• Фото: Владимир Глынин

Анна Иотко, психолог:

«Очень часто на пластические операции возлагают слишком большие надежды. К примеру, женщина одинока или партнер плохо с ней обращается, и она думает, что причина всему — морщины или маленькая грудь, а вовсе не отношение к себе, мужчине и миру. Счастье — величина куда более крупная, чем часть лица или тела, у него духовная основа, а телесный аспект играет второстепенную роль. Нужно понимать, что многие добились в жизни всего, не обладая безупречной внешностью. Это большой миф и иллюзия, что любят только стройных и молодых. Говорю как практикующий психолог: у меня на приеме мужчины страдают отнюдь не по идеальным формам, а по ощущениям, которые они получают от общения с женщиной. Итак, какими могут быть основные «показания» для похода к пластическому хирургу? Во‑первых, вы должны захотеть сделать это именно для себя, а не для другого человека, даже самого близкого и дорогого. Во‑вторых, нужно трезво относиться к собственной внешности. Несколько лет назад ко мне на консультацию пришла молодая девушка с невероятными миндалевидными глазами, но ее нос мешал мне их видеть! Я честно поинтересовалась, не хочет ли она изменить его форму. Оказалось, ей долго вбивали в голову, что любить себя нужно такой, какая ты есть. Я же порекомендовала ей найти хорошего хирурга — и сегодня она наслаждается жизнью во всех ее проявлениях!»

Это большой миф и иллюзия, что любят только стройных и молодых, мужчинам важна только грудь, а слава приходит лишь к обладателям идеальной внешности.

Мария Контэ, центр здоровья и красоты Rehab Life:

«Для науки интрапси, которой я занимаюсь, нет проблем, болезней, бед и трагедий. Есть только события, которые человек привлекает к себе на том или ином этапе. Конечно же, внешность играет важную роль в жизни любой женщины. И случается, она делает все возможное со своим лицом и телом, чтобы завоевать или удержать мужчину. А он либо не появляется, либо она его теряет. И тут нужно понимать, что все наши желания материальны и мы получаем только то, чего хотим. Если человек в данный момент несчастен из-за своей внешности, что бы он ни делал — не поможет. Значит, он просто любит быть несчастным. Мне вспоминается случай, когда одна женщина в возрасте решила сделать себе «молодое» лицо, чтобы вернуть мужа. Операция прошла удачно, он влюбился в нее заново. А ей стало только хуже: начали одолевать мысли, что муж ценит исключительно ее внешность… Я и сама многое пережила — и у пластического хирурга также побывала: Отари Гогиберидзе «подправил» мне глаза после болезни. Но прежде чем решаться на любые манипуляции, важно помнить: ты существуешь в данном конкретном моменте, принимаешь себя такой, какая ты есть, не бьешься за результат — и все дается легко! Будешь ли ты при этом заботиться о соответствии своей жизни и внешности каким-то штампам?! Нет! Другое дело, если просто для себя хочется подправить что-либо хирургическим путем. В этом случае я не вижу никаких препятствий!»

«К утюр? Несколько вилл? Личный джет, чтобы перемещаться с одной на другую? Ну так вышло. При необходимости я легко могу от всего отказаться. И летать экономом». На этой театральной ноте, эф­фектно прозвучавшей в декорациях особняка на Кап-Ферра, завершилось интервью Марии Контэ для одного из первых номеров Tatler в 2009 году. Жизнь восприняла ее заявление слишком буквально. И решила проверить. Отняла всесильного мужчину. Пересадила в эконом. Послала болезнь.

Кто такая Мария Контэ? Она же Маша Тимофеева и даже Тимо­феева-Рисовская? Сегодня это имя годится разве что для руб­рики «Где они теперь», а тогда, на заре появления Tatler в России, она была повелительницей московского света, окруженной дымовой завесой легенд. Красотка, недюжинный ум и прыткое воображение, собственное агентство по организации чужих праздников, программа на телевидении, сборник эсэмэс-стихов, спа на Рублевке, должность музы при российских дизайнерах. «Муж» — таинственный граф Контэ, которого никто не видел. И отец ребенка, девочки Таис, которого видели все, кто интересуется расстановкой сил в первой десятке Forbes.

Имя мужчины — секрет Полишинеля, но называть его было не принято. Хотя Маша никогда не была классическим «вторым составом», уходящим на запасные пути всякий раз, когда случались Новый год, Восьмое марта или мужчинин день рождения. Она была признана, звана за государственные столы, имела все мыслимые и немыслимые приви­легии. Масштаб личности ее покровителя перевешивал любые правила приличия, поэтому ее одинаково не любили и официальные жены, и закадровые ­любовницы.

Свой последний день рождения в запредельном статусе — три­дцать три года — Мария отмечала в Зимбабве. Гостей доставили на пяти самолетах, местное племя, в жизни не видевшее цивилизации, исполняло ритуальные танцы, все прыгали с водопадов, и казалось, эти прыжки будут длиться вечно. Прыжок действительно случился. Головой вниз.

