В 2003 году Дмитрий Скигин, знаковая фигура Санкт-Петербурга периода постперестройки, оставил наследство 23-летнему сыну. Спустя 15 лет Михаил Скигин рассказал, как он распорядился полученным состоянием.

"Денег в принципе не было никаких, но зато был велосипед"

Да, с Ильей Трабером, и там были еще какие-то другие участники. И в конечном итоге каждый получил что-то свое. Отец отдал, например, [топливно-заправочную компанию] «Совэкс Пулково», другие активы плюс еще много денег этому человеку, Траберу. При этом отец остался с нефтяным терминалом, который на тот момент был в плачевном состоянии. Думаю, что ему было намного важнее избавиться от каких-либо неприятных встреч и какой-либо зависимости в пользу возможной свободы. И он был достаточно смелым человеком по тем временам - поверил в актив, который стал приносить существенные деньги только после 2004–2005 годов.

- С Трабером вы лично когда-то пересекались?

Один раз в жизни я его видел, и это получилось совершенно случайно. Офис, где сидят [юристы семьи] Грэхем Смит и Маркус Хаслер, находится в Лихтенштейне, а Санкт-Галлен, где я тогда жил, - это 25 минут езды на машине. Отец приезжал в эти края [к юристам], и в один из таких визитов мы договорились, что я за ним заеду в этот офис к определенному времени. Я приехал, но пришлось его ждать три часа, меня к нему даже не пускали. И уже поздно вечером он вышел с каким-то человеком. Я увидел, что мой отец был совершенно усталый, выжат как лимон. Человеком, с которым он встречался, был как раз Илья Трабер. Наверное, это был тот момент, когда они все (все совместные активы) разделили.

- Шлейф, связанный с Трабером, Кумариным и прочими криминальными авторитетами, сказывался на вашей деятельности?

Этот шлейф появился только в 2008–2009 годах. Поначалу я понятия не имел, что может быть создан какой-то шлейф. Так получилось, что одна из бывших жен моего отца пыталась что-то от него получить, пока он еще был жив, а после его смерти эти претензии передали мне с братом. Мы эти претензии погасили, потому что лучше худой мир, чем хорошая война. Но потом оказалось, что выплаченных денег недостаточно, хотя сумма была обозначена той стороной, и начались всякие разные грязные мероприятия, в том числе с вовлечением [бывшего советника князя Монако по безопасности Роберта] Эринджера.

- Вы с ним встречались?

Нет, никогда. У меня есть от него e-mail, в котором говорится: «Если вы сейчас не пойдете с нами на переговоры, то вам будет плохо». То есть определенный шантаж. Тогда [князь Монако] Альбер только готовился получить корону, и Эринджер всеми правдами и неправдами пытался его очернить, а мой отец попался под руку: его бывшая жена связалась с этим человеком [Эринджером], и началось... (В 2007 году Эринджер начал публикацию документов, в которых утверждалось, что через монакскую компанию Sotrama Дмитрия Скигина производилась легализация денег «русской мафии». По его словам, принц Альбер получал информацию о сомнительных операциях Скигина, но не предпринимал никаких действий). Они украли диск с фотографиями с моего 30-летия, начали выставлять их в интернете с неприятными заголовками. Потом Альбер выиграл суд у этого человека в Париже в 2011 или 2012 году, и его сайт закрылся.

Но Эринджер открыл новую колонку и снова стал выставлять эту неправдивую историю про нас, а СМИ - перепечатывать за ним. Поливание грязью моего отца и моей семьи стало раздражать, и я обратился в прокуратуру Монако, чтобы проверить достоверность информации о том, что мой отец и компания Sotrama причастны к каким-то криминальным действиям. И я получил ответ от прокуратуры, что отец ни к чему не причастен (письмо прокуратуры датировано 9 января 2018 года).

И как вы доказывали свою непричастность к криминальным авторитетам? Партнеры проводили due diligence ваших активов?

Конечно. И из него видно, что мы никакого отношения к этому не имеем. Понятное дело, что мы все предоставляем. На сегодняшний день невозможно заниматься делом и не предоставить всю информацию от А до Я, и каждый раз доказываем, что ничего нет. В банки я предоставляю этот ответ прокуратуры Монако.​

- В ПНТ кто-то еще остался из старых партнеров отца после выхода Трабера?

Там еще был Сергей Васильев . Общение с ним было достаточно дружественно-спокойное. Но и он с 2003 года не участвовал в управлении бизнесом.

По версии следствия, покушение на Васильева в 2006 году было связано с борьбой за ПНТ. Действительно ли это так? Опасались ли вы за свою жизнь после этого покушения?

Это была совершенно беспредельная история, стрельба средь бела дня перед самым саммитом «Большой восьмерки» в Петербурге, да еще и недалеко от школы. Я спускался с Килиманджаро, когда позвонили из ПНТ и рассказали о покушении. До этого в марте 2006 года ПНТ подвергся рейдерской атаке - была попытка подделать подписи и изменить собственников в ЕГРЮЛ, классическая для 1990-х годов схема. Но мы отбились чисто юридическими способами. Все было очень непонятно, и я предпочел, чтобы моя семья в это время находилась вне России. Так мы и осели в Швейцарии.

Насколько активно Васильев участвовал в деятельности ПНТ, когда вы унаследовали долю отца? Он к вам пришел с предложением выкупить его долю или это было ваше предложение?

После смерти отца управлял терминалом я, иногда слушая чужие советы. А решение о выкупе доли было взаимным.

- Сейчас ПНТ - это полностью семейный бизнес?

Мажоритарный пакет у семьи. В 2015 году после реализации проекта «Нефтеоргсинтеза» Роман Спиридонов вошел в состав акционеров и стал миноритарным партнером. [...]

Ирина Парфентьева
Тимофей Дзядко
Денис Пузырев

В 2003 году Дмитрий Скигин, знаковая фигура Санкт-Петербурга периода постперестройки, оставил наследство 23-летнему сыну. Спустя 15 лет Михаил Скигин рассказал РБК, как он распорядился полученным состоянием

Михаил Скигин (Фото: Владислав Шатило / РБК)

«Денег в принципе не было никаких, но зато был велосипед»

​ — Вашего отца Дмитрия Скигина называют «знаковой фигурой» петербургского бизнеса 1990-х. При этом информация о его семье практически не появлялась в СМИ. Можете рассказать о своем детстве?

— Мы жили в совершенно обычном ленинградском спальном районе, на проспекте Энергетиков, д. 60, в квартире на первом этаже. Я даже успел до пионеров дойти в пятом классе. Между кружками и школой я видел, что отец чем-то занимается: слово «бизнес» еще не существовало, было слово «кооператив». После тренировки в бассейне «Спартак» я мог приходить в маленький офис отца, расположенный рядом, поиграть в компьютер.

Но к концу 1980-х, каждый раз когда меня отправляли в магазин, даже я — ребенок (Михаил родился в 1980 году. — РБК ) — замечал, что еды на полках становится все меньше. ​И было совершенно неважно, сколько у тебя денег, все равно не было возможности что-то купить.

У отца в тот момент начались взаимоотношения по бизнесу с Германией. По-моему, это был экспорт леса, и там наладились определенные связи. Благодаря этим связям мы с мамой и братом (мне тогда было десять, брату — шесть лет) в одночасье перебрались в Германию. Это было 24 или 25 декабря 1990 года. Нам особо ничего не говорили, просто — собираем чемоданы, улетаем в ФРГ. Когда мы очутились там после Советского Союза, это было как на другой планете.

— Как выглядела ваша жизнь в Германии?

