Александр Добровинский — довольно известный столичный адвокат, который прославился довольно громкими делами, связанными с защитой интересов отечественных звезд и политических деятелей. Родился 25 сентября 1954 года в городе Москва. Отца он потерял рано, большое влияние на воспитание внука оказывал дедушка по маминой линии. Жена Александра Добровинского — врач-стоматолог, мать двоих его дочерей.

После развода с мужем мать Александра проживала в Париже, была француженкой русского происхождения. В 1976 году будущий адвокат уехал к ней. Поначалу ему приходилось работать официантом, затем открыл свой ресторан русской кухни. Однако через время парень решил переехать в США, где начал обучаться юриспруденции. Для того, чтобы иметь возможность оплатить учебу, ему приходилось работать в службе такси и ассистентом в юридической конторе.

В начале 1990-х Александр принял решение вернуться в Россию. Он экстерном получает юридическое образование и открывает свою первую юридическую контору. Его карьера начала стремительно развиваться и набирать обороты после скандального процесса с фирмой «Norga», желавшей отсудить у РФ долг за поставленные продовольственные товары.

На счету адвоката Добровинского много громких дел, связанных с именами известных звезд отечественного шоу-бизнеса. При этом он не всегда выступает их представителем. Кроме этого в 2014 году адвокат стал владельцем части дачного участка, который ранее принадлежал актрисе Любови Орловой и ее мужу Григорию Александрову. Помимо этого Александр приобрел личный архив Орловой.

На фото: Александр Добровинский

Добровинский достаточно свободно владеет английским и французским языками. Им было издано свыше десяти научных работ в области юриспруденции. Получил звание кандидата юридических наук.

Помимо юриспруденции Александр является еще и радиоведущим на популярной радиостанции «Серебряный дождь». Также является совладельцем банка «Пушкино».

На фото: Александр Добровинский

В круг увлечений Александра входит также и спорт, в частности гольф. Он является председателем известного гольф-клуба. Увлекается коллекционированием.

Жена Александра Добровинского, Марина, является практикующим стоматологом. Между ними заключен брачный контракт. Именно она подарила мужу двух прекрасных дочерей.

Фото Jan Coomans

Наша первая героиня -

куратор и арт-эксперт Марина Добровинская.

Жена известного адвоката Александра Добровинского, Марина предпочла образу светской дамы карьеру в мире искусства. Она вовремя поняла, что именно в мире искусства способна чувствовать себя по-настоящему счастливой. А, значит, успешной. Наша встреча проходила в квартире Марины и Александра, где мы смогли лично увидеть их известную коллекцию.

Марина, последнее время много слышала про ваши арт-туры. Скажите, они проходят в рамках образовательной программы аукционного дома Phillips или это уже ваши собственные идеи?

Это все мои идеи. Образовательная программа - тоже моя идея, которую я просто предложила аукционному дому. Мне кажется, они очень обрадовались и до сих пор довольны, что такие курсы существуют в Москве. Идея поездок не нова, им уже 7 лет, столько же, сколько и моей программе. Я ее называю просветительской, к нам приходят люди уже довольно образованные в этом плане. А ездить мы начали с первого года. Это неотъемлемая часть программы, так как услышать одну теорию - недостаточно. Всегда хочется все увидеть своими глазами. Согласитесь, приятно, прослушав цикл лекций, поехать в этот город, страну и самому посмотреть шедевры, о которых тебе рассказывали.

То есть эти поездки напрямую связаны с курсами? Ехать без подготовки бессмысленно?

Такое у нас бывает, возможно все. Но я всегда стараюсь предупредить людей, которые не посещали курсы, что им придется столкнуться с тем, к чему они не совсем привыкли. Например, современное искусство, к знакомству с которым, я убеждена, нужно готовиться.

А если человек подкован, знаком с эпохой и авторами, о которых ему рассказали, ему будет интересно? Почему стоит ехать именно в рамках вашего проекта, а не посетить выбранный город и музей самостоятельно?

В музеи мы, конечно, тоже ходим, но не на постоянные экспозиции - это действительно можно увидеть самим. Поездки, которые организую я, нацелены на места, в которые просто так не попасть. В них входят знакомства с художниками и их ателье, походы в запасники музеев, какие-то особенные выставки и галереи, где можно пообщаться с людьми искусства. Если мы идем в музей, то нас там встречает куратор или сам директор. У нас персональный подход.

Как вы разрабатываете программу на год - вы заранее знаете, какие города будете посещать в рамках курсов и с учетом выставок?

Все складывается по-разному. Все поездки организую я сама, их всего четыре в год, максимум пять. Что-то я готовлю три месяца, а есть такие, на подготовку которых уходит год. У нас на курсах параллельно идут два цикла: классическое прикладное искусство, то есть старые мастера, и история современного актуального искусства. В любом случае, поездка «покрывает» те места, художников, о которых человек уже слышал. Это всегда интересно.

Хотелось бы услышать об организации ваших курсов: сколько раз в неделю они идут или, сложно ли вписать их в свой график. И о каком периоде рассказывается на лекциях о современном искусстве?

Курсы рассчитаны на учебный год с начала октября до конца мая. Я стараюсь сделать их удобными для людей с детьми. После отдыха, сентябрь - сложный месяц: нужно составить расписание, организоваться и решать какие-то бытовые проблемы. Начинать учебу лучше с октября. Во время школьных каникул мы тоже делаем перерыв: это неделя в ноябрьские праздники, две недели в Новый год и потом отдых на майские. Цикл удобен для всех. Всего 30 лекций за учебный год по классической истории и 30 по современной. Лекции проходят 2 раза в неделю: вторник - классика, среда - современное и актуальное искусство. Цикл по классическому искусству начинаем с античности и до середины 19 века, современное и актуальное искусство - с середины 19 века и до сегодняшнего дня, включая искусство видео-арта и перформанса, то есть то, что сегодня особенно актуально. Учтено все. Лекторы, которые у нас читают, меняются каждые 5 занятий, чтобы вы могли услышать новые темы, мнения, ведь у каждого специалиста есть свой «конек». Важно слышать совершенно разных людей. Слушать одного, пусть даже прекрасного, неправильно. Классическая часть устроена немного по-другому: есть мой любимый лектор, который ведет сразу 15 занятий, а потом идут тематические лекции блоками по 5 занятий.

И все 7 лет это востребовано?

Мы начали с узкого круга, в который поначалу входили мои подруги и знакомые. И до сих пор 90% - это женщины, но теперь заинтересовались и мужчины, постепенно мы перестали умещаться в маленькой галерее, где начинали занятия. Так что переехали в лекторный зал в ЦУМе. Потом стало тесно и там, и теперь мы базируемся на Остоженке в зале на 130 мест в Музее фотографии Ольги Свибловой.

То есть это уже серьезная школа?

Да, хотя я и сама такого не ожидала. При том, что понимала, как это нужно и интересно. Семь лет назад, когда я начала делать курсы, в Москве ничего подобного не было. Были какие-то курсы при Пушкинском музее и в Третьяковке. Но не о современном искусстве, а только классика, и там было очень много цензуры. Я все делаю очень по-западному, у меня нет никакой цензуры. Художники, арт-критики могут говорить любые слова и высказывать любые мнения, и я приветствую это.

Как же все это зарождалось, как этот ваш проект вдруг начал жить?

Началось с того, что я ушла из своей профессии - по первому образованию я стоматолог. Отработав 18 лет в стоматологии, я ушла, потому что младший ребенок много болел. Так как мы с мужем увлечены искусством и коллекционированием, я решила сама найти какие-то курсы и чем-то заняться. Нашла программу при Музее декоративно-прикладного искусства - это была чистая классика, курсы длились два года, и я ходила туда 4 раза в неделю. В конце концов, написала дипломную работу и получила диплом.

На какую тему?