В какой-то момент она решила расстаться с папой Таис. Сейчас уже сложно объяснить почему. Говорит, что все еще любила и была любима. Ничуть не меньше, чем когда их на свою беду познакомил влюб­ленный в нее друг. И что папа Таис — лучший мужчина в ее жизни (не знаю ни одной девушки, которая, вкусив самый мощный афродизиак — власть, — считала бы иначе). Но что-то пошло не так. Ей вдруг показалось, что она должна изме­нить свою жизнь. Му­чительное расставание в классике жанра «олигархический триллер» ее и подкосило.

Малюсенькое пятнышко на коже. Ну, полечу в Германию, там врачи хорошие, вырежут, смешно говорить. Все будет нормально.

Становилось только хуже. Она вспоминает, как доктор зашел к ней в палату и сообщил, что химиотерапия не дала результатов. «Когда ты долго в этой игре, уже нет серьезного сострадания — закусывания губы, слез медсестры в красном колпачке. Врачи на этом этапе циничны. От ужаса и страха мне захотелось пить. Но я не могла поднять руку и взять стакан. Полное бесси­лие. Сколько оно продолжалось, понять сложно. Но, видимо, мне настолько нужно было попить, что я кое-как дотянулась до воды. И случилась истерика, а потом катарсис. Я стала вести с собой диалог: «Кто дал тебе воды, Маша?» — «Я дала». — «Скажи громко, кто дал воды?» — «Маша, я, я». Внут­ренний голос, кто-то сильнее меня говорил: «Маша, я всегда рядом, понимаешь? Я никогда тебя не бросаю — ни в радости, ни в горе. Даю тебе воду, когда хочется пить. Друзей, когда тебе одиноко! Я нахожу тебе любовь, утоляю твой голод, твою скуку, образовываю тебя. Это я набираю номер нужным людям! Я твой лучший преданный друг. Так почему ты любишь кого угодно, кроме меня? Дружишь с кем угодно, но не со мной? Почему ни разу за то время, что мы с тобой, не сказала, какая я красивая и уникальная? Мне не нравится, как ты живешь. Я так больше не могу. Это не болезнь убивает тебя — это ты, Маша, убиваешь себя. И если эту жизнь надо закончить, я закончу. Все, что создал твой организм, он способен убрать — мне это по силам. Но я буду стучаться и бить в самые больные места, пока ты не услышишь. Пока не изменишься сама и не изменишь свою жизнь. Ты даешь мне кучу таблеток, которых я не хочу, кормишь пищей, которую я не ем, сидишь на диетах, от которых мне плохо. Куришь, от чего я задыхаюсь! Отравляешь алкоголем. Не спишь, не отдыхаешь и не заряжаешь меня энергией жизни! Мне так мало надо! Сон, воздух, здоровая еда, радостные мысли. Даже ­телефону нужно, чтобы его заряжали. Я не хочу умирать, но у меня нет дру­гого выхода...»

Профессионально поставленный монолог (когда-то Маша Тимофеева занималась сценической речью, и, судя по всему, небезуспешно) звучит в кабине­те клиники Rehab Family в Малом Ивановском переулке. Пока работает диктофон, я имею возможность рассмотреть собеседницу, с которой последний раз года три назад столкнулась перед туалетом в «Уильямсе». Глаза актрисы по ходу беседы с внутренним голосом вместо серых становятся прозрачно-голубыми. У нее короткие черные волосы и ухоженное, чуть загорелое лицо с ми­ни­мумом косметики. Одета в черную майку и персиковый костюм Stella McCartney — cловом, как положено быть одетой онкопсихо­логу, консультация которого стоит пять тысяч рублей в час.

С основателем Rehab Family Михаилом Сагалаевым, сыном некогда большого теленачальника, юношей небезгрешным во всем, что касается запретных плодов, Маша (сама она родилась в семье среднего достатка на Олимпийском проспекте) знакома давно: «Студентами мы вместе употребляли наркотики. Да-да. Я этого никогда не скрывала. Более того, горжусь, что прошла этот коридор. Творческие люди — а я себя к ним отношу — склонны падать в алкоголь и наркотики. К счастью, мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что это не мое». В РГГУ, где Маша Тимофеева училась три курса (позже она блестяще окончила экономфак Института машиностроения), она перепробовала многое — остановившись в шаге от «всё». Ей повезло: заболела воспалением легких и не пошла на вечеринку, где друзья впервые укололись героином. Месяц валялась дома, а когда выздоровела, ребята уже вовсю сидели. Маша тогда всех заложила. Звонила родителям, била в набат, хотела спасти. С ней все рассорились, но сейчас, встречаясь во взрослой жизни, благодарят: «Если бы не ты, я бы, наверное, ­погиб».

Одним из тех, кто сам упал, сам поднялся и теперь помогает другим, был золотой мальчик Сагалаев-младший. С осени в его наркологической клинике со стационаром на Дмитровском шоссе и филиалом в Китай-городе действует отделение новой для России специализации — онкопсихологии. Под чутким руководством Маши работает целая команда: детские психологи, психологи-аниматоры, специалисты по йога-психосоматической разбло­кировке. Маскотерапия, кино- и арт-терапия.