— В Германии мы жили в городе Бонн. Вскоре после переезда состоялся развод моих родителей. Мы остались с мамой и жили в очень маленькой квартире, ходили в обычную общественную школу. Была очень забавная адаптация: советский мальчик, который привык сидеть прилежно за партой, которому вдруг надо было перестроиться и становиться «своим».

Жили скромно, в школе мы с братом были единственными в классе, кто питался за счет специальных «марок» от службы по безработице. Денег в принципе не было никаких, но зато был велосипед, баскетбольный мячик — полное счастье, и больше ничего не нужно.

Чем известен Дмитрий Скигин

Дмитрий Скигин родился в 1956 году в Ленинграде, окончил местный Горный институт им. Плеханова. С конца 1980-х годов занялся бизнесом — экспортом лесопродуктов. В 1995 году стал соучредителем фирмы «Совэкс», которая контролировала заправку самолетов в аэропорту Пулково. Его бизнес-партнерами стали Илья Трабер и Сергей Васильев. В 1996 году Скигин, Трабер и Васильев вошли в совет директоров ЗАО «Петербургский нефтяной терминал» (ПНТ) — оператора терминала для экспорта нефтепродуктов, построенного в морском порту города. Через ПНТ на Запад пошел поток российских нефтепродуктов, в том числе с Киришского НПЗ.

Топ-менеджером компаний «Совэкс», а затем и ПНТ был нынешний председатель правления «Газпром нефти» Александр Дюков. Со Скигиным работал и нынешний председатель правления «Газпрома» Алексей Миллер: в 1998-1999 годах он был уполномоченным представителем компании ОБИП, которая управляла портом Петербурга. Пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков подтверждал «Новой газете», что Владимир Путин во время работы в мэрии Петербурга общался со Скигиным и Трабером: «[Они] в свое время работали в Санкт-Петербурге над проектом по строительству нефтеналивного терминала, в связи с чем неоднократно официально обращались к руководству мэрии Санкт-Петербурга».

В 2003 году Дмитрий Скигин скончался в Ницце от онкологического заболевания. От трех браков у него остались четверо детей — сыновья Михаил, Евгений и Давид и дочь Полина.

— С 16 до 19 лет я получал [в Швейцарии] так называемую матуру (Matura, или Swiss Federal Maturite, — федеральная образовательная программа. — РБК ). Получив «матуру», ты имеешь право пойти в любой швейцарский университет — они обязаны тебя взять. Я пошел в Университет Санкт-Галлена (Universität St. Gallen. — РБК ), выбрал международные отношения. Отец, правда, хотел, чтобы я поехал в Америку или в Англию. Но у меня всегда было свое понимание, чего я хочу, и никто под руку ничего не говорил.

Университет Санкт-Галлена (Фото: cems.org)

— В таком возрасте вы уже могли получать информацию о том, чем занимается ваш отец. Что вы знали о его бизнесе?

— Я практически ничего не знал, а отец особо ничего не рассказывал. Я старался каждый год приезжать в Россию, чтобы навещать бабушку и дедушку. И в один из таких приездов, кажется, в 1996 году, отец, который гораздо чаще приезжал в Россию, взял меня с собой на ПНТ (Петербургский нефтяной терминал. — РБК ). Там, конечно, была полная разруха, это предприятие было в ужасающем состоянии. Единственное, что я понял из этого визита, — отец, наверное, имеет какое-то отношение к этому предприятию.

«Я спускался с Килиманджаро, когда позвонили из ПНТ и рассказали о покушении на Васильева»

— 2003 год, вы учитесь в Швейцарии, у вас впереди — карьера, допустим, дипломата. Но умер отец, и вы вернулись в Россию, при этом особо не понимая, что собой представлял его бизнес. Как было принято это решение?

— Я сам решил. Бывает, что незнание спасает. И я об этих всех вещах, которые связаны с портом, узнал только спустя год-полтора. Только тогда я понял, в какую историю попал, что у этого предприятия есть определенный имидж, который совсем не соответствует моим представлениям.

— Ваш отец, который жил в свои последние годы во Франции, готовил вас к тому, что в какой-то момент вы станете наследником и вам придется принять управление?

— Пожалуй, лучшей его подготовкой было воспитание. Он воспитал во мне именно человечность, показывал своим примером, как обращаться с людьми. Я для себя понимал, что он сильно болен и на кого-то эта ответственность должна упасть, и этот кто-то, наверное, я. Он не готовил меня, не говорил: «Когда меня не будет, вот тебе ключ от двери — воспользуйся им разумно». Такого вообще не было.

— Со своим окружением он вас знакомил, например, когда вы приезжали в Россию?

— Как-то на каникулах в 2001 году или в 2002-м, сейчас точно не помню, я оказался на одном из корпоративов, отец познакомил меня с Александром Валерьевичем [Дюковым] (сейчас гендиректор «Газпром нефти». — РБК ). Это было просто рукопожатием, и я на самом деле не понимал, что вообще происходит и, соответственно, не мог должным образом воспринимать тех людей, с которыми меня отец знакомил. Еще с [Виталием] Южилиным (бывший совладелец Национальной контейнерной компании, состояние по оценке Forbes — $600 млн. — РБК ) мы даже как-то были одновременно на горнолыжном курорте, было такое поверхностное знакомство. И особо больше ни с кем [отец не знакомил].

— А другие люди, которых часто называют в связи с именем вашего отца, в том числе Владимир Путин, они как-то в вашей жизни появлялись до переезда или сразу после?

— Владимир Владимирович [Путин] вообще никогда не появлялся в моей жизни, кроме как на экране.

— На кухне у вас чай не пил?

— У меня точно нет. У моего отца — я не знаю точно. Когда [Путин] стал президентом, уже точно нет. До того, может быть, я не исключаю, но вряд ли тоже.

— Еще один герой легенд и историй, тесно связанный с вашим отцом, — Геннадий Николаевич Тимченко.

— Относительно тесно, поскольку он являлся одним из первых поставщиков на ПНТ. Благодаря Геннадию Николаевичу, который смог организовать поставки с Киришского завода на ПНТ, был отгружен первый танкер. Это сотрудничество было обусловлено наличием трубы, которая была между Киришами и ПНТ. Это самый ближайший НПЗ для ПНТ и наоборот, то есть тут получается экономическая выгода для обеих сторон. И пока Кириши поставляли нам нефтепродукты, определенный контакт [с Тимченко] был. Но я не могу сказать, что [он] оказывал прямо какую-то сумасшедшую помощь. С ним были нормальные деловые контакты по определению ставок, и то только один раз [он лично этим занимался], потом этим занимался его трейдер.

До смерти отца я видел его раз или, может быть, два. Но меня никто всерьез не воспринимал. Я был маленьким сыночком, тенью своего великого отца. Я лично для них появился на горизонте в 23 года. И то не думаю, что я для них был личностью.

— Отец оставил вам с братьями и сестрой наследство на €600 млн, если верить иску вашей матери, которая оспаривала распределение его активов после смерти.

— Это совершенно выдуманная цифра.

— Тогда вы можете перечислить, какие активы вам достались?

— Это был [пакет акций] ПНТ — достаточный, чтобы контролировать [компанию].Еще один актив — участие в Усть-Луге ( по созданию нефтепродуктового терминала на берегу Финского залива был уже при Михаиле Скигине возвращен компании «Усть-Луга» Валерия Израйлита, а затем продан «Зарубежнефти» в 2004 году. — РБК ), недвижимость — офисы в Петербурге и дом на Лазурном Берегу, в Кап-Ферра, и яхта Sweet Doll. От последних мы избавились достаточно быстро, еще в 2005-м, потому что я этими излишествами не пользуюсь и не получаю никакого удовольствия.