Я коллекционирую советское стекло, есть у меня любимый художник - Владимир Муратов из Гусь-Хрустального, он, к сожалению, уже умер, но я была с ним знакома и купила у него несколько работ. Я считаю, что это совершенно гениальный художник с очень изысканным вкусом, и именно о нем была моя дипломная работа. Потом я поняла, что курсы должны существовать, но они должны быть другими, не такими скучными, и сделала свою программу. На тот момент я очень дружила с аукционным домом Sotheby’s, они строили офис в Москве и предложили мне занять некую должность у них.

Дружили как коллекционер?

Да, мы с мужем являемся их клиентами. Мне тогда их предложение не понравилось, я себя сидящей в офисе и пишущей отчеты не вижу. В ответ я предложила организовать курсы в Москве. У них есть курсы в Лондоне, но они немного для другой целевой аудитории - для будущих сотрудников, там взращивают профессионалов. А я предложила сделать лекции для любителей и клиентов. Но решение так и не было принято. Тогда же я и познакомилась с Симоном де Пюри, в то время - владельцем Phillips de Pury, компании, которая занимается только современным искусством. Симон пришел в дикий восторг от моей идеи и сразу же решил, что нужно организовать такие курсы в Москве. Через неделю он уже прислал мне из Нью-Йорка финансового директора, который подписал со мной договор. И с тех пор я как бы при Phillips.

Если мы говорим о полномасштабном образовательном курсе, то выбор городов для поездок очень велик. Как вы формировали шорт-лист тех мест, куда часто ездите?

Нет такого списка, любой город может завлечь своей культурой. Мы ездили даже в Питер. Интересно, конечно, путешествовать по Европе. Так как я всем занимаюсь сама, организация поездки в какой-то новый город занимает до года. Например, скоро будет Нью-Йорк, и я готовлю эту поездку уже давно. Это непросто, потому что я всегда еду на очень мало дней: в Европу - на 3 с половиной дня, в Нью-Йорк - 5 дней. Почему? Во-первых, очень много материала, который надо посмотреть. Все должно быть в правильное время и не слишком долго, чтобы человек не устал, не заскучал. Каждые 5 минут - продуманы и организованы. За три с половиной дня мы смотрим очень много, плюс обеды и ужины, иногда походы в оперу или театр. Программа очень насыщенная. Через эти три дня кажется, что ты в поездке был два месяца, но так надолго, конечно, уехать сложно - у нас у всех мало времени, у всех семьи. Кроме того, если человек видит и слышит слишком много, то информацию сложно запомнить и легко начать путаться. Все должно быть пропорционально. Я многое перепробовала, прежде чем прийти к такому формату, и мне он сейчас кажется идеальным.

Очень хорошо это понимаю по своей прежней работе. Нужно сделать так, чтобы все были довольны, чтобы у людей была возможность отдохнуть и выдохнуть, переодеться перед ужином. Я понимаю, какой за этим стоит труд.

Да, это все не так просто. Но мне это очень нравится, я сама получаю огромное удовольствие и никогда ничего не повторяю. Хотя у меня есть любимый город - Брюссель, в который мы поедем в четвертый раз, но это настоящий кладезь искусства, культуры, невероятно вкусной еды, и каждый раз поездку можно делать совсем новой.

Расскажите про ваш Брюссель! Я тоже люблю этот город, но обычно, побывав там один день, еду куда-нибудь в Гент или Брюгге. И вдруг вы мне говорите, что будете там в четвертый раз...

Во-первых, мы всегда едем туда в конце января, чтобы попасть на антикварную ярмарку BRAFA. Я считаю, что это одна из лучших ярмарок искусства в Европе. Цены хорошие и вещи качественные, участвуют прекрасные галереи - много парижских, причем в самом Париже у них совсем другие цены. На ярмарку мы приезжаем обычно в первый же день, на вернисаж, после него - ужин, который иногда посещает королева. Общество коллекционеров - это очень интересно! Потом - Гент, любимый город, я никогда его не пропускаю. Ехать всего минут 40, и надо обязательно посмотреть Гентский алтарь братьев ван Эйков, я считаю его одним из чудес света в искусстве, на него можно смотреть бесконечно. В Генте также находится прекрасный музей современного искусства с потрясающим директором, который в прошлый раз сам нас встречал и все рассказывал. Показал экспозицию и даже отвел в запасник, достал припрятанного Кабакова.

Гентский алтарь братьев ван Эйков

Кстати, мне всегда было интересно узнать: из запасников музеев можно что-то приобрести?

Нет, музеи не продают ничего, только покупают для своей коллекции. Если нужно что-то продать, то - через аукцион, но редко. Они все хранят в запасниках и постепенно меняют экспозицию, могут какие-то вещи достать для выставок, одолжить их в другие страны и города.

В Генте есть также прекрасный музей дизайна. Иногда мы ездим в Антверпен - в музей современного искусства и музей моды, где всегда отличные выставки. В этот раз мы точно поедем в предместье Антверпена в ателье Вима Дельвуа, современного художника, самая известная работа которого - татуировки на спинах свиней. Его вещи недавно были выставлены у нас в Пушкинском музее, вкраплены в главную коллекцию, и его готичные скульптуры смотрелись прекрасно.

Работы Вима Дельвуа (Wim Delvoye)

В Брюсселе есть вилла Ампан - нереальной красоты здание в стиле ар-деко, построенное графом Ампан. После его смерти вилла была продана, и кто там только ни жил, даже было советское посольство. В итоге ее купила семья Богосян - ювелиры из Женевы из фирмы Bogart. Они отреставрировали виллу очень красиво и сделали выставочное пространство: 3-4 экспозиции в год, одна лучше другой. Пропустить невозможно.

Вилла Ампан (Villa Empain)

Также все знают про музей Рене Магритта, но мало кто знает, что в Брюсселе есть и его дом-музей. Этот художник был очень скромным, жил с женой на окраине города, его квартирка и ателье сохранились в оригинале! Что еще? Музейный остров в центре Брюсселя - Королевский музей с потрясающей коллекцией, музей музыки. Все рядом. Еще мы были в ателье скульптора Изабель Тильжес, она француженка, но давно живет в Бельгии. Создает очень изысканные скульптуры. Потом мы были в ателье художницы Изабель де Борграв, она делает костюмы, посуду, мебель из бумаги. В ателье работы художников можно и приобрести, либо вам дадут адрес галереи, где это можно сделать.

Работы Изабель де Борграв (Isabelle de Borchrave)

Примерная стоимость ее работ?

От 2-3 тысяч евро, какие-то вещи - до 20 тыс... Еще мы ужинали дома у Джеральда Ватлета, известного декоратора. Он еще и телевизионный кулинар, у него своя передача. Я познакомилась с Джеральдом в бельгийском посольстве в Москве, рассказала о проекте, о поездке в Брюссель, и он пригласил нас к себе домой на ужин, сказал: «Буду для вас готовить». Я уточнила, что нас 17 человек в группе! Он и бровью не повел: «Нет проблем, приготовлю для 17 человек». У него потрясающая квартира, эклектичная и красивая, и отличный ужин. Фрикасе из курицы я запомню надолго!

Были мы и в музее комиксов, без этого нельзя представить себе Брюссель. А в следующем году обязательно пойдем в здание арсенала, где находится фабрика бельгийских сумок Delvaux, которая существует с 1869 года. Это - любимая марка королевской семьи. Выделка не уступает сумкам Hermes - красивая работа, изысканные модели. На фабрике работают 200 человек, причем каждый по 40-50 лет. Плюс - музей сумок. Туда обычно не очень любят пускать посетителей, но для нас сделают исключение.. Также в программе - старая пивоварня, которую купил коллекционер, занимающийся, в том числе, интерьерами. Он сделал шоу-рум интерьеров и вписал туда свою бесподобную коллекцию. Собирает он все: от античных статуй и китайских ваз до Аниша Капура, в коллекции - одни шедевры.