Шесть лет, прошедших с того самого стакана воды, Маша потра­тила на учебу. Объездила весь мир, стучалась во все двери и во все методики, встречалась с индийским гуру, маститым австрийским психотерапевтом, который десять лет никого не принимал, и русской девушкой-психологом Анной Иотко, которая сказала «Вы такая красивая» в тот момент, когда Маша боялась взглянуть на себя в зеркало. Метод, по которому она работает, трудно описать двумя словами. Я поняла лишь, что Контэ действует не по учебникам, а с того места, с которого исцелилась сама. По ее глубокому убеждению, в состоянии полнейшей безысход­ности заложен самый большой ресурс. В патовой ситуации скрывается подарок. Везде, где есть конец, есть и начало. «Уход — это точно твой выбор. Пока я хотела уйти, я уходила. Как только у меня тут появились дела, я решила остаться».

Не все пациенты, особенно те, у кого хорошая память на светскую хронику, воспринимают онкопсихолога Марию Михайловну всерьез. «Недавно вот пришел один мужчина: «Ну и че ты тут сидишь?» — «Простите, а где я должна сидеть?» — «Дома должна сидеть. Ну кого ты лечишь тут? Развлекаешься? У тебя что — денег нет? Тебе денег дать, может?» Или вот была недавно одна девушка с серьезной наркозависимостью. Модная, на понтах, красивая. Друг попросил. Мы с ней сделали практику. «Сколько я должна?» — «Пять тысяч». — «У меня нет с собой таких денег». Я говорю: «Почему ты считаешь, что грамм кокаина может стоить дороже, чем моя консультация? Если от кокаина тебя штырит, а от меня нет, иди употреблять его и не приходи больше». Девушка встала и оплатила десять сеансов. Штырит, значит.

Или пришла одна очень известная пожилая женщина. Двести пятьдесят пять охранников. С порога набросилась: «Я таких, как вы, знаю. Мой муж с такими и гуляет». Я говорю: «Ясно, давайте к теме». Она кричит, что у мужа последняя стадия, они не понима­ют, что делать, уже готовы ребенка сделать донором. Крик продол­жается тридцать минут, сквозь него не продраться. Но в какой-то момент мне все же удалось сделать с ней упражнение, которое я условно называю «Попробуйте». И мы стали регулярно заниматься. Она говорит, что начался лучший период в их с су­п­ругом отношениях. Люди, прожившие тридцать пять лет вместе, учатся заново знакомиться друг с другом. «Он, оказывается, петь любит, в ванной всегда пел, вы представляете? А я и не знала». Эта мощная женщина приходит ко мне, плачет и говорит, что больше нигде не может плакать, так как муж, охранники, статус. А слезы — это доверие».

Иногда приходят и по житейским вопросам. «Научите, как получить олигарха». Контэ неизменно отвечает: «Вы не представляе­те, какой это труд — с ним жить. Вы готовы трудиться двадцать четыре часа?» Она видит на моем лице непонимание и считает нужным уточнить: «Обо мне говорили, что если бы в своих отноше­ниях я трудилась не двадцать четыре часа в сутки, а двадцать три, ничего бы не получилось. И точно: как только я стала трудиться на час меньше, все начало рушиться. Час пошел лично на меня — и его-то стало не хватать. Представьте себе полное погружение в жизнь человека. Всегда хорошее настроение. Всегда эрудиция, всегда литература, всегда экономические сводки. Вы гото­вы любить человека тотально? А если ему завтра понадобятся патроны, чтобы всех расстрелять, готовы быть той, которая поднесет патроны? Ведь именно в моменты падений — а в биографии сильных мужчин бывают драматические периоды — и проявлялась сила любви их женщин. Женщины рядом с мужчинами, подобными моему, были личностями с большой буквы. Все занимались самообразованием. Ну а если и были домохозяйками, то исключительными в своей роли. У меня есть подруга, которая сама накрывает столы на пятьдесят человек и печет торт. Рублевская жена, которая может стрелять, копать, драить — все что хочешь. Мать троих детей — без помощников. Ее муж недавно сказал: «Маша, я преклоняюсь перед твоей красотой». На что я ответила: «А я преклоняюсь перед красотой твоей жены, потому что у нее есть то, чего нет у меня. Ты живешь с ней всю жизнь, а я одна». Я никогда не была замужем. Подруга говорит мне: «Я дружу с тобой потому, что ты такая свободная». А я хочу такой несвободы, как у нее».