Вид на ПНТ (Фото: Антон Ваганов / ТАСС)

— Почему вы решили не продавать ПНТ и променяли спокойную жизнь в Швейцарии на это все — с бандитским прошлым и малопонятной перспективой?

— Спокойная жизнь в Швейцарии — это не значит хорошая жизнь, особенно в 23 года. На самом деле ретроспективно понимаешь, что жизнь на Западе для русского человека — это совсем не просто, есть определенные барьеры, сквозь которые мы не можем пройти. Я 13 лет пробыл в относительно чужой стране и полностью адаптировался, но даже с идеальным немецким я чувствовал определенную дистанцию. Я чувствовал, что есть некоторое недопонимание, чего-то не хватает. И потом уже с возрастом я выработал для себя аксиому: в Швейцарии отдыхает тело, а в России — душа. Здесь [в России] для тела все очень брутально, зато есть интересные люди и понимание, что можно что-то поменять и исправить.

— Вы наняли себе охрану, когда переехали в Петербург? Ведь с борьбой за контроль над портом связывали несколько резонансных убийств в городе, и рядом с этим объектом работали структуры, которые связаны с «тамбовской» преступной группировкой.

— Нет. Мой отец, наверно, понимая, что болен, и будучи свободолюбивым, не любил ни от кого зависеть в принципе. Ни от советской власти, ни от каких-либо групп 1990-х годов. В какой-то момент, похоже, он был вынужден вступить в некий союз, но при первой же возможности в 1999-2000 годах он отошел от всего этого. У них был определенный обмен активами.

Чем известен Илья Трабер ​

Илья Трабер родился в 1950 году. В 1991 году при содействии Ленинградского горисполкома создал реставрационно-коммерческий центр «Антиквар». В 1995 году «Коммерсантъ» называл Трабера монополистом на рынке торговли антиквариатом в Санкт-Петербурге: ему принадлежали четыре салона, аукционный зал, реставрационный центр, ювелирные мастерские и галерея академической живописи. В качестве мецената Трабер участвовал в мероприятиях мэрии Петербурга.

В 1993 году Трабер вместе с Виктором Корытовым (сейчас зампред правления Газпромбанка) зарегистрировал информационно-юридическое бюро «Петер», через которое он вместе с Дмитрием Скигиным стал совладельцем компании ПНТ, получившей контроль над нефтебазой в порту Петербурга. Еще одним совладельцем ПНТ стала Петербургская топливная компания (ПТК), подконтрольная лидеру тамбовской ОПГ Владимиру Кумарину. Трабер также приобрел контроль над «Морским портом «Санкт-Петербург» и возглавил совет директоров компании ОБИП, которая управляла портом Петербурга. По данным расследования «Новой газеты», Трабер до сих пор через своих доверенных лиц является совладельцем целого ряда предприятий, связанных с экспортом топлива из России. Трабер стал фигурантом громкого дела о «русской мафии» в Испании в 2008 году, но местной полиции не удалось его арестовать, потому что во время ее операции он находился за пределами этой страны. Объявлен Испанией в розыск.

— С Ильей Трабером?

— Да, с Ильей Трабером, и там были еще какие-то другие участники. И в конечном итоге каждый получил что-то свое. Отец отдал, например, [топливно-заправочную компанию] «Совэкс Пулково», другие активы плюс еще много денег этому человеку, Траберу. При этом отец остался с нефтяным терминалом, который на тот момент был в плачевном состоянии. Думаю, что ему было намного важнее избавиться от каких-либо неприятных встреч и какой-либо зависимости в пользу возможной свободы. И он был достаточно смелым человеком по тем временам — поверил в актив, который стал приносить существенные деньги только после 2004-2005 годов.

— С Трабером вы лично когда-то пересекались?

— Один раз в жизни я его видел, и это получилось совершенно случайно. Офис, где сидят [юристы семьи] Грэхем Смит и Маркус Хаслер, находится в Лихтенштейне, а Санкт-Галлен, где я тогда жил, — это 25 минут езды на машине. Отец приезжал в эти края [к юристам], и в один из таких визитов мы договорились, что я за ним заеду в этот офис к определенному времени. Я приехал, но пришлось его ждать три часа, меня к нему даже не пускали. И уже поздно вечером он вышел с каким-то человеком. Я увидел, что мой отец был совершенно усталый, выжат как лимон. Человеком, с которым он встречался, был как раз Илья Трабер. Наверное, это был тот момент, когда они все (все совместные активы. — РБК ) разделили.

— Шлейф, связанный с Трабером, Кумариным и прочими криминальными авторитетами, сказывался на вашей деятельности?

— Этот шлейф появился только в 2008-2009 годах. Поначалу я понятия не имел, что может быть создан какой-то шлейф. Так получилось, что одна из бывших жен моего отца пыталась что-то от него получить, пока он еще был жив, а после его смерти эти претензии передали мне с братом. Мы эти претензии погасили, потому что лучше худой мир, чем хорошая война. Но потом оказалось, что выплаченных денег недостаточно, хотя сумма была обозначена той стороной, и начались всякие разные грязные мероприятия, в том числе с вовлечением [бывшего советника князя Монако по безопасности Роберта] Эринджера.

— Вы с ним встречались?

— Нет, никогда. У меня есть от него e-mail, в котором говорится: «Если вы сейчас не пойдете с нами на переговоры, то вам будет плохо». То есть определенный шантаж. Тогда [князь Монако] Альбер только готовился получить корону, и Эринджер всеми правдами и неправдами пытался его очернить, а мой отец попался под руку: его бывшая жена связалась с этим человеком [Эринджером], и началось... (,>В 2007 году Эринджер начал публикацию документов, в которых утверждалось, что через монакскую компанию Sotrama Дмитрия Скигина производилась легализация денег «русской мафии». По его словам, принц Альбер получал информацию о сомнительных операциях Скигина, но не предпринимал никаких действий. — РБК ). Они украли диск с фотографиями с моего 30-летия, начали выставлять их в интернете с неприятными заголовками. Потом Альбер выиграл суд у этого человека в Париже в 2011 или 2012 году, и его сайт закрылся. ,>

Но Эринджер открыл новую колонку и снова стал выставлять эту неправдивую историю про нас, а СМИ — перепечатывать за ним. Поливание грязью моего отца и моей семьи стало раздражать, и я обратился в прокуратуру Монако, чтобы проверить достоверность информации о том, что мой отец и компания Sotrama причастны к каким-то криминальным действиям. И я получил ответ от прокуратуры, что отец ни к чему не причастен (письмо прокуратуры датировано 9 января 2018 года. — РБК ).

Фото: Владислав Шатило / РБК

— И как вы доказывали свою непричастность к криминальным авторитетам? Партнеры проводили due diligence ваших активов?

— Конечно. И из него видно, что мы никакого отношения к этому не имеем. Понятное дело, что мы все предоставляем. На сегодняшний день невозможно заниматься делом и не предоставить всю информацию от А до Я, и каждый раз доказываем, что ничего нет. В банки я предоставляю этот ответ прокуратуры Монако.​

— В ПНТ кто-то еще остался из старых партнеров отца после выхода Трабера?

— Там еще был Сергей Васильев. Общение с ним было достаточно дружественно-спокойное. Но и он с 2003 года не участвовал в управлении бизнесом.