Марина, вы многим интересны как медийная персона, вас знают не просто как жену известного мужа, а именно как Марину Добровинскую. Какое у вас отношение к этому?

Я очень спокойно к этому отношусь. И совершенно не стремлюсь попасть в светскую хронику. Мне важнее то, что я делаю, а не то, что говорят обо мне как о личности.

Глядя на вас, понимаешь, что вы достигли какого-то высокого уровня самосознания, культуры и отношения к жизни. Поэтому очень интересно, что для вас значит качество жизни? Допустим, гостиница 5 звезд? Это прежде всего сервис или декор?

Это абсолютное удобство. Для меня люкс -это правильный матрас, правильно обустроенный шкаф, правильная ванна с правильным душем. На мой вкус неудобны гостиницы W с открытым душем без перегородок - красиво, но неудобно. В Брюсселе я люблю бывший Conrad, сейчас он Steigenberger, в Париже люблю Le Meurice, Hotel Georges V. Для меня важно, в каком месте находится гостиница, чтобы оттуда можно было удобно добираться. Если я еду с группой, то смотрю, может ли припарковаться автобус рядом с отелем - узкие улочки не подойдут, потому что тогда наши дамы на шпильках пойдут пешком по брусчатке.

Prince de Galles открыли относительно недавно, дверь в дверь к Georges V. Оба отеля роскошные, но по-разному.

Я там не была, нужно посмотреть, насколько он современный и удобный. Не так давно мы были в Израиле, один день в Иерусалиме в гостинице Mamilla. Она очень красивая, с шикарным рестораном на крыше и в саду, но комнаты ужасно неудобны, открытые души без перегородок...

А у вас есть свой повар?

Есть помощница, которая готовит, когда меня нет. Но для дочек и мужа я готовлю сама. А для себя не люблю.

Какие у вас предпочтения в еде? У меня одна дочка ест мясо, другая нет, муж любит поесть, я всегда в поисках новых диет...

Во время поездок с группой мы просто ходим в хорошие рестораны, чтобы всем подошло. Я сама 3 года не ем мясо, но ем рыбу, и поход в ресторан для меня не проблема, я всегда найду то, что мне нравится. Но никогда не мешаю, скажем, белок с неправильным углеводом, я не ем рыбу с рисом или картошкой. И стараюсь не есть мучное, сладкое просто не люблю. Больше люблю соленое. Пицца для меня вкуснее сладостей.

Как вы относитесь с макробиотике (учение о питании на основе даосизма, предполагающее, что в продуктах есть энергия инь и янь, баланса которой стоит придерживаться - прим.)?

Нужно сдать кровь и понять свои индивидуальные особенности. Кому-то она не подходит, и нужно, наоборот, есть много белков. Обычное молоко можно заменить молоком из миндаля, гречки, сои...

Но по вкусу соевое молоко - соевое.

Да, настоящего вкуса будет недоставать. Но я к сое отлично отношусь. Моя подруга Ира Азарова открыла ресторан Fresh, и вот эта кухня действительно подходит всем. Там есть молоко и козий сыр, то есть ресторан все-таки не веганский, но он вегетарианский. Огромный выбор, все свежее. Я люблю йогурты, сама делаю их в йогуртнице. Покупаю русское козье молоко, беру 1 козий йогурт как закваску и готовлю.

Вообще, все смеются, что санкции способствуют развитию философии употребления местных продуктов.

Знаете, это было бы возможно, если бы мы жили в Азербайджане, где все растет. У нас это нереально. Помидоры не растут, и огурцы только летом. А нам зимой нужны огурцы и салат. Не питаться же только картошкой и яблоками. Яблоки тоже, кстати, не всегда растут.

Чем вы увлекаетесь, что, например, читаете?

Люблю журналы по искусству - многие привожу из поездок. Очень нравится Beaux Arts. И журналы о путешествиях. В России я читаю Conde Nast Traveller, Geo, немецкую коллекцию журналов Merian... Сейчас я, кстати, работаю над своими путеводителями, думаю, в следующем году они будут готовы.

Как возникла идея их создания?

Благодаря поездкам, так как я все время искала необычные, полузакрытые места. Ничего похожего я не встретила, и решила сама сделать навигатор по искусству: это будут и галереи, и отели, и рестораны. Чтобы человек мог открыть книгу и узнать, куда, допустим, пойти в Лондоне, чтобы все свое путешествие связать с искусством: музеи, отели, книжные магазины... Если вы приезжаете с детьми - я расскажу о тематических мастер-классах для них.

Когда ждать выхода этих путеводителей?

В феврале-марте 2015 будут, скорее всего, Париж и Брюссель. Их пишут журналисты или искусствоведы-журналисты, каждый о своем городе. Я делаю путеводители только на русском и изначально только для России. Их всего выйдет 500 штук - limited edition. Мало, но на то есть причины. Будут в них и секретные адреса, куда можно попасть только с этим путеводителем как с ключом!

Если взять, к примеру, Нью-Йорк - что это будут за места?

Скорее всего, ателье Tiffany & Co. Или запасник какого-то музея. Что-то необычное, куда самостоятельно не попасть. В Париже это будет музей Cartier и их ателье. Не буду пока раскрывать все тайны. Путеводитель будет без фотографий, но с рисунками художника, он специально создает серию иллюстраций для города. Так что записывайтесь в waiting-list. Стоить он будет около 10 000 рублей, много уже забронировано, но еще можно купить.

Марина, если вернуться лично к вам - вас считают очень элегантной женщиной, вы специально работали над образом?

Так сложилось, что с 13 лет я жила в Германии, затем 8 лет в Италии, потом во Франции. Живя в Италии, тем более в Милане, нельзя не обрести что-то итальянское. Мне кажется, что со мной все случилось само собой. Вкус был мне привит теми странами, где я жила.

Какой стиль вам ближе?

Итальянский. Именно там, мне кажется, стиль действительно виден, он во всем и везде. Там нигде нет уродства, во всяком случае, я его не вижу.

А в России?

В России я обращаю внимание на другие вещи. Что касается моей семьи - да, в плане вкуса я могу решать, что вот это должно быть так, а не по-другому. Советую что-то дочерям. Хотя они уже тоже сами все знают.

И вы довольны их вкусом?

Не всегда, они молодые, а подросткам часто хочется сделать розовую челку - пусть они через это пройдут, я считаю, что это нормально. Но я никогда не стараюсь никого переделать, исправить, и ни в коем случае не буду ничего навязывать, если человек сам не пришел за советом. Хуже и быть не может. Но даже если и просят рекомендации, тоже нужно быть осторожным: если к вам пришли за советом, это не значит, что ваш ответ понравится.

Это мудро, но в вашем дипломатичном ответе читается, что в окружающиъ может что-то напрягать.

- «Напрягать» - не то слово, могу просто отметить про себя. У нас пока не все знают, что такое «быть к месту», «быть в меру» есть история про overdressed. Напыщенно и старательно одеваются, делают или говорят. Никуда от этого не денешься. Я предпочитаю быть толерантной.

Это залог гармонии.

Да и скучно будет жить, если все будут все видеть и делать одинаково. По стандартам.

Если кто-то спросит у вас совета: хочу быть похожим на вас, что мне делать?

- «Учиться, учиться и учиться». Читать, учить языки, обогащаться. Это - настоящее богатство. И то, что никто у вас никогда не отберет. Особенно это важно для женщины. Она интересна детям, подругам, мужчине, когда образована и занята делом.

Александр Добровинский - адвокат, специалист по трудным разводам, коллекционер, радиоведущий, филантроп... Можно перечислять еще долго. Кто же Вы, Александр?