«Так что, девочки, либо трудиться — либо идите на НЛП», — шутит Мария. Курсы письмоманипуляции, искусство диалога в вот­сапе, школа гейш, уроки игры на флейте — все эти дисцип­лины она считает чистой воды надувательством. «Знаете, чем я отличаюсь от тех девочек, что задают мне вопросы про олигарха? — продолжает она. — Тем, что я трудилась, чтобы любить, а они — чтобы поюзать. Хочешь машину? Скажи честно: «Хочу машину», — и он купит, если видит, что она тебе действительно нужна, а не для понтов. Но когда тошно от мужчины, но ты, сука, хочешь эту машину, никогда ее не получишь. Или же потом будет так: «Ой, я такая хорошая, а он избивал и все отобрал». Умные, проницательные мужчины просчитывают все на десять шагов вперед, иначе бы не были теми, кто сегодня есть. Ты только подумала, а он уже знает. Они по́том и кровью зарабатывают эту энергию, а ты хочешь сесть на них и свесить ножки. Когда всё дают, потом всё отнимают. Обесценивая женщин как личностей — вернее, ­обесценивая только тех, кто личностями ­ни­когда и не был. Бедные они, несчастные... Не надо им туда, нету там счастья, нету. Ведь если они сами не уме­ют быть счастливыми, то как смогут сделать счастливым другого?»

Видимо, чтобы это понять, надо хорошенько прыгнуть с южноафриканского водопада. «Понимаете, — увлекается воспоминания­ми Маша, — я начинала в уникальное время. Эти мальчики еще не были сформированы, они только поднимались. Мы все вместе — с охранниками — обедали в McDonald"s, потому что тогда охранники были не для понтов, а чтобы тебя не убили. Пистолеты с собой носили.Тогда еще не было слова «олигарх». Мы дарили друг другу золотые цепи, вместе пробовали устриц, ходили в походы. Другая романтика. Мы были первыми и знать не знали, что такое официальная или неофициальная ­любовница. Сегодня больше нет таких историй, нет грандиозных подарков, праздников. Эти ребята садятся на кухне, открывают консервы, собирают друзей – и все счастливы. Нарядами не удивишь, цацками не удивишь. Все стало некрасиво, пошло, незавидно. Все эти лифты отдельные, ковровые дорожки, корабли. «Леня концерт Робби Уильямса устроил, а мы давайте Шакиру позовем...» Сегодня так не делают. Сегодня под гитару поют — не потому, что денег жалко, а просто ценности другие».

От нее самой, яркой представительницы ушед­шей эпохи, осталась только фамилия — Контэ. Так был ли граф? «Был, — терпеливо, явно не испытывая интереса к предмету, объясняет Маша. — Сегодня я могу развеять эту легенду. Он служил адвокатом, у него действительно есть палаццо де Контэ в Тревизо, но наш брак был заключен только для того, чтобы у Таис были документы». Хотя некоторые друзья любя называют ее «графинюшка».

Она по-прежнему живет в своей квартире на Старом Арбате. Встает в шесть утра. С семи до восьми пробуждает кундалини или медитирует. Раньше пяти минут не могла пробыть наедине с собой. А сейчас состояние тишины — единст­венная зона, где она встречается со своей внутренней Машей: «Я нашла потрясающего человека, который столько всего знает». Раз в две недели приезжает в свой спа, отданный в управление брату, и там совершает необходимый женский техосмотр. Интерес к моде утратила — может неделями ходить в одном и том же, а потом зайти в ЦУМ и переодеться — на самостоятельно заработанные деньги. Недавно к ней домой приехала девушка-стилист — разоб­рать старый гардероб. Некоторые вещи оказались с ценниками. Стилист три дня фотографировала закрома и составляла из них луки. «Пятьдесят процентов — это, конечно, Чапурин. Мы очень дружили. Я выступала в разных образах: и школьница, и учительница, и монашка. Я уже тогда хулиганила – носила парики, чалмы. Поэтому, когда мне вдруг стало необходимо носить чалму после химиотерапии, никто не удивился».

Иногда восьмилетняя кудрявая Таис, которую все, кто знает папу, называют его копией, подходит к маме, стягивает с нее шапку и смотрит, на месте ли волосы. Дочь до сих пор боится, что мама снова сильно заболеет. Собственно, до конца болезнь не прошла. Периоды ремиссии — сон, спорт, красота (Контэ не курит, не пьет, тщательно следит за речью, не отказывая себе только в слове «сука») — сменяются обострениями. Которые бьют не только по самочувствию, но и по внешности. «На Новый год у меня был серьезный сбой — отек десять лит­ров. Ничего нельзя сделать. Только спрятаться и приводить себя в порядок. Таис всегда со мной. Успокаивает: «Ничего страшного, пройдет. Ты все равно очень красивая у меня». И даже говорит: «Не хотите ли, мама, селфи сделать?» Тяжело очень — не можешь построить личную жизнь, нормальное об­щение. Но, слава богу, меня не бросает та, кто тогда подала стакан воды. Я с ней ложусь и встаю. Когда ты находишь это в себе, отпадает необходимость в мужчине. И даже если моя жизнь выглядит не так, как принято, она, возможно, комфорт­на как никогда. Как же вкусно оказалось жить! Начинаешь «гурманить» воздух, природу, людей, эмоции — все то, что казалось бредом, когда ты была здорова».