Покушение на Васильева

5 мая 2006 года на совладельца ПНТ Сергея Васильева было совершено покушение — его автомобиль расстреляли из автоматов, было выпущено 50 пуль. Васильев получил ранения, один из его охранников был убит, еще двое — ранены. Это покушение следствие связывало с рейдерской атакой на ПНТ, которая была предпринята группой Владимира Барсукова (Кумарина) — лидера тамбовской ОПГ. В августе 2016 года Санкт-Петербургский городской суд Кумарина виновным в организации покушения на Васильева и приговорил его к 23 годам лишения свободы.

— По версии следствия, покушение на Васильева в 2006 году было связано с борьбой за ПНТ. Действительно ли это так? Опасались ли вы за свою жизнь после этого покушения?

— Это была совершенно беспредельная история, стрельба средь бела дня перед самым саммитом «Большой восьмерки» в Петербурге, да еще и недалеко от школы. Я спускался с Килиманджаро, когда позвонили из ПНТ и рассказали о покушении. До этого в марте 2006 года ПНТ подвергся рейдерской атаке — была попытка подделать подписи и изменить собственников в ЕГРЮЛ, классическая для 1990-х годов схема. Но мы отбились чисто юридическими способами. Все было очень непонятно, и я предпочел, чтобы моя семья в это время находилась вне России. Так мы и осели в Швейцарии.

— Насколько активно Васильев участвовал в деятельности ПНТ, когда вы унаследовали долю отца? Он к вам пришел с предложением выкупить его долю или это было ваше предложение?

— После смерти отца управлял терминалом я, иногда слушая чужие советы. А решение о выкупе доли было взаимным.

— Сейчас ПНТ — это полностью семейный бизнес?

— Мажоритарный пакет у семьи. В 2015 году после реализации проекта «Нефтеоргсинтеза» Роман Спиридонов вошел в состав акционеров и стал миноритарным партнером.

— Как ухудшение взаимоотношений с Западом и введение антироссийских санкций сказывается на деятельности ПНТ, который является участником экспортных операций?

— Ситуация двоякая. С одной стороны, нашим поставщикам становится сложнее работать с Западом, а с другой стороны, легче работать в России, потому что есть установка на то, чтобы все российские перевалочные мощности были заполнены.

​​«Очень может быть, что скоро попаду в список Forbes»

— Помимо терминала, который вы получили в наследство, у вас есть другие активы. Расскажите, как появился проект по строительству платных дорог.

— В 2003 году, когда я приехал в Санкт-Петербург, я познакомился с ключевыми сотрудниками ПНТ, многие из которых вскоре покинули компанию. Один из них был Роман Белоусов, он входил в управляющий холдинг, который я тогда решил упразднить. У нас с ним возобновился контакт в 2008 году, когда мы с другим моим партнером Андреем Чириковым искали финансирование для завершения строительства танкеров на «Красном Сормово» и обратились к Роману — он тогда владел консалтинговым бизнесом и занимался в том числе организацией финансирования. Общение продолжилось, и он вернулся ко мне позже с проектом строительства автодорожного моста через реку Упу в Туле.

Я туда поехал и увидел, что город, правда, страдает из-за того, что инфраструктуры не хватает, и спрос на дополнительный мост уж точно будет. И мы начали развивать проект в Туле. Одновременно у нас на столе лежал проект строительства путепровода в Наро-Фоминске. Но он был очень дорогим — около $25 млн. Когда курс рубля в декабре 2014 года упал почти до 80 руб. за доллар, проект в Наро-Фоминске стал сопоставим по стоимости с Тулой и мы приняли решение заниматься также Наро-Фоминском. Т​ам было проще, местные власти очень хотели очистить город от ужасных заторов и улучшить ситуацию с трафиком. Этот проект предполагает строительство объезда центра города и строительство нового моста через реку. В этому году планируем начать подготовку территории, в следующем начнем строительство.

Фото: Константин Чалабов / РИА Новости

— Но ведь говорят, что на строительстве дорог в России вечно все воруют деньги и результат получается не самый удовлетворяющий.

— Мы как предприниматели заинтересованы снизить стоимость строительства дороги, чтобы окупаемость была быстрее, у нас нет никакого интереса воровать у самих себя. Мы инвесторы, а не подрядчики. Тем более что мы не используем в проекте бюджетные средства: мы собираемся реализовать этот проект за счет собственных и кредитных средств.​

— А кроме вас еще кто-то есть там в акционерах?

— Мой брат [Евгений].

— Как появился третий проект по строительству путепроводов в Петербурге через железнодорожные пути?

— Когда мы начали проекты платных дорог и путепроводов, на нас стали выходить самые разные люди из разных регионов с предложениями поучаствовать в аналогичных проектах.​

— Расскажите, как вы стали акционером порта Поронайск на Сахалине.

— Впервые мы там были с Романом [Белоусовым], он мне его показал. Сначала я отказался. Потом, насколько я помню, там была смена собственников (в результате акционерного конфликта. — РБК ), и он мне снова предложил: «Миша, есть такой вот актив, это по твоему профилю. Может, все-таки возьмешься?» Я согласился, и с тех пор мы с братом там акционеры и пытаемся это все реанимировать, развивать.

Бывшие владельцы оставили этот порт в каком-то ужаснейшем состоянии. Он мне чем-то напомнил ПНТ в 1996 году, даже хуже. Это актив, который постоянно требует дополнительных вложений, чтобы его держать на плаву. Сейчас мы все приводим в порядок — по документации, по всем долгам, которые там были.

Роман Белоусов получил 10% в проекте «Поронай Холдинг» в 2013 году в счет оплаты своих услуг по поиску инвесторов, а в мае 2015 года незаконно сменил советы директоров в его дочерних компаниях на Кипре и в России и произвел рейдерский захват порта Поронайск, заявил РБК Сергей Сварчевский, который был основным владельцем порта. «Никаких денег я ни от Романа Белоусова, ни от Михаила Скигина за долю в активе не получал. При этом захваченное имущество в 2015 году было продано ООО «Порт Поронайск», связанное со структурами Скигина, добавил он. Впрочем, Скигин все это отрицает. Так, решение совета директоров об отстранении Сварчевского от должности гендиректора в одной из компаний, работавших в порту, связано с неэффективностью его работы, указывает он. По этому поводу есть вступившее в силу решение суда в трех инстанциях (у РБК есть копии). «Я приобретал компанию ООО «Порт Поронайск» в декабре 2015 года, которая уже консолидировала активы порта. На тот момент суды со Сварчевским уже были выиграны, законность приобретения активов подтверждена», — подчеркнул он.

— Зачем он вам? Какой в нем потенциал? ​

— Это единственный международный морской порт на восточном берегу Сахалина. У него очень хорошая бухта, фактически незамерзающая, и она находится рядом с нефтегазовыми платформами [проектов «Сахалин-1» и «Сахалин-2»]. Плюс сейчас с севера будет проходить достаточно хороший поток СПГ-танкеров [НОВАТЭКа] по Северному морскому пути. Поэтому я зацепился за эту точку.

Мы заказали в двух разных институтах проекты развития этого порта. Сейчас вырисовывается четыре варианта. Самый очевидный — строительство универсального порта для снабжения нефтегазовых платформ и обслуживания судов обеспечения. Иначе им приходится двое суток идти туда, двое суток обратно до ближайших существующих баз. А тут получается буквально несколько часов. Второй вариант — это СПГ-терминал. Сам по себе продукт СПГ интересен тем, что нужно газ доставить туда, где нет трубы. На Сахалине вроде бы добываются миллиарды кубометров газа, но остров топится на угле и на мазуте, в том числе город Поронайск. Третий вариант — насыпные грузы: там рядом есть песчаный карьер, и можно сделать так, чтобы оттуда экспортировать песок в Японию, в Китай. Четвертый — угольный терминал, который может быть реализован, если будет построен мост, соединяющий Сахалин с материком.