Я? Сам у себя я любимый. (Смеется.) Это взаимная любовь. Возникнув как-то раз, она постоянно культивируется. Однажды, я задумался над тем, какие у меня положительные и отрицательные качества, и сделал вывод, что мое главное отрицательное качество состоит в том, что я не знаю всех своих положительных качеств, а главное мое положительное качество в том, что я знаю пару своих отрицательных качеств. Так что мы с Александром Андреевичем живем душа в душу, понимаем друг друга, нам легко и комфортно вместе, а, главное, интересно! (Смеется.)

Мужчина с отличным чувством юмора - большая редкость в наши дни!

С моей прошлой женой мы просто умирали от смеха на разводе. На нас смотрели как на сумасшедших, а мы обхохатывались, что-нибудь вспомнив.

Что-же Вы вспомнили?

Ну, как кровать сломали, от смеха тоже. (Смеется.) В моей семье всегда ценили в первую очередь чувство юмора, а еще выше чем чувство юмора ставили чувство самоиронии.

Без самоиронии жить нельзя.

Люди, которые к себе относятся слишком серьезно, - это ужасные скучные люди, с которыми неинтересно общаться. Мой народ 5700 лет выжил только благодаря тому, что мог над собой улыбнуться.

Сколько у Вас было жен?

Своих или вообще? Официальных, когда мы шли в ЗАГС? Раз, два, три.

А неофициальных?

Скажу, что это всегда были потрясающие отношения и даже после расставания.

Вы дружите со всеми?

Не разлей вода. Есть исключения, но в основном это так.

Это еще одно положительное качество, но Вы же разводите большое количество людей в этом городе?

И развожу, и мирю.

Что чаще случается: разводы или примирения?

Чаще случаются, конечно, разводы, ведь есть отягощающие обстоятельства. Но когда удается пару помирить, это стоит сотни разводов!

Многие клиенты после этого остаются Вашими друзьями?

Да конечно, ведь момент, когда ты протянул руку, чтобы дать, а не забрать, очень важен для человека в беде. А каждый развод - это трагедия. Ведь люди женились, чтобы рука об руку пройти по тернистой и извилистой дороге жизни, быть вместе до самого конца, и вдруг наступает крах семьи. В это время вокруг возникает масса людей, которые там дают советы, здесь дают советы, посередине часто находятся дети, которые должны занять какую-то позицию, или взрослые пытаются, чтобы дети заняли эту позицию. Часто вступают еще родители, которые гнут свою линию. Советчиков море! И вдруг находится человек, который говорит: «Слушайте, а давайте я попробую вас помирить». И когда это получается, наступает совершенно шоковое состояние!

Неожиданная история, тем более, когда Ваша работа заключается в том, чтобы оставаться на стороне клиента.

Я и остаюсь на стороне клиента, по-другому нельзя. Но попытаться убедить человека в том, что надо подумать и помириться, это здорово. Кстати, одно из самых крупных дел, которое у меня было, произошло благодаря такому событию. Ко мне пришел разводящийся муж, сын очень состоятельного человека.

К Вам другие и не приходят!

Почему? У меня масса друзей, которым надо помогать. Да и просто есть люди, которые приходят получить визитную карточку, чтобы потом напугать мужа или жену. Такое тоже бывает. (Смеется.)

Так вот, они пришли вдвоем с отцом с определенным намерением женщину «порвать и растоптать». Я слушал-слушал, а потом сказал: «Зачем вам это делать? Она же прожила с вами столько лет, когда вы шли с ней под венец, вы, наверное, ее любили. Почему сейчас надо выкинуть ее на улицу, объясните мне? Чтобы закончить это раз и навсегда, давайте сделаем брачный контракт. Оставьте по нему ей квартиру, машину, дачу и дайте 200−300 тысяч долларов. Для вас это ничто, как на метро съездить». Они удивились оба, но послушались. И когда они подписывали этот договор, то муж ей сказал: «Не могу понять, зачем я это делаю, но попался странный адвокат, который настоял, чтобы тебе дали все эти деньги. Пошли ему бутылку коньяка». Женщина это запомнила и годы спустя прислала ко мне одну клиентку. Та пришла в слезах - она расходилась с феноменально богатым человеком, которого очень боялась, и все что она хотела от него, чтобы он ей оставил бутик, аренду под магазин в Москве. История закончилась тем, что она получила 620 миллионов долларов вместо бутика.

Сложно ли выступать против людей такого уровня? Они потом не мстят?

Именно поэтому сюда и приходят. Возьмем, например, громкий процесс между Слуцкер, который широко освещался в СМИ. Когда я разговаривал с клиентом, который был не способен взять удар на себя, я сказал: «Послушай, в этой истории нужен кто-то, на ком сосредоточится вся ненависть. Я стану тем, кто вызовет огонь на себя».

И это было сделано, против меня выступали 24 адвоката,
а я был один.

И когда судья произносила свое решение, она сказала, что за два десятка лет работы она не видела случая, чтобы сторона сосредоточилась на том, чтобы доказать, что не прав адвокат, а не ответчик. С некоторых то пор это стало некой визитной карточкой моей работы. Я забираю весь негатив на себя, беру на себя весь удар, и опасность проходит мимо моего клиента. Противодействующая сторона понимает, что это я все придумал, и что я пойду до конца, и ее гнев идет на меня, а не на моего клиента. Это происходит и в зале суда, и за его стенами, от начала и до конца.

Расскажите о Вашем увлечении искусством. Я знаю, Вы коллекционируете картины, часы, фарфор…

Да, у меня 22 коллекции. В общей сложности, как говорят музейщики, 40 тысяч единиц хранения.

Вы храните коллекции в России?

Да, конечно, я все привожу сюда. Вот вы сейчас сидите рядом с барсеткой Наполеона. Потрогайте, он с ней изъездил всю Европу и застрял здесь в России. (Смеется.)

А какие у Вас еще слабости, кроме любви к прекрасному?

Даже не знаю, слабость ли это, но я никогда не мог ударить или просто повысить голос на женщину. А иногда они так доводят. (Смеется.) Я не умею кричать, совсем не умею. Пару лет назад на этом ковре был случай, когда мой секретарь, ассистентка, сделала глупость, и я, так как кричать не умею, начал на нее шипеть.

Она упала в обморок прямо здесь.

Мне кажется, чем тише ты разговариваешь, тем больше внимания люди на тебя обращают, ведь они начинают прислушиваться. Так что крик это не мое. Правда, иногда хочется гавкнуть, а я не могу.

Вы много путешествуете?

О да! Я путешествую всю жизнь, но еще не все перевидал. Один минус - я люблю возвращаться туда, где мне было хорошо.

А часто так бывает? Мне вот полюбилась Сардиния, я туда езжу каждое лето. Но лучшая поездка в моей жизни - это в Перу, и я не уверена, что смогу туда скоро вернуться.

По-разному. Я как раз был на Сардинии, и мне там не понравилось. А понравилось в Таиланде! Я купил на Пхукете виллу, машину, и езжу туда уже 18 лет. Каждый год задумываюсь над тем, что надо бы куда-нибудь в другое место съездить, но ближе к новому году всегда возникают мысли: «А куда? А зачем? В Таиланде так хорошо!», и я опять лечу туда. Это моя дальняя дача, там так хорошо зимой!

Красиво жить не запретишь. А о чем Вы мечтали в детстве и мечтаете сейчас? Вы осуществили свои стремления? Говорят, что мужчины, достигшие успеха, перестают мечтать.

Я еще не вырос, чтобы перестать мечтать. (Смеется.) Я в детстве очень хорошо знал, чего хочу.

Наверное, это были цели, а не мечты.

Нет, мечты. Ведь я хотел роллс-ройс. Кто бы мог подумать в советское время, что у меня будет роллс-ройс. Но моя мама в детстве мне сказала, что все, о чем человек мечтает, материализуется.

У меня были сумасшедшие мечты, и постепенно я их реализовал,
но они снова и снова появляются.