Не то чтобы она никогда не срывается. Срывается. Совершала страшные поступки. Делала больно людям, потому что была замкнута в болезни и боялась из нее выйти — было стыдно. Поэтому, когда пациенты признаются ей, что сорвались — снова алкоголь, наркотики, — она успокаивает: «И у меня это было, причем совсем недавно. Вы будете много раз падать, но именно в этом состоянии находить ресурс для взлета. Пока мячик не ударится о дно, он не подлетит вверх».

Свой тридцать девятый день рождения Контэ праздновала в Cafe del Mar, у Леши Гарбера, с отцом которого в той, прош­лой жизни была весьма дружна. Объявила красный дресс-код, потому что красный для нее — цвет крови, жизни. Попросила вместо подарков принести красные конверты (три миллиона рублей отправились в помощь онкобольным детишкам). Позвала друзей. И точно знала, что некоторые придут сюда в последний раз. Скажут: «Крыша поехала. Как она могла отказаться от такого ­человека?»

И правда, как? Она вновь и вновь задает себе этот вопрос. Ведь страшно было даже не то, что придется летать экономом, — у нее всегда было ощущение, что не она летала классом, а класс с ней. Теперь все придется делать самой. Все-все. Нет этих десяти-двадцати «лучших друзей», которые жили на твоих лодках, спали в твоих домах. Испарились, как мираж. Осталась одна подруга при статусе и деньгах, которая независимо от того, что с Машей происходит, звонит и весело щебечет в трубку: «Машка, я по тебе скучала». Эта она, кстати, привезла Маше первого доктора.

Свои тренинги онкопсихолог Контэ начинает с любимой метафоры: «Вы это знали! Вы этого хотели». Пациенты удивляются и пугаются, но Маша терпеливо объясняет: мы всегда заранее знаем, что с нами произойдет, и сами формируем события. Показать, как это работает в пространстве и времени, и есть суть ее работы. Сначала возникает мысль. Мысль формирует действие. Действие — привычку. Привычка — характер. Характер — судьбу. Меняйте мысли — измените судьбу. Потихоньку ей это удается. Сегодня в ее жизни наступил долгожданный период покоя. Не сразу, конечно. Сначала было знакомство с собой, потом – взаимопонимание, дальше — мир и тишина. Тишина столь звенящая, что многих она даже пугает, а между тем именно в моменты абсолютного покоя внутри нас происходят самые мощные трансформации.

«Мое прошлое наконец-то заключило мир с настоящим, — говорит Маша все тише. — Я обрела благодарность, прошлое наконец-то принесло мир в мою семью. Сегодня меня переполняют эмоции жизни. Я не одинока — я свободна. Понимаете, когда у меня все забрали, когда я потеряла здоровье, я поняла, что меня не существует. Нужно было заново узнавать себя. Долгий процесс самоидентификации, потом отречения от себя. А потом принятия — со всеми взлетами и падениями. Я так долго жила в клетке собственного непонимания, что хочу пожить на свободе, в гармонии с собой. Маша сегодня стала занимать так много места, что нам с ней надо немного успокоиться». Она выдыхает. Сольное выступление подошло к концу. Глаза снова становятся серыми.

А настасия фон Калманович. Короткостриженная платиновая блондинка превратила талантливую уфимскую певицу Земфиру в один из самых дорогих проектов русского шоу-бизнеса. Без продюсера, актрисы и супруги барона Шабтая фон Калмановича не обходилась ни одна веселая вечеринка. Однако в 2009 году светская хроника сменилась судебно-криминальной: фон Калманович был убит (неизвестные обстреляли его Mercedes в районе Краснопресненской набережной), а после его смерти осталось сразу три завещания - ровно по количеству браков. Анастасии пришлось отстаивать в суде правомерность того, которое было составлено в пользу ее дочери Даниэллы.

Отпраздновав победу ценой в тридцать миллионов, фон Калманович осела в Юрмале, где совершенствует рецепт фирменного свекольника и пишет в Twitter женские мудрости. А еще воспитывает сына от диджея Федора Фомина (брак с ним - еще один успешный продюсерский проект). В Москве Настя появляется только по необходимости - радостной (как открытие FF Restaurant & Bar, совладельцем которого стал Фомин), или грустной (как похороны близкой подруги Жанны Фриске).

Анастасия фон Калманович на открытии FF Restaurant & Bar

Чего только не делали кошельки из первой сотни Forbes, чтобы вызвать хотя бы полуулыбку на лице этой всегда готовой к отражению атаки хищницы: в ход шли не только бриллианты и крокодиловые сумки - подарен был даже дом на Рублевке, классика девяностых. В ее поклонниках числился угольный принц Андрей Бокарев, но только король минеральных удобрений и владелец компании Fedcominvest Алексей Федорычев вырвал Цейтлину несколько лет назад из светского омута и увлек в семейный очаг: Ульяна покорно сменила окрестности Барвихи на «золотой треугольник» Монте-Карло, а тусовки с танцами на столах - на вечерние моционы с сыном Саввой по набережной княгини Грейс и бытовые хлопоты вроде выбора портьер чуть ли не за двести тысяч евро.