По предварительным расчетам, на все четыре этапа понадобится от 60 млрд до 90 млрд руб.

Порт Поронайск (Фото: portporonaysk.ru)

— По какому принципу вы выбираете проекты?

— Много зависит от людей, с которыми идешь в проект, — обычно я долго присматриваюсь. Потом смотрю на сам проект, имеет ли смысл и будет ли спрос, смотрю на экономику, риски, и тогда принимается решение. Мне очень нравится заниматься разными проектами, потому что тогда ты становишься экспертом в совершенно разных сферах, и можно делать международные, межконтинентальные, кросс-платформенные проекты.

— Вы считаете, что эффективно распорядились наследством?

— Могло быть лучше, могло быть и хуже. Я приложил все усилия, чтобы максимально все сделать для удержания и активов, и взаимоотношений, чтобы были минимальные потери от того вакуума, который возник при уходе моего отца. Мне кажется, что он полностью восполнен или даже переполнен сейчас.

— Можно оценить ваши активы, сколько это примерно может стоить?

— Я думаю, несколько сотен [миллионов долларов].

— По оценкам аналитиков, только ПНТ сейчас может стоит около $150 млн.

— Наверное, $200 млн.

— В список Forbes, где нижняя граница составляет $500 млн, вы попадете?

— Нет, я туда не попадаю. Но очень может быть, что скоро попаду, просто об этом никто знать не будет.

В какие еще проекты инвестирует Скигин

СПГ-терминал в Латвии

По словам Скигина, несколько лет назад у него с латвийскими друзьями возникла идея построить в Вентспилсе электростанцию, работающую на сжиженном природном газе (СПГ) и СПГ-терминал: «Производить электричество из СПГ значительно дешевле, чем из дизельного топлива». В 2018 году запускается «совсем маленький проект», а в следующем году уже пойдет стройка большого СПГ-терминала. Глобальная идея Скигина — создать три точки приема СПГ в Лиепае, Вентспилсе и Риге и возить СПГ на разные сателлитные станции, чтобы из него производить электричество. В латвийский проект вложено $6-7 млн.

Вакцина из Франции

Французский доктор, профессор Жон Мари Андрие, который лечил отца Скигина от рака и продлил ему жизнь на 2,5-3 года, придумал «революционный» ​метод лечения от ВИЧ еще в 1980-1990-е годы, но не мог найти финансирования для своих экспериментов, рассказывает Михаил Скигин. «Отец поддержал его идею, и потом мы с братом приняли флаг финансирования на себя. Вакцина сработала на обезьянах, сейчас мы на стадии того, чтобы провести эксперимент на людях. Но это произойдет только в 2020 году», — добавляет он. По его словам, в этот проект уже вложено около €14-15 млн. С этой же командой ученых сейчас разрабатывается средство от подагры.

Геологоразведка в Африке

В Африке, в Гвинее, у Скигина есть доля в компании «Геопроспект», которая выполняет поисково-оценочные и геолого-разведочные работы на бокситы, железо и другие полезные ископаемые. На Гвинею приходится 50% мировых запасов бокситов, среди клиентов «Геопроспекта» местная CBG, Rio Tinto, Valea.

Фонд Sattva

Фонд Sattva поддерживает различные детские проекты. «Все началось [в 2014 году] с проекта Babystep Айнара Абдрахманова — это создание контента для родителей: более 1 тыс. роликов о том, как воспитывать детей на восьми языках. Одна минута — один совет. После России, мы с этим контентом пошли в Китай, где начался «бэби бум» после отмены ограничения по количеству детей в семье. Помимо Babystep мы еще вложились в проект [по производству одежды для младенцев] «Бамбинезон» и HelloBaby — сервис, который помогает родителям составлять разные календари и фотографии. Это развлекуха для родителей по организации жизни с детьми», — рассказывает Скигин.

Дистрибуции велосипедов Electra

«Мне нравятся велосипеды бренда Electra, и когда я увидел возможность войти в капитал дистрибьюторской компании, оценил рынок и вошел», — говорит Скигин. По его словам, сейчас очень динамично идет развитие дистрибуции Electra в Китае. «Менталитет китайцев в некоторой степени схож с российским. Они помешаны на продуктах, которые подчеркивают статусность. А велосипеды Electra как раз являются таким продуктом», — делится он. Он уверен, что команда, которая сумела отстроить продажи этого luxury-бренда в России, сможет это повторить в Китае. «Мы только девять месяцев присутствуем в Шанхае, но уже видно, что там есть потенциал и может получиться хороший бизнес. Мы единственные в сегменте велосипедов, которые предлагают что-то эксклюзивное», — заключает Скигин.

Председатель совета директоров и основной владелец «Петербургского нефтяного терминала»

«Семья»

«Темы»

«Новости»

Михаил Скигин получил право требовать $35 млн с «Юлмарта»

Лондонский третейский суд постановил, что материнская компания онлайн-ретейлера «Юлмарт» - Ulmart Holding Limited - должна выплатить долг компании Ledaro бизнесмена Михаила Скигина. Об этом РБК

«Денег в принципе не было никаких, но зато был велосипед»

Вашего отца Дмитрия Скигина называют «знаковой фигурой» петербургского бизнеса 1990-х. При этом информация о его семье практически не появлялась в СМИ. Можете рассказать о своем детстве?

Семья Скигина получила контроль над Петербургским нефтяным терминалом

Как выяснил РБК, контроль над Петербургским нефтяным терминалом, крупнейшим перевалочным пунктом на северо-западе в начале 2000-х, получили наследники Дмитрия Скигина. Незадолго до смерти он разделил активы с Ильей Трабером

Дмитрий Скигин, который вместе с Ильей Трабером владел несколькими нефтяными предприятиями в Петербурге, в том числе фирмой «Совэкс Пулково» (контролировала заправку самолетов в аэропорту Пулково) и Петербургcким нефтяным терминалом (ПНТ), незадолго до смерти, в 2000 году, договорился о разделе активов, сохранив за собой долю в ПНТ. Об этом в интервью РБК рассказал его сын и наследник Михаил Скигин.

Михаил Скигин - РБК: «Путин появлялся в моей жизни только на экране»

В 2003 году Дмитрий Скигин, знаковая фигура Санкт-Петербурга периода постперестройки, оставил наследство 23-летнему сыну. Спустя 15 лет Михаил Скигин рассказал РБК, как он распорядился полученным состоянием

Дмитрий Костыгин заявил о праве бизнесмена Cкигина на долю в «Юлмарте»

Петербургский предприниматель Михаил Скигин может получить долю в интернет-холдинге «Юлмарт». Это произойдет, если бизнесмен захочет конвертировать долг компании перед его структурами

Предприниматель Михаил Скигин может получить долю в компании Ulmart Holding Limited (UHL) - материнской компании некогда крупнейшего интернет-ретейлера «Юлмарт». Об этом в интервью РБК рассказал основной владелец «Юлмарта» Дмитрий Костыгин. По его словам, кипрская структура Ledaro, бенефициаром которой является Скигин, может получить активы «Юлмарта» в качестве обеспечения по просроченному кредиту на $30 млн. Судебное разбирательство с Ledaro проходит в Лондонском международном третейском суде.