Хотел пописать с моста Пон-Нёф в Париже днем - сделал. Хотел познакомиться с Брижит Бардо, так она сама пришла ко мне случайно.

А если серьёзно?

Наверное, сделать фильм и попробовать себя в качестве режиссера. Я очень люблю новое! Все мои коллекции - это открытия для себя и для мира. Я собираю то, что никто не собирал, я люблю заниматься тем, чем никто еще не занимался.

Это будет художественный фильм?

Скорее всего да. Я почти отчаялся найти для себя сценариста и режиссера. Я столкнулся с тем, что писать книги и быть драматургом это совершенно разные вещи. Писать, вызывать улыбку у меня получается - уже вторая книга выходит тиражом в два раза больше запланированного. Но драматургия - отдельный жанр: ты должен представлять себе сцену или съёмочную площадку со всеми вытекающими оттуда требованиями. Я пробовал поработать с несколькими сценаристами, но они люди творческие, и начинают мне советовать и предлагать то, что я, например, не хочу. У меня уже лежит пару сценариев, которые меня не устраивают, их надо переделывать. Я бы хотел сам снять фильм по своим задумкам, и сам за него отвечать, а не оправдываться, сетуя, что так плохо получилось, потому что режиссер был плохой. Я всегда несу ответственность за то, что делаю.

Это редкое качество, которое отличает успешного мужчину от неуспешного, - способность брать на себя ответственность за людей, за ситуации.

Да редкое, особенно, в российской культуре. Сколько бы раз человек не опаздывал, он всегда найдет причину и оправдание: пробки, живот болит, месячные. Терпеть не могу этого. Редко, когда человек приходит и говорит: «Извините, я опоздал, моя вина.», - и точка. Я такой, меня так воспитали - нести ответственность за свои поступки.

А были ли случаи, когда Вы сожалели о своих поступках и хотели бы все изменить?

Конечно. Есть анекдот, который я часто рассказываю своим клиентам. (Смеется.) Накануне 15-летнего юбилея свадьбы жена просыпается и видит, что на кухне сидит муж. Перед ним рюмка водки, огурчик...

Дорогой, ты отмечаешь один?

Не совсем.

А почему ты пьешь?

Если бы я тебя 15 лет назад задушил, то сегодня бы вышел на свободу. (Смеется.)

Безусловно, есть вещи, о которых ты жалеешь, и которые засели в тебя и терзают воспоминаниями. Но еврейская мудрость гласит, что опыт - это твои ошибки, и мы никогда не считаем опытом то, что мы сделали хорошего. Время от времени я задумываюсь, чтобы я сделал иначе, что бы было, если бы я в 1992 году приехал в Россию и занялся нефтью. Наверное, жизнь бы сложилась по-другому. (Смеется.)

Бедные женщины остались бы без идеального адвоката, защитника и заступника! Среди ваших клиентов женщин больше чем мужчин?

Нет, примерно одинаково.

А кого защищать интереснее, женщин или мужчин?

Вы знаете, интересней всего сложные дела. С женщинами труднее, но приятнее. Объясню. На определенном этапе женщина ощущает, как адвокат становится, то есть я становлюсь, ее братом, отцом, поверенным...

Сильным мужским плечом?

Да, и подсознание женщины хочет сказать спасибо. Она ищет человека, который за нее судится или ходит с бандитами разговаривать, или качает права с ее мужем, что фактически то же самое, что с бандитами разговаривать, который огородил ее от всех бед и сулит прекрасное будущее, отблагодарить. А как женщины говорят спасибо, надо ли объяснять. И вот наступает момент, когда тебя приглашают отпраздновать победу в ресторане, и я уже знаю, что будет дальше.

Разве мужчине не приятно, когда в него влюбляется большое количество женщин?

Если мы заговорили о любви, я вам расскажу, я большой специалист в этой области.

Человеку абсолютно все равно любят его или нет, для тебя важнее, что любишь ты.

Человек искренне хочет доказать свою благодарность, поэтому его ни в коем случае нельзя обидеть. Лучше всего прийти на ужин с подругой, с женой, что расставляет все точки над i. Ведь ты пришел с любимой, и все. Но это приходит с опытом. У меня были очень тяжелые случаи, когда теряешь клиента. Меня предупреждал еще брат дедушки, дядя Фима, очень известный адвокат в Ленинграде. Никогда не защищать родственников, если проиграешь, будет все плохо: обиды, скандалы и т.п. И спать с клиентками можно только после того, как все закончится. Почему? Во-первых, перестанут платить. (Смеется.) У меня был случай, когда я не послушал дядю Фиму много, много лет назад: мы выиграли, все было замечательно, но вот передо мной лежит для нее счет, а девушка приходит и говорит: я хочу поехать отдохнуть, дай мне, пожалуйста, денег... Это не входило в мои планы, когда мы занялись юридическим делом.

Да, пожалуй, это тяжелое бремя быть Вашей женой. Марина Добровинская мудрая и красивая женщина.

Марина любимая, другой жены уже быть не должно и не будет никогда. Марина гениальный человек. Мы одной породы, прошли одну школу жизни, оба были эмигрантами. Она первая женщина в моей жизни, которая смогла создать дом, куда меня влечет и куда хочется возвращаться. Мне с ней интересно, и ей, надеюсь, со мной тоже.

Вы ей помогаете?

Завтра буду у нее на курсах искусствоведения Phillips читать лекцию. У нее заболел преподаватель, и я должен буду прочесть лекцию о фотографии. О Родченко и о Хельмуте Ньютоне, о двух фотографах, которых я люблю и собираю. На лекциях я всегда рассказываю о своих впечатлениях, о своем видении этих людей. Когда человек читает лекцию в общем, не пропуская через призму своего восприятия, слушать очень скучно.

Скажите, Вы всегда добиваетесь намеченного?

Практически да. Но бывает, что начал делать, и как бы надо продолжать, а мне лень идти дальше.

Вы столько всего успеваете, у вас есть лень!?

Хочется успеть все: и тут, и там. Я делаю радио программу «Йога для Мозгов» на Серебряном дожде. Программа идет уже четыре года с феноменальным рейтингом, ее слушают как школьники, так и пенсионеры. Я помню, вы с Виталием Козаком были у меня в гостях. У меня на программе весело! Но я уже размышляю, чтобы еще такое новенькое придумать, вы ведь помните, что я любитель новизны!

Возможно это будет программа на телевидении?

Весьма вероятно.

Ну что же, большому кораблю - большое плавание!