Сдав экзамен по обустройству семейного гнезда на «отлично», летом этого года Ульяна получила долгожданное предложение руки и сердца.

Муза дизайнера Игоря Чапурина, трепетная поэтесса, чьи совсем непрозаические гонорары наблюдатели объясняли покровительством Виктора Вексельберга (дочь Контэ, очаровашка Таис, и вправду копия золотых яиц мастера). Мария, однако, настаивала на своем: якобы она соединена прочными узами брака с итальянским графом Контэ. Этот аристократ был настолько мобилен, что никому ни разу не удалось с ним встретиться. Контэ умудрялась декламировать свои стихи так, что каждое рифмованное слово было слышно даже на вечеринках у Симачева.

Забыть про легкую жизнь новую Сапфо заставил рак. Когда болезнь отступила, Мария отправилась на Бали, где осваивает сложные асаны, ловит дзен и передает поклонникам приветы, обещая рано или поздно вернуться (да не с пустыми руками, а с новыми проектами).

Мария Контэ в съемке Tatler (2009)

Мария Контэ на вечеринке в ресторане «Боярский» (2009)

Это только внешность у Ольги и тексты песен группы «Мобильные блондинки», в которой она пела, были глуповатые. На самом деле у бывшей звезды модельного агентства Red Stars два высших образования (истфак МГУ и история искусств МГИМО), железная хватка и завидная житейская мудрость. «От хорошего не уходят», - отрезала она в ответ на шепот светских сплетников, когда бизнесмен и акционер Моссельпрома Дмитрий Беляев оставил ради нее жену Тату.

Курбатова и Беляев поженились, купили дом в Жуковке, отпраздновали рождение дочери и блеснули не на одной вечеринке. Но счастье оказалось недолгим: тяжелая болезнь Беляева сгубила финансовое благополучие. Бизнесмен терял деловых партнеров и, как это водится, друзей так стремительно, что деньги на его лечение Курбатова собирала уже по своим знакомым, хотя брак к тому времени сошел на нет.

На ноги Беляев до конца так и не встал. Зато по отношению к Ольге судьба сменила гнев на милость: встреча с «интересным, высоким и богатым», как описывают его Олины подруги, иностранцем вернула ей радость жизни. А вместе с ней - лучшие столики в Siberia, шампанское Crystal, платья Zuhair Murad и увлекательные туры Дубай-Сен-Тропе-Монако, в которые влюбленные непременно берут дочь Ольги Анастасию.

Певица, писательница, декоратор, телеведущая, продюсер и в личной жизни была необычайно многогранна. О закрытости и скупости ее первого мужа, русского «форбса» Михаила Безелянского, не шептался только ленивый. Неудивительно, что Ева предпочла ритейлеру сына бывшего вице-премьера Правительства РФ Владимира Христенко. Однако ни штамп в паспорте, ни Евин идеальный французский, язык любви, не смогли обуздать плейбоя.

После бракоразводного процесса Ева обосновалась в Лондоне и выходит в свет редко. Зато метко - этим летом, например, по ее инициативе в лондонской галерее Pace прошел аукцион с благотворительной «распродажей» коллекционных шляпок, а прошлым ее видели на вечеринке в галерее Serpentine в компании самого Фаррелла Уильямса.

Ева Ланска и Фаррелл Уильямс на летней вечеринке в лондонской галерее Serpentine (2014)

Главные кадры светской хроники всех модных журналов когда-то принадлежали ей, но жизнь распорядилась иначе. Ослепляющие вспышки светских фотографов Мария Контэ после победы над болезнью сменила на светлый и спокойный кабинет альтернативного психолога в центре здоровья и красоты Rehab Life . Интрапсихолог рассказала в эксклюзивном интервью LV о семи ключах к осознанности, без которых нет смысла говорить о здоровом теле и красивой внешности.

Начало

Любая "волшебная пилюля", которой вас пытаются накормить – это ловушка. Любой метод самоисцеления при помощи каких-то бадов или супер-средства типа "льняного масла по чайной ложке в день" рано или поздно даст сбой! Узнав, что у меня рак, я посетила десятки курсов, медитаций, ретритов, встретилась с множеством гуру по всему миру. Легче не становилось, но накапливался опыт. И спустя какое-то время, когда я уже отчаялась, не находила в себе сил путешествовать и стараться внешне повлиять на болезнь (я раньше даже не думала, что все мои действия направлены были не на то!), по совету своей подруги Иры Данилиной я попала на семинар "Интрапси" (наука о мудрости жизни, о ее законах, основателем которой является психолог Владимир Киселев).

1. Путь к себе

Во время семинара ко мне пришло первое осознание: все ответы на все вопросы в нас самих. Неважно, через что и кого вы придете к себе – христианство, буддизм, каббалу, саентологию – у каждого свой путь. Но поверьте, если вы уже отправились к себе, вас не остановить.

Следом за осознанием приходит понимание, что все в вашей жизни – правильно. Нет плохих и хороших событий, есть просто события, нет плохих и хороших людей – есть просто люди. Нет плохих и хороших вопросов к себе: то, какой мыслью вы притягиваете к себе то или иное событие, определяет вашу дальнейшую жизнь.

Отыскать ключ ко всему тому, что случается с вами в жизни и, в первую очередь, с вашим организмом – значит понять себя и принять себя таким, как есть. Я вдруг увидела, что во мне есть свободная личность, есть внутренняя Маша, которая устала жить так, как принято и не принято, устала от алкоголя, сигарет, от неправильного питания, неправильного сна и ненужного общения. Моя Маша все время стремилась к внутренней свободе и самоидентификации. С пониманием, что свобода заканчивается на кончике твоего носа, после многих лет Маша устала от того, что я люблю, дружу, хвалю и восхищаюсь кем угодно, но не Машей, и стала стучаться. Сначала тихо, потом громче, а потом и вовсе в форме болезни – онкологии, включив режим самоуничтожения.

2. Отношение к здоровью

Здоровье – это взаимоотношения с самим собой. Болезнь – это не более, чем способ организма заявить о себе, когда другие способы не работают. Он словно кричишь миру и тебе "эй, я есть, посмотри на меня, услышь меня, цени меня, я помогаю тебе жить!" На момент прохождения первой ступени интрапси я пришла на занятия с отеком в десять литров, мне было тяжело даже ходить. Увеличение физических размеров было желанием организма занять больше места в пространстве увеличить собственную значимость, привлечь к себе любовь и внимание. Когда я это осознала, то почувствовала жизнь, тогда я впервые начала ЖИТЬ! Жить в тот момент, когда всем кажется, что жить невозможно. Как озарение, пришло понимание, что все, что надстроил для обращения внимания на себя мой благодарный и сильный организм, он способен и убрать. Это было яркое знакомство в моей жизни – знакомство с собой.

3. Принятие

Принимать себя – это принимать себя такой, какая ты есть, принимать жизнь такой, какая она есть, принимать все и всех безусловно. Не имеет смысла оценивать: "так жить можно, а так нельзя", нужно лишь дать возможность себе и всем существовать такими, какие они есть. Когда люди говорят "жизнь – тяжелая штука", они получают не жизнь, а "тяжелую штуку". Они оказываются рабами собственных рамок, мечутся и не понимают, что же они делают не так, ведь живут "по понятиям, по принципам". На своих тренингах по интрапси объясняю, что жить можно по-всякому, и все ограничения – только в нашей голове. Я – это я, это не кто-то, навязанный мне обществом, или родителями, родственниками, мужьями, подругами, социумом. Ты – это не тот, кем они хотят тебя видеть, ты – сам закон и ты же – его исполнитель. Вместе с этим пониманием приходит умение жить в настоящем моменте, в каждой конкретной секунде, и наслаждаться им.

4. Важность жизни в моменте

Депрессия – это память прожитых эмоций а значит иллюзия. Мысли о будущем – это фантазия и тоже иллюзия. В ощущении, осознавании настоящего момента депрессии нет. Что вас может не устраивать в настоящем, если вы дышите, едите, пьеете, двигаетесь? От чего здесь страдать? Мы редко осознаем эти простые моменты настоящего, но так мы обращаемся к своему организму, общаемся с ним. "Как тебе дышится, как ты себя чувствуешь" – как часто вы задаете себе такие вопросы? Страдание приходит, когда вы либо вспоминаеете о том, что было «неправильным» в прошлом, либо беспокоитесь, что будущее будет не таким, каким вы хотите. Потому я живу сегодняшним моментом. Про это много говорится, но если переводить на простой язык, это значит не думать о смерти, не цепляться за старое, а жить, дышать, двигаться дальше: каждый день я живу сегодня как последний.

5. Режим

Режим хорош, если вы чувствуете, что он помогает быть продуктивнее, здоровее и счастливее. Но если нарушив распорядок, вы злитесь и проклинаете себя – вы в ловушке. Ловушке, которая гораздо хуже отсутствия графика и распорядка. У каждого, кто проходит самоидентификацию, вырабатывается свой собственный режим. Вы начинаете спрашивать себя, что на самом деле вы любите. Я никогда не задавала себе этот вопрос, а делала что-то, потому что диетологи посоветовали, потому что это модно, потому что кто-то сказал, что это вкусно – сплошные условности. Когда ответы на вопросы приходят от вашего организма, постепенно формируется свой режим сна, режим питания, режим спорта. Я не знаю, правильно ли это. Сегодня мне нравится сыроедение, и я ем сырое, организм доволен, но я не исключаю, что завтра захочу гамбургер. И тогда я его съем.

6. Любовь

Все говорят, что нужно "полюбить себя". Просто "любить себя" – чревато одиночеством, мироздание считывает наш посыл очень прямо и воспринимает это как "А, ты так любишь себя так, что тебе никто не нужен? Ок, у тебя никого не будет". Надо любить НЕ себя, А ЛЮБИТЬ СЕБЯ ПО ОТНОШЕНИЮ К ЖИЗНИ! Я люблю жизнь во всех ее проявлениях, когда я упала, когда я в плохом настроении, когда лежу в постели простывшая и сопливая, утираясь платками, даже когда я сильная и смелая – я люблю жизнь по отношению к себе. Я люблю подруг как саму себя, люблю свое окружающее пространство, люблю свой мир, в котором так много людей. В уважении к себе кроется уважение к каждому человеку в мире. Меня иногда спрашивают – "вас что, никто не раздражает?" Но я же себя не раздражаю, как меня могут раздражать окружающие?

7. Красота

Как только вы начинаете самоидентификацию, вы становитесь истинно красивыми, потому что начинаете замечать свою внутреннюю красоту. И она отражается внешне – в глазах, в губах, в том, как вы говорите, в пластичности движений. Вы уже не наносите тонну кремов, потому что ты изнутри делаете себя красивой принятием себя целиком. Вы принимаете жизнь и свой возраст. Тогда приходит бодрость, и есть силы заниматься спортом, питаться правильно, причем правильно – это так как вы считаете нужным. Человек, нашедший в себе себя выглядит по-особенному, потому что он выглядит как он сам, а не как кто-то другой. Я вижу таких людей, в первую очередь, по глазам. Вы и сами можете их заметить – это спокойный взгляд, легкая улыбка, эти люди никогда никого не обсуждают и не осуждают. Они не участвуют в сплетнях, не обсуждают чужую жизнь. Мы часто называем их аристократами, голубой кровью, "породистыми" людьми. Они чаще молчат, а если говорят, то очень емко, вкрадчиво, тихо, и их хочется слушать, они не кричат и не ругаются. Некоторым это умение дано от природы, а кому-то приходится много работать над собой, чтобы достичь этого состояния.

Сильные мира сего не лишены слабостей. Особенно, если дело касается женщин. Последние несколько лет в прессе упорно муссируются слухи о романе председателя правления ОАО «Тюменская нефтяная компания» Виктора Вексельберга с писательницей и светской тусовщицей Марией Конте.

Жена Вексельберга – скромный благотворитель

Супруги многих крупных бизнесменов – светские львицы, экстравагантные тусовщицы, королевы престижных вечеринок. Другие олигархи стараются не показывать избранниц широкой публике. Среди последних и мультимиллионер Виктор Вексельберг.

Его жена Марина Добрынина никогда не появлялась в разделах светской хроники, ее не увидишь по ТВ, а пресса писала о ней всего пару раз, и то – по строчке. Единственный раз жена олигарха «засветилась» в прессе на приеме в честь открытия … детской соматической клиники в Североуральске. Тогда скромно одетую жену мультимиллионера спутали с обычной чиновницей.

Жена Виктора Вексельберга, Марина Добрынина, создала фонд с символическим названием «Добрый век», который оказывает помощь детям с психическими заболеваниями.

Свою будущую жену Виктор Вексельберг встретил в студенческие годы. Марина Добрынина училась с ним в одном институте. Они познакомились в одном из походов. Долго дружили и наконец, расписались. В браке родилось двое детей.

Любовница Вексельберга – яркая тусовщица, поэтесса, писательница и…графиня?

Во всех своих интервью светская львица Мария Конте с гордостью заявляет о том, что ей пришлось упорно работать с 18 лет, а в 21 на ее хрупкие плечи и вовсе легла забота о всей семье. После того, как девушка вышла замуж за итальянского графа или барона Де Конте , которого, к слову, никто никогда не видел, Мария смогла снять с себя груз ответственности за материальное благополучие близких. Теперь девушка занимается тем, что ей нравится, – ходит по тусовкам и крупным мероприятиям. СМИ же упорно списывают отсутствие необходимости работать на роман Конте с председателем правления ОАО «Тюменская нефтяная компания» Виктором Вексельбергом .

Стоит отметить, что с итальянским графом Мария развелась, поясняя это тем, что они больше друзья, чем супруги. Женщина старательно избегает всех вопросов, которые касаются ее отношений с Виктором Вексельбергом, однако некоторые комментарии все же наводят на определенные размышления.

"Я крупно выиграла в рулетку, трижды поставив на 14, день рождения любимого", - обмолвилась в одном из интервью графиня.

А вот определение «любовница» и вовсе экс-супругу итальянского графа не обижает.

«Любовница - от слова «любовь»». Понимаете? Можно быть женой, можно любовницей, но если ты любишь, тебе все равно, какое определение ты несешь», - считает Мария. В свободное время Мария пишет: на счету Конте-писательницы книги«Заморочки по-рублевски» и «Когда любовь души коснется…» , а также сборник «SMS-стихов» . Легенда гласит, что писательский талант девушка открыла в себе, когда ждала появления на свет своей дочери.

К слову, об отце девочке тоже ничего не известно, но одного взгляда на малышку достаточно, чтобы понять, что она копия Виктора Вексельберга.