​Михаил Скигин - председатель совета директоров и основной владелец «Петербургского нефтяного терминала», доля в котором ему досталась в наследство от отца Дмитрия Скигина. «Петербургский нефтяной терминал» - оператор терминала для экспорта нефтепродуктов в морском порту города. Михаил Скигин в том числе является и бенефициаром компании, которая строит в Санкт-Петербурге платные дороги.

Привет из 90-х: кто стоит за проектом платных дорог в Петербурге

Наследство Скигина, согласно материалам полиции Монако, составило в общей сложности около $600 млн и было разделено между четырьмя детьми Скигина от трех браков и его женами. Владельцем и председателем совета директоров ПНТ стал его старший сын Михаил Скигин, 1980 года рождения, которому, по данным издания «Фонтанка», ради этого пришлось оставить учебу в Университете международных отношений в Швейцарии.

Вошли ли в официальное наследство Дмитрия Скигина офшорные компании, в том числе Horizon International Trading, через которые он занимался нефтетрейдинговыми операциями, точно неизвестно.

«Юлмарт» проведут по счету

Компания Ledaro, связанная с председателем совета директоров Петербургского нефтяного терминала Михаилом Скигиным, собирается инициировать банкротство головной компании «Юлмарта» (Ulmart Holding Limited), задолжавшей ей более $30 млн. Основанием для этого стало невозмещение должником судебных расходов в £45 тыс. Как полагают представители Ledaro, это даст возможность обратить взыскание на российские активы Ulmart Holding Limited. Эксперты сомневаются, что столь небольшая задолженность может привести к банкротству должника, но отмечают, что такие риски несет невыплата основной суммы долга.

Стали известны владельцы крупнейших в России полей конопли

Умерший в 2003 году в Ницце Скигин был одним из ключевых фигур петербургского бизнеса в 1990-х. Он, в частности, являлся совладельцем Петербургского нефтяного терминала (ПНТ) - транспортного хаба, через который велась перевалка российской нефти на экспорт. Многочисленные расследования связывали ПНТ и работавшие с терминалом компании с бизнесом Тамбовского преступного сообщества, в частности с фигурами Владимира Кумарина (отбывает наказание в виде 23 лет в колонии), Ильи Трабера и Геннадия Петрова (фигурировали в деле о «русской мафии в Испании»). Как писала газета «Ведомости», Кумарин был вице-президентом Петербургской топливной компании (одного из совладельцев ПНТ), Трабер и Петров также были совладельцами Петербургского нефтяного терминала. Под руководством Скигина работали такие известные сегодня топ-менеджеры, как Александр Дюков (председатель правления «Газпром нефти») и Алексей Миллер (глава «Газпрома»). После смерти бизнесмена все его активы отошли четырем детям. В частности ПНТ возглавил старший сын Михаил Скигин.

В которой "Бывший директор разведки Монако обвиняет в отмывании денег российских бизнесменов, лидеров организованных преступных группировок, высокопоставленных чиновников и премьер-министра Владимира Путина .

В том числе упоминается покойный Дмитрий Эдуардович Скигин :
«Отдел уголовных расследований
Департамента внутренних дел
Управления общественной
безопасности
княжества Монако
Sotrama. Компания, связанная с российской организованной преступностью. Бывший директор: Скигин Дмитрий. Депортирован из княжества как представитель российского криминалитета. Учредитель Sotrama - компания Caravel Establishment (Лихтенштейн), истинным бенефициаром которой является Скигин Дмитрий - руководитель группировки, занимающейся отмыванием доходов, добытых преступным путем. Sotrama - учредитель в иностранных компаниях Petroruss и Horizon (Лихтенштейн), бенефициаром которых является Скигин Дмитрий».
[...]
«Скигин Дмитрий Эдуардович. Родился 3 февраля 1956 года в Ленинграде, Россия. Проживал: <…> - Ницца. Изгнан из княжества Монако в 2000 году. Умер в Ницце в 2003 году. Бывший управляющий директор компании Sotrama (морские перевозки и торговые операции). Был бенефициаром Caravel Establishment (Лихтенштейн), которая владела мажоритарным капиталом в Sotrama. Связан с Ильей Трабером, который связан с тамбовской преступной группировкой из России. Следует отметить, что в рамках расследования дела об отмывании денег Управление по борьбе с организованной преступностью при МВД России запросило (запрос от 12 февраля 1999 года) идентификацию нескольких телефонных номеров в Монако. Эти номера совпадали с номерами компании Sotrama.
Скигин возглавляет компании, которые занимаются перепродажей нефти и за которыми также стоит Илья Трабер. Компании расположены в Санкт-Петербурге (Петербургский нефтяной терминал, финансово-индустриальный холдинг «ОБИП»), в Вадуце (United Jet Service Ltd), в Ницце (SARL Horizon) и Монако (Sotrama)». http://www.novayagazeta.ru/data/2011/03 8/00.html

Обещано:
В следующей серии
- Какие компании, принадлежавшие Дмитрию Скигину, регистрировал Владимир Путин как председатель Комитета по внешним связям. там же

В связи с этим, Роману Анину (а также Алексею Навальному и др. заинтересованным лицам) на заметку .
У Дмитрия Скигина есть братец Владимир Скигин , который живехонький и по-прежнему плодотворно занимается бизнесом.
Некоторые фирмочки Владимира Скигина (в т.ч. совместные с известными питерскими авторитетами) тоже регистрировал Владимир Путин.

В базе данных питерской мэрии по коммерческим организациям 90-х гг. значится минимум 21 фирма, в учреждении и/или руководстве которыми принимал участие В.Э.Скигин (из них формально только две или три, учрежденные совместно с братом).
Из них не менее шести регистрировал Комитет по внешним связям (КВС) мэрии СПб, возглавлявшийся первым вице-мэром Спб Владимиром Путиным:

1)АОЗТ "НЕВСКАЯ ИНВЕСТИЦИОННАЯ КОМПАНИЯ" (это как раз совместная с братом фирма).
зарегистрирована 03.12.1992; регистр. номер Комитета по внешним связям - АОЛ-3350 .
рук ЗУРОВА Л.А.
9 учредителей, в т.ч.:
СКИГИН Владимир Эдуардович (21,4% Уставного Фонда);
СКИГИН ДМИТРИЙ ЭДУАРДОВИЧ (11,4% УФ),
ФИРМА "ХОРИЗОН ИНТЕРНЕШНЛ ТРЕЙДИНГ АС" (по адресу ИНДУСТРИШТРАССЕ 105, ФЛ 9491 РУГГЕЛЬ в Лихтенштейне; 10% УФ);
СП "СОВЭКС" (20%УФ); NB: это фирма авторитетного бизнесмена Ильи Ильича Трабера (aka Антиквар), которого завистники считают заказчиком убийства Михаила Маневича в августе 1997 года ("Московская правда", 30.05.01);
АОЗТ "МАРТ" (5%); NB: это фирма не менее авторитетного бизнесмена Васильева Сергея Васильевича , одного из знаменитых "братьев Васильевых" (числом три: Сергей, Борис и Александр), и к слову сказать друга председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, вице-президента Союза юристов РФ Алексея Александрова (члена партии Едунов России естественно) ;
а также МП "АРС" (фирма В.Скигина и Александра Николаевича Драгункина , владельца интересного ИЧП "Бюро нетрадиционных решений"), Тульчин Аркадий Григорьевич, Тарабанов Андрей Алексеевич, и еще Евгений Лубман из канадского города Оттавы).

2)АОЗТ "АРС-АВТО"
31.03.1994
АОЛ-7362
руководитель не указан.
5 учредителей: В.Скигин, АОЗТ АРС, ФЕДОТОВ СЕРГЕЙ и ЧЕЧЕЛЬНИЦКИЙ МИХАИЛ оба из Финляндии, а также ТЫСЯЧНЫЙ АЛЕКСАНДР ВЛАДИМИРОВИЧ.

3)ЗАО "ФОНДЭСТЕЙТ"
19.10.1994
АОЛ-8152

3 учредит:
СКИГИН Владимир Эдуардович (50% УФ);
ФЕДОТОВ СЕРГЕЙ (адрес: ФИНЛЯНДИЯ ХЮВИНКЯЯ ВАЙВЕРОН 24-25-14) (25%);
ЧЕЧЕЛЬНИЦКИЙ МИХАИЛ (адрес: ФИНЛЯНДИЯ 00420 ХЕЛЬСИНКИ ТРУМПЕТТИТИЕ 8-10-Ф-128) (25%);

4)ЗАО "АРС МАРКЕТ"
01.03.1995;
АОЛ-8583;
руководитель - ЧИМИРЕВ ОЛЕГ ДМИТРИЕВИЧ;
6 учредителей:
СКИГИН Владимир Эдуардович (2,5%);
АОЗТ "АРС" В.Скигина и А.Драгункина (65% уставного фонда);
ЧИМИРЕВ ОЛЕГ ДМИТРИЕВИЧ (12,5%);
ФЕДОТОВ СЕРГЕЙ (адрес: ФИНЛЯНДИЯ ХЮВИНКЯЯ ВАЙВЕРОН 24-25-14) (3,75%);
ЧЕЧЕЛЬНИЦКИЙ МИХАИЛ (адрес: ФИНЛЯНДИЯ 00420 ХЕЛЬСИНКИ ТРУМПЕТТИТИЕ 8-10-Ф-128) (3,75%);
ИСАЕВ Андрей (Г.ЯРВЕНПЯЯ,ЛУПИИНИКАТУ,15А-2) (12,5%).

5)ЗАО "АРС МЕТЭКС"
01.03.1995;
АОЛ-8584;
Руководитель - БОГДАНОВ АЛЕКСАНДР ПЕТРОВИЧ;
6 учредителей:
СКИГИН ВЛАДИМИР ЭДУАРДОВИЧ (45%);
ФЕДОТОВ СЕРГЕЙ (адрес: ФИНЛЯНДИЯ ХЮВИНКЯЯ ВАЙВЕРОН 24-25-14);
ЧЕЧЕЛЬНИЦКИЙ МИХАИЛ (адрес: ФИНЛЯНДИЯ 00420 ХЕЛЬСИНКИ ТРУМПЕТТИТИЕ 8-10-Ф-128);
КРИЧЕВСКИЙ ВИКТОР АРОНОВИЧ;
КРИЧЕВСКИЙ АЛЕКСЕЙ ВИКТОРОВИЧ;
КРИЧЕВСКАЯ МАРИЯ АЛЕКСАНДРОВНА.

6)ТОО "АВТОМАТ"
06.04.1995;
АОЛ-8692;
Рук. - ЧЕЧЕЛЬНИЦКИЙ МИХАИЛ;
22 учредителя,
в т.ч. СКИГИН ВЛАДИМИР ЭДУАРДОВИЧ (45% УФ) и
КОЛЯК РУСЛАН АРТЕМЬЕВИЧ (10%); NB: авторитетный бизнесмен, убитый летом 2003 года по заказу, как считается, авторитеных бизнесменов из ЛДПР братьев Шевченко (один из которых, Вячеслав, впоследствии тоже убит, а второй, Сергей, отпущен из "Крестов" по состоянию здоровья).

Из фирм Владимира Скигина, которые регистрировал уже не Путин, следует отметить
ТОО "НА ЗНАМЕНСКОЙ" (зарег. 21.01.1997 - Путин в это время уже переместился в администрацию президента Ельцина в Москву).
Руководитель - ЧЕЧЕЛЬНИЦКИЙ МИХАИЛ.
10 учредителей, среди которых:
СКИГИН ВЛАДИМИР (45% УФ);
и вышеупомянутый КОЛЯК РУСЛАН АРТЕМЬЕВИЧ (5%).

Объемы перевалки российских нефтяных терминалов упадут в 2016 году на 50%. Производителям нефтепродуктов невыгодно их экспортировать из-за налогового маневра. Об этом «Фонтанке» в день встречи представителей нефтедобывающих стран в Катаре, где обсуждается заморозка объемов экспорта нефти, рассказал владелец Петербургского нефтяного терминала Михаил Скигин.

Независимо от договоренностей 15 нефтедобывающих стран, которые встречаются в Катаре, нефть не вырастет выше $50, а доллар не упадет ниже ₱62. Этому помешают добытчики сланцевой нефти, которые при цене более $50 зальют рынок. Так считает владелец и председатель совета директоров Петербургского нефтяного терминала Михаил Скигин, который дал «Фонтанке» первое в своей жизни интервью.

17 апреля представители около 15 нефтедобывающих стран встречаются в Дохе (Катар), чтобы договориться об объемах добычи нефти в 2016 году. Предварительная позиция экспортеров известна. Россия, Саудовская Аравия, Венесуэла и Катар хотят заморозить добычу нефти на уровне января. Иран будет, наоборот, наращивать добычу, чтобы компенсировать простой вследствие санкций, наложенных из-за ядерной программы (США и Евросоюз в январе отменили санкции). Но это не помешает стабилизации нефтяных цен к концу года или началу 2017-го, заявлял министр энергетики России Александр Новак.

В своем первом интервью владелец Петербургского нефтяного терминала Михаил Скигин рассказал «Фонтанке», какие проблемы испытывают экспортеры, как изменится рынок и каков будет курс рубля.

Михаилу Скигину 36 лет, родился в Ленинграде, в 10 лет родители отправили учиться в Германию. Он не закончил Университет международных отношений в Швейцарии, так как вернулся после смерти отца в 2003 году. Основной актив - Петербургский нефтеналивной терминал. На вопрос, сколько вы стоите, Скигин отвечает: «По последней независимой оценке, актив оценивается в 400 миллионов долларов». Увлечен разнообразными гуманитарными и научными проектами. Например, имеет компанию, разрабатывающую вакцину против СПИДа. Вегетарианец. Поэтому в Петербурге на улице Пестеля открыл кафе «Ботаника».

— Чего ждать от встречи нефтедобытчиков?

— Нефтедобывающие страны встречаются для того, чтобы договориться о количестве экспортируемой нефти для получения оптимального уровня цен на нефть. При этом будет учтен, по-моему, один из важнейших факторов ценообразования - добыча сланцевой нефти. При цене более $50 рынок начинают насыщать предложением добытчики сланцевой нефти, и экспорт в этой ситуации уже контролировать невозможно, так как появляется слишком много игроков. Это и произошло летом 2014 года, когда нефть полетела вниз.

— То есть независимо от того, о чем договорятся нефтедобывающие страны, цена на нефть не поднимается выше $50?

— Да, поскольку сланцевая нефть послужит элементом сдерживания дальнейшего роста цен.

— Но говорят, что сланцевая революция в США провалилась и никто там уже эту нефть не добывает.

— Разница между добычей сланцевой нефти и традиционной состоит в том, что традиционную сложно найти, в то время как сланцевую — проще и капитальных затрат меньше. При этом добычу традиционной нефти, особенно в Сибири, сложно остановить. Там все замерзает, в отличие от Саудовской Аравии. А сланцевую нефть можно отключить в любой момент без проблем, распродать оборудование и так далее. Но как только цена на нефть превысит $50, оборудование можно снова купить и быстро начать добычу.

— Соответственно, при стоимости нефти около $50, мы можем примерно понимать, каков будет курс доллара в России. Это около 62 - 63 рублей.

— Абсолютно верно.

— Как все эти глобальные события влияют на жизнь производителей нефтепродуктов и терминалов, через которые их экспортируют?

— Влияет крайне неблагоприятно. В последние месяцы произошло резкое снижение экспорта мазута. Соответственно, мы недозагружены, корабли простаивают.

— Это связано с низкой стоимостью нефти?

— Отчасти да. Западные страны покупают мазут в качестве заменителя нефти для своих нефтеперерабатывающих заводов. Дело в том, что из мазута они могут вытащить больше дизельного топлива, чем наши заводы, так как у них НПЗ пока более технологичные. Но когда нефть стоит $30 - 40, иностранцы мазут покупают неохотно, так как нефть и так дешевая. Проще ее купить. Но это не единственная причина падения экспорта.

До сих пор государство получало доход от экспорта нефти в виде пошлин, которые уплачивали нефтяные компании. Сейчас благодаря росту налога на добычу полезных ископаемых этот доход перенесен на скважину. Поэтому себестоимость добычи нефти с учетом НДПИ подорожала на 30%. Естественно, она подорожала и для НПЗ, которым стало невыгодно продавать мазут и даже элементарно везти в порт. Все, что они продают, — дизельное топливо, бензин, мазут — не покрывает стоимость нефти и перевозки. Даже вертикально интегрированные компании на совещаниях просят перенести налоговый маневр. Почти все мини-НПЗ в России, в том числе Волховский, Гатчинский НПЗ, стоят на профилактике. Но всем понятно, что истинная причина в отрицательной экономике.

— При какой цене на нефть НПЗ было бы выгодно продавать мазут?

— Сейчас нефть стоит $44. В принципе, при этой цене и выше заводам становится более-менее выгодно.

— Как упали объемы Петербургского нефтяного терминала?

— По четырем месяцам этого года мы видим, что годовой объем упадет с 10 миллионов до 6 миллионов тонн, на 40 процентов.

— И как вы компенсируете это падение?

— Из-за налогового маневра и значительных вложений в переработку НПЗ снижают производство мазута и наращивают выпуск дизельного топлива. В связи с этим мы перестраиваем терминал, чтобы повысить возможности его приема. По моему прогнозу, в ближайшее время будет огромная волна дизельного топлива на Европу и Азию. В России половина добываемой нефти — около 260 миллионов тонн — перерабатывается в нефтепродукты, и в их составе 100 - 130 миллионов будет дизельного топлива.

— Михаил, в США живет гражданин Израиля Максим Фрейдзон, который также хотел перестроить Петербургский нефтеналивной терминал. В недавнем фильме BBC «Who is mr. Putin» он рассказывал историю бизнеса вашего отца, у которого вы унаследовали ПНТ.

— Можете не продолжать.

Cправка

В фильме «Who is mr. Putin» и в последующих интервью Максим Фрейдзон рассказывает о Скигине-старшем как о связи Владимира Путина, говоря о коррупционной составляющей.

Согласно информации сайта судебной системы США, 23 марта 2016 года Апелляционный суд Второго округа США отказал гражданину Израиля Фрейдзону в исках к компаниям ПАО «Газпром», ПАО «Газпром нефть», ЗАО «Газпромнефть-Аэро», ПАО «Лукойл». Его основные претензии были основаны на незаконном, по его мнению, отчуждении принадлежавших ему активов и сводились к требованию о возмещении убытков, включая убытки, возмещаемые по Закону США «О попавших под влияние рэкетиров и коррумпированных организаций», на сумму не менее 540 900 000 долларов и признании судом того факта, что он является законным акционером компании «СОВЭКС» и компании «СИГМА», до 2003 года принадлежащей отцу Михаила Скигина Дмитрию.

— Фрейдзон действительно был компаньоном с вашим отцом?

— Если так это интересно, то отец Максима, Роберт, который был математиком, пользовался уважением у моего отца. По просьбе Роберта отец был вынужден пристроить Максима на их общее предприятие, занимавшееся онлайн-библиотеками, гендиректором. Его подчиненные вспоминают то время, когда на столе директора в основном были видны его ноги вперемешку с объедками. Все о себе он рассказал в подробном интервью на "Радио Свобода". Кто хочет - может почитать на "Радио Свобода".

К 2001 году Максим придумал проект и обещал, что он принесет не менее полумиллиона долларов за короткий срок. Назывался он "Метроплюс". Тогда Максим предполагал или делал вид, что предполагал, что петербуржцы будут покупать жетон в метро с некой небольшой надбавкой. То есть за дополнительную плату могут поучаствовать в лотерее, где какой-то автомат методом подбора случайных цифр будет назначать победителя. Я узнал о том, что мой отец дал на это серьезную сумму, что проект уже работает, и решил сам спуститься в метро. Но там ничего подобного не было. Я отцу передал, что это фантастика.

— А отец?

— У отца это был один из мелких проектов. К тому же он тогда уже редко приезжал в Россию, он же болел серьезно. Так что дискуссия наша закончилась, отец все понял, а компания Максима не собиралась возвращать сумму.

— А почему возникли претензии на сумму в полмиллиарда долларов к «Газпрому», «Лукойлу» и заодно к вам как к наследнику?

— Его логику мне тяжело восстанавливать. Если говорить юридическим языком, то утверждения Фрейдзона о том, что он учреждал или когда-то был акционером совместного предприятия «Совэкс», - ложь. Привязка Владимира Путина к нашему совместному предприятию только на том основании, что Путин в начале 90-х был председателем комитета Смольного по внешним связям и санкционировал создание этого СП, - уловка. Действительно, ЗАО «Сигма», к которому имел отношение отец, держало акции «Совэкс», но после того, как бизнес «Совекс», а это была заправка топливом самолетов в Пулково, был продан, то «Сигма» стала лишь оболочкой. Вот тогда Фрейдзон с позволения моего отца и использовал «Сигму» для придуманного им же проекта с лотереей в метро. Он пару лет назад мне звонил, а я даже не стал с ним спорить. Сказал: отдай долги перед моим отцом, тогда я и выслушаю следующий вопрос. Наверное, он мыслит тегами - Путин, миллиарды. Это привлекает внимание.

— Президент предлагал торговать нефтью за рубли, чтобы избавиться от долларовой зависимости. Что нам мешает перейти на рублевые расчеты?

— Рублевая стоимость нефти в пересчете в доллары должна быть сопоставима с ценами конкурентов. Поэтому нет смысла переходить на рубли. Но с другой стороны, есть крупнейший потребитель нефти — Китай, для которого конечной валютой является юань. Если бы заключить с Китаем долгосрочный контракт для расчетов в юанях, это было бы выходом из ситуации и избавлением от доллара.

— Да, но в цепочке физических поставок все равно образовывались бы долларовые расчеты. С вашего, например, терминала нефтепродукты уходят в порт Роттердама, откуда распределяются по европейским странам и в тот же самый Китай. Транспортировщики ведь работают за доллары.

— Вместо Роттердама в случае с Китаем распределительным центром можно было бы сделать Северо-Запад с его портами — Усть-Луга, Санкт-Петербург, Приморск, Высоцк. С исключением доллара из экспорта нефти и нефтепродуктов это стало бы первым шагом к той мегаидее, о которой так много говорят. Я имею в виду освобождение от зависимости расчетов в долларах за нефть и нефтепродукты.

Александр Аликин, «Фонтанка.ру»