13 сентября 2010, 14:53

Чтобы попасть на прием к Александру Андреевичу Добровинскому , нужно пройти по головам вождей. В буквальном смысле: путь в покои самого известного адвоката Москвы устлан коврами с портре­тами Ленина, Сталина и Молотова. «Забавно наблюдать, как равнодушно ступают по коврам молодые и в замешательстве переминается с ноги на ногу старая гвардия», – улыбается хозяин офиса в Последнем переулке. Офиса чуть более роскошного, чем вправе ожидать его небедные посетители. Ар-деко пополам с соц-артом: контраст бежевого и черного лака, множество картин и стеллажи, в которые коллекционер Добровинский отселил давно не влезающих в квартиру фарфоровых трубачей и палехских красноармейцев. «Видите ли, я законченный гедонист. И коль скоро провожу на работе большую часть жизни, то хочу, чтобы мне здесь было хорошо. Я вообще все делаю ради удовольствия. В том числе беседую с вами. Но как только мне это надоест, я вам честно об этом скажу» . Эти слова я слышу примерно на второй минуте разговора. Стоит только включить телевизор, сразу понимаешь: нет сегодня адвоката более востребованного. Джентльмен в бабочке вызволял из тюрьмы экс-владельца «Арбат Престижа» Владимира Некрасова. В деле о наследстве застреленного Шабтая фон Калмановича защищает интересы его старшей дочери Лиат и супруги Анны. По сей день обороняет кошелек уральского сырьевого олигарха, чьи измены бывшая жена оценивает в сумму с девятью нулями. Но всенародный резонанс получили дела двух отцов, на полном серьезе считающих, что жить с матерями их детям вредно и даже опасно. Руслан Байсаров подписал с Кристиной Орбакайте мировое, по которому одиннадцатилетний Дени остается с ним. Сенатор Владимир Слуцкер на момент сдачи номера тоже получил право жить с Мишей и Аней. Теперь супругам предстоит определить порядок общения с детьми и разделить имущество. Мне не дали возможности выступить в суде, – удивляется Валентин Юдашкин. Модельер находится в щекотливом положении – его добрыми знакомыми и клиентами долгие годы являются и сам адвокат, и Ольга Слуцкер. – Ужасно, когда детей изолируют и ставят в ситуацию выбора. Я бы выступал за то, чтобы и мать, и отец для начала имели возможность общаться с детьми. Я видел Добровинского в деле Байсарова. Тогда компромисс был найден. Думаю, Александр Андреевич и сейчас сделает все возможное». Компромисс – это хорошо, но в глазах многих адвокат Доб­ровинский навсегда останется человеком, отбирающим детей у матери. Смущает ли его подобное клеймо? Нисколько. «Люди, которые так рассуждают, не мои клиенты. Я выполняю свою работу, и мне абсолютно все равно, кого представлять. В бизнесе нет эмоций. Если я вижу, что смогу помочь, – берусь. Нет – так нет» . В доказательство того, что он вовсе не проотцовский адво­кат, Добровинский рассказывает, что выступал на стороне супруги основателя «Ренессанс Капитала» Тины Дженнингс и жены алюминиевого короля Льва Черного Людмилы. И у обеих дам все в шоколаде. А не далее как вчера к нему обратился врач из Института Склифосовского с зарплатой в шестьдесят тысяч ­рублей: «К нему ушла жена одного богача, и он бьется за то, чтобы двое детей остались с ней. Деньги нашел только на консультацию и попросил дать дельный совет, чтобы самому вести процесс. Я буду защищать его бесплатно». Я замечаю, что по идее к Добровинскому должен был примчаться не врач, а олигарх. «А он наверняка и придет. Но одна из заповедей адвоката – если человек мне что-то рассказал, я не имею права даже выслушивать другую сторону» . Зато сразу после процесса Слуцкеров Александр Андреевич принял заманчивое предложение некоего бизнесмена: «Он будет платить мне энную сумму в месяц за то, чтобы я никогда против него не шел». Добровинский может сколько угодно говорить, что в этом деле у него не было эмоций, а его соперников эмоции захлестывали. Но попавшие на закрытые заседания подруги Ольги Слуцкер – Светлана Бондарчук, Альбина Назимова, Юлия Бордовских – в один голос утверждают, что суд превратили в фарс. Шутил и сенатор, и его защитник. Например, когда ныне покойный адвокат Ольги Гералина Любарская попросила отложить рассмотрение дела по причине своего ухода в отпуск, Добровинский заметил, что отпуск, вероятно, декретный, и па­уза затянется на девять месяцев. Гералине Владимировне было шестьдесят девять лет. «Покойная госпожа Любарская прямо в суде обращалась к мо­ему клиенту не иначе как рогатый сенатор. Она хотела вывести его из себя, – объясняет Добровинский. – В тот день процесс уже закончился, и мы просто обсуждали дату следующего заседания. Любарская сказала, что уходит в отпуск. Это был тактический ход – ей важно было выиграть время. Ну я, естественно, не удержался. Шутка была хорошая, и я за нее держусь. Но то, что Гералина Владимировна умерла, – трагедия» . Кое-кто из коллег по цеху винит в этой трагедии лично Добровинского. Но и этим его не сбить: «Своей вины я не чувствую. Думаю, она понимала, что проиграет». В профессиональной среде мнения по поводу Александра Андреевича весьма противоречивы. «Юридическое сообщество в первую очередь оценивает выстраивание правовой позиции, умение аргументировать политику неразглашения и наоборот – здесь у Добровинского явные пробелы, – на условиях анонимности комментирует один из известнейших столичных адвокатов. – Но его способность «пробивающей» структуры и готовность идти напролом бесспорны. Объективно он достигает результата». «Профессия защитника полна искушений, но необходимо помнить, что существует нравственная планка, ниже которой он не имеет права опускаться, – считает Сергей Владимирович Березовский, отец Ольги Слуцкер, ветеран адвокатуры с полу­вековым стажем. – Вынужден констатировать, что Александр Добровинский попросту игнорирует этический кодекс». Вряд ли в деле Слуцкеров пробивной ресурс Добровинского был мощнее, чем у сенатора, который приезжал в суд как к себе домой – ворота на служебную территорию ему бегал открывать судебный пристав. Но в публичных делах обрамление, дымовая завеса порой важнее сути. И вот тут Добровинский выступил во всей красе. Он принял огонь на себя и вывел из-под удара клиента. Эпатировал, ерничал, бросался телефоном, складывал два пальца в знак Victory. Даже, как утверждают очевидцы, намеренно ковырял в носу. За эмоциями скрывался холодный расчет. И это сработало. «Против меня с помощницей в какой-то момент действовали девять адвокатов. И все они сосредоточились не на том, чтобы выиграть процесс, а чтобы разорвать адвоката Добровинского. Эти люди записывали каждое мое слово. Порой доходило до абсурда. Такой пример: судья запретила нам пользоваться мобильным телефоном. Я сижу и отправляю sms. В этот момент кто-то говорит: «Выгоните из зала Добровинского, он пользуется телефоном». Язык мой известен, острота мышления тоже. Я отвечаю: «Телефоном я не пользуюсь. Я подсчитываю гонорар, это счетная машинка». Противники замешкались, проходит минута, и вдруг вскакивает адвокат Ольги Сергеевны господин Коблев и ни с того ни с сего кричит: «А я больше зарабатываю, чем Добровинский!» Судья смотрит на него, выпучив глаза, – что, куда, зачем? Понимаете, целая команда хотела выиграть у меня и де-факто у Володи – для меня это лучший комплимент за всю мою карьеру» . Мы встречаемся вечером пятницы, и Добровинский одет в casual friday: темно-синий трикотажный жилет, твидовый пиджак, клетчатая рубашка с вышитыми личными инициалами на манжетах. Даже пестрая бабочка, которую он надел много лет назад, чтобы не выделяться – ибо в Америке и Франции бабочки носили все служители Фемиды, – и та улетела, освободив место не менее прекрасному шелковому платку. «Я не устаю повторять своим подчиненным следующее. Во-первых, вы должны торговать лицом на светских раутах. Во-вторых, вас ­должны запомнить. Вензеля, часы, бабочка – не важно». В-третьих, не учите кодексы на­изусть – лучше компьютера законы не знает никто. И наконец, не подстраивайте ситуацию под закон, как это делает девяносто девять процентов коллег. Надо подстраивать закон под ситуацию, как меня учил Соломон» . Соломон Шварцман – нью-йоркский адвокат одесского происхождения, за которым Добровинский, приехав в Америку, бесплатно носил портфель. Именно этот старичок направил настойчивого альтруистичного юношу на юридические курсы. А позже поспособствовал его поступлению в авторитетную парижскую бизнес-школу INSEAD. Здесь, впрочем, возникает некий затык: в адвокатской среде Добровинский слывет человеком без специального образования. Более того, его упрекают чуть ли не в том, что он присочинил себе гарвардский диплом. Так был ли Гарвард? «Шел примерно 1994-й год, и я в интервью журналисту объяснял, что получил MBA в INSEAD. Меня спросили, что это, и я для наглядности ответил: «Это как Гарвард». И вот с тех пор это застряло в головах» , – объясняет адвокат. Образование – не единственный спорный пункт в его биографии. Добровинский – личность мифологизированная. Почему? Он, конечно же, говорит, что обо всех успешных людях слагают легенды, и виной всему зависть. Несомненные актерские способности Александра Андреевича уходят корнями в начало семидесятых, когда он отучился четыре курса на экономическом факультете ВГИКа. В кинематографию юноша отправился за компанию с другом и против воли семейства, которое видело в нем надежду отечественной биохимии. «А я пришел во ВГИК, повстречал в фойе знаменитого оператора Бориса Волчека и легендарного «Чапаева» – актера Бориса Бабочкина. А еще там ходила актриса Александра Хохлова, жена основоположника монтажа Льва Кулешова. И так мне все это понравилось, что я взял и поступил. Узнав об этом, мама сказала: «Ты безнадежен, Саша, – я уезжаю из этой страны» . Мама-балерина навсегда отбыла во Францию, оставив сыну в пользование роскошную двухкомнатную квартиру на улице Горького. И начались будни золотой молодежи: машина-«копейка», во­лосы до плеч, вельветовый пиджак, клеша, сабо, пятьсот долларов в триместр от мамы и студенческий билет, по которому в Дом кино можно было водить лю­бую приглянувшуюся ба­рышню и во время просмотра «Кабаре» сажать ее к себе на колени. На четвертом курсе из Сашиного почтового ящика выпали два письма. Одно, от мамы, пахло «Шанелью» и приглашало на постоянное место жительства в Париж, другое звало в военкомат. «Я пошел, и какой-то майор сказал мне: вам выпала честь – вас приписали к морфлоту. А это три года службы. Аргумент, что моя еврейская мама считала: тонут только те, кто умеет плавать, и плавать меня не научила, впечатления не произвел» . Через месяц Добровинский приземлился в аэропорту Шарля де Голля. В Париже он свел знакомство с известным питерским адвокатом Львом Адольфовичем Арансоном, который рассказал ему все про то, кем надо быть. А заодно, будучи крупным коллекционером, приобщил к антиквариату: «Я стал спекулировать. Много читал, потихоньку начал разбираться в предмете. ­Поскольку я прирожденный маркетолог, то покупал вещи, которые на тот момент не были востребованы. А потом на них начиналась мода» . Так была собрана и за баснословные деньги продана дебютная коллекция опиумных трубок – они здорово взлетели в цене после фильма «Однажды в Америке». Туда, в Америку, Добровинского тянули два обстоятельства: любовь и уверенность в том, что это земля обетованная. Путь к американской мечте, как водится, лежал через стоянку такси на Манхэттене. Оборот составлял двести долларов в день: семьдесят шло на аренду машины, три­дцать на бензин и еду. Оставалась сотня, которую Саша складывал на будущую уч:). Спал в машине, душ принимал на вокзале и сам себе напоминал кумира детства Д’Артаньяна: ни копейки денег, но все прекрасно. Однажды он открыл телефонную книгу Нью-Йорка. Нашел ­двенадцать Добровинских: восемь адвокатов, трех врачей и одного раввина. Позвонил первому адвокату и сказал: «У меня тоже фамилия Добровинский, но я не хочу денег. Я хочу угостить вас кофе» . «Он совсем не говорил по-русски. Сначала отнесся ко мне с опаской, но постепенно проникся и, когда узнал, что у меня родственники в Одессе, сказал: есть один серьезнейший адвокат с билдингом на пятьдесят какой-то стрит. Он тоже из Одессы и говорит по-русски. Через некоторое время меня познакомили с этим самым гуру адвокатуры . «Я сделаю из тебя человека, но деньги ты будешь зарабатывать сам», – пообещал Соломон. Добровинский продолжал водить машину, чтобы сводить концы с концами и бесплатно носить за патроном портфель. В Штатах, как известно, все являются узкими специалистами чего-то. Тюрьмы Александру не понравились: там плохо пахло и они находились далеко от Нью-Йорка. Перспектива сидеть в госпиталях и совать в гипс пострадавших визитные карточки тоже не прельщала. Заинтриговало самое сложное из возможного – морское право: гремучая англо-португальско-голландская смесь терминов, которая в страшном сне не приснится. Вскоре было выиграно первое дело и заработаны первые сто пятьдесят тысяч долларов. И Соломон Шварцман вызвал своего протеже на ковер: «Так, где ты там живешь? В Бруклине? Чтобы я этого не слышал. Переезжай в Верхний Ист-Сайд, в район семидесятых, езди на BMW, носи рубашку белую или голубую, галстук только желтый или лучше бабочку с желтой искринкой». Был выдан список ресторанов, где надлежало регулярно предъявлять лицо, и список магазинов вроде Ralph Lauren, где положено было одеваться. Ручка должна была быть Montblanc, портфель дозволялось выбирать самому – главное, чтобы не из крокодиловой кожи, потому что это моветон. И снова его вызвал Соломон. «Ты знаешь, я в тебе не разочаровался. Ты не идиот. Из тебя вырастет человек. Но поскольку ты при­ехал из красной России (Советский Союз он выговорить не мог) и бизнес-навыков у тебя нет, тебе нужно получить MBA». В 1983-м Александр вернулся в Париж и поступил в INSEAD: «Уч:) была безумно дорогая, в конце у меня не было денег даже купить карандаши» . Зато выпускника с радостью наняла крупная юридическая компания. Одним из ее клиентов был женевский миллиардер опять-таки одесского происхождения, хозяин Inter Maritime Bank – Bank of New York Брюс Раппопорт. Он-то, поработав с Александром, и произнес судьбоносную фразу: «Я плачу твоей вшивой конторе десять тысяч в день за работу, которую делаешь ты один. Давай я буду платить тебе три, и ты пере­едешь в Женеву». Раппопорт много летал в Россию: говорил, что на бардаке всегда можно заработать хорошие деньги. И Александр под слезы бывшей жены Лены, с которой сегодня находится в замечательных отношениях, из Швейцарии в итоге переехал в Москву. В столице Добровинский гордо объявил, что он корпоративный адвокат. Коллеги-юристы с окладом в шестьдесят рублей в месяц сильно удивились и спросили, кто это. ­Пускаться в объяснения в начале девяностых было бесполезно. Александр активно тусовался, проедал все, что заработал с Раппопортом, и складывал чемодан, чтобы вернуться к жене. «Однажды в двери квартиры, которую я снимал у хокке­иста Фетисова, постучал здоровый дядька. Спросил, знаю ли я, что такое толлинг. Я сказал – знаю. И тогда он спросил: «А можешь со мной слетать в Красноярск и рассказать пацанам? Сколько это стоит? Я прикинул, сколько это должно стоить на Западе. Первого клиента упускать не хотелось. И сказал почему-то по-английски: «Five, OK?» Он переспросил: «Пятьдесят тысяч долларов? Годится» . «Здорового дядьку» звали Михаил Черной – на пару с братом Львом они контролировали серьезную часть алюминиевого сектора России. Добровинский полетел в Красноярск и так познакомился с половиной ныне существующей десятки «Форбса». На него посыпались дела одно другого громче. За полтора миллиона долларов он возвратил Пурнефтегаз Роснефти: «Когда я назвал сумму гонорара, коллеги заахали. Но мне было все равно. Я считал, что социальный статус адвоката в России сильно занижен. И именно я его поднял» . Добровинский выступал на стороне Михаила Черного и Искандера Махмудова против «Альфа Груп» в схватке за Нижневартовскнефтегаз (по слухам, на кону были четыреста пятьдесят миллионов долларов). Участвовал в конфликте вокруг Магнитогорского металлургического комбината, где цена вопроса равнялась тридцати процентам акций «Магнитки». Наконец, защищал хозяина нефтяной компании «Биркенхольц» Евгения Рыбина, который вел длительную тяжбу с всесильным тогда ЮКОСом. «Однажды в публичном месте ко мне подошел очень известный московский человек, достал пистолет, приставил к моей голове и сказал: «Рыбина, считай, уже нет, а ты будешь следу­ющим. Зачем тебе это нужно?». Я испугался за своих двух дочерей. Пришел домой – никогда не забуду ту ночь – и сказал Марине, что нам придется уехать. Марина задала только один вопрос: «Сколько у меня времени, чтобы собрать чемодан?» Ни куда, ни почему. Первым же рейсом мы вылетели в Болгарию, потом в Израиль. Я прожил там до 1999 года и получил гражданство (еще один миф о Добровинском – в прессе пишут, что помимо российского у него еще два гражданства – греческое и французское). Поэтесса Зинаида Гиппиус однажды произнесла гениальную в своей простоте фразу: «Если надо объяснять, то... не надо объяснять». Эта фраза все рассказывает про отношения Добровинского и его третьей жены. «Я сомневался, что мне повезет встретить женщину, которой ничего не придется про себя рассказывать. И вдруг – Марина» . Семнадцать лет назад их познакомила будущая теща: «Она обманула Марину, вызвала из Парижа, сказала, что нужно оформить какие-то доку­менты. Моя жена, как все нормальные люди, ненавидит, когда знакомят с прицелом. Едва обман раскрылся, теща, которую я обо­жаю, сказала: не понравится, будете дружить». Через месяц я уже делал Марине предложение . «Наша встреча была похожа на пересечение двух параллельных прямых» , – продолжает Добровинский. Оказалось, они жили рядом не только в Москве (он на Тверской, она в Столешниковом), но и в Париже, и в Нью-Йорке. Добровинский гордился, что после стольких лет эмиграции не вставляет в свою вкусную русскую речь слова «шопинг» и «паркинг». И Марина, зная шесть языков, не имеет привычки их смешивать. «Она прошла ту же школу, что и я. Именно такой я представлял женщину рядом с собой. У нее потрясающее чувство такта. Если она заходит в ресторан и видит меня с девушками, она не подходит и даже не здоровается. Знает, что я работаю» . Стоматолог по профессии, Марина год назад организовала ­искусствоведческие курсы при аукционном доме Phillips de Pury. По мнению ее супруга, предприятие гениальное с точки зрения маркетинга. ЦУМ, шампанское, лекции после семи вечера, когда основные покупатели магазина кто? Правильно, мужчины... Девочки учатся отличать Гальяно от Сарьяна, меньше занимаются ерундой, меньше капают на мозги. И мужья счастливы. «Сколько у меня еще времени?» – спрашиваю я спустя два часа разговора. «Да сколько угодно» , – Добровинский, похоже, забыл про то, как грозил завершить наше интервью при первых признаках неудовольствия. И мы идем смотреть коллекции. Былая гордость, советский агитфарфор нынче отошел на второй план: «Я собрал самую большую коллекцию в мире и успокоился» . Теперь все думы Добровинского занимает агитлак – палехские шкатулки, на которых вместо иконописных сюжетов изображено, к примеру, житие Троцкого. А также агиткость – только попробуйте представить себе пропеллер самолета из кости мамонта: один конец выточен в виде летчика Чкалова в шлеме, другой – это Сталин в фуражке, а на лопастях написано «Сталинские соколы – гордость СССР». Но и это еще не все. На подходе новая коллекция. Название пока не придумано, но по аналогии с предшественницами я бы предложила «агитдрагоценность». Скажем, дивная золотая пудреница с эмалью, на которой нарисованы мужчина и женщина в пилотках и с ружьями наперевес. И по-русски: «Не отдадим Мадрид!». – Ставить некуда. Наверное, придется большую дачу покупать после Слуцкера , – сетует адвокат. – Гонорар позволяет? – Дети позволяют все. Вот вы сколько готовы отдать за детей? – Да все, что есть, наверное. – И так говорят все, кто заходит в мой кабинет. – Ну, учитывая количество выигранных судов, вы давно могли бы отойти от дел и спокойно собирать свой агит... – Придется еще поработать. Я хочу, чтобы на моих похоронах дочки и Марина не плакали, а улыбались – читая завещание. __________________________________________________________________________ Источник - журнал

«ГОЛЬФ ПОМОГ МНЕ ПОБЕДИТЬ СТИХИЮ!»

Если бы знаменитый адвокат Александр Андреевич Добровинский предпочел юриспруденции литературу, то непременно снискал бы славу современного Оскара Уайльда. А все благодаря утонченному ироничному цинизму, способному поднять настроение окружающих, даже если они тонут или пытаются преодолеть сложнейшее гольф-поле в дождь и холод, выбивая мячики из луж…

На мой взгляд, Александр Андреевич самый клубный человек на свете, без которого просто невозможно представить высший свет Москвы. В сущности, светское общество образуется вокруг него само собой, причем в любой точке земного шара, потому что адвокат Добровинский любит путешествовать. И даже стихийные бедствия отступают перед его непоколебимой ироничностью.

Приключения французов в Сибири

– Лично я считаю, – философски заметил Александр Андреевич, – что путешествия делятся на несколько категорий. Путешествовать можно просто ради отдыха, по любви, по спорту и… по делу. Хотя в идеале, конечно, одно без другого существовать не может. И, безусловно, путешествовать приятно. Но еще приятней возвращаться домой…

– Знаю, что по натуре вы коллекционер, и давно хотела узнать, есть ли у вас коллекция вещей, привезенных из путешествий?

– О, еще какая! Странная, немного грустная, но, в общем, совершенно удивительная. Много лет назад, еще в доброе советское время, приехали ко мне в гости знакомые французы и попросили отправиться с ними на машине в Сибирь. Французы жаждали экзотики. Отказать было неудобно, и мы поехали. По волшебным дорогам с чудовищными ухабами, помнится,отбил себе весь кобчик. Кроме того, постоянно заканчивался бензин, а раздобыть новый было практически невозможно.

Никаких заправок, естественно, не предполагалось, и нужно было искать местных «стрелочников» с заранее припасенными канистрами. А общаться с этими чудными людьми, понятное дело, приходилось мне. При том, что единственной конвертируемой валютой в тех краях считалась бутылка водки. Хотя, если честно, глядя на этих товарищей, я никак не мог понять, а еще-то куда? Тем не менее в какой-то момент на горизонте нарисовался очередной такой персонаж,обладатель вожделенной канистры. Правда, судя по ее виду, она принимала грязевые ванны еще в позапрошлом веке.

Сами понимаете, как хотелось взять все это в руки. Ну и я робко так поинтересовался, нет ли где-нибудь в хозяйстве подходящей тряпочки… После чего мне предложили проследовать в сарай, и там я увидел целую массу странных тряпок, свернутых в многочисленные трубочки. Весь сарай был буквально забит этими трубочками. Но, развернув одну из них, я вдруг понял, что это что-то восточное и очень красивое, несмотря на жуткий вид. Как потом оказалось, это были никакие не тряпочки, а самые настоящие тибетские иконы! Причем их было больше пятисот…

– Непостижимо! Но как все это попало в сарай к человеку, явно далекому от культуры?

– Как выяснилось, еще в его туманном детстве, когда он работал с отцом. В то время по тем местам проходил ссыльный маршрут. То ли калмыки бурятов сопровождали в ссылке, то ли наоборот. В общем, эти переселенцы везли с собой такие иконы, а поскольку путь предстоял долгий и тяжелый, то многие не выдерживали и умирали по дороге, на которой их и оставляли,а рядом положено было класть такие иконы. Ну и я, конечно, спросил, значит ли это, что и сейчас еще эти иконы можно найти, если отправиться по тому ссыльному маршруту. «Да сколько угодно!» – обнадежил наш новый друг. И что вы думаете? Всеми нами единогласно было принято решение изменить маршрут, и в результате я привез домой две тысячи таких икон, а сколько еще всяких удивительных вещей мы нашли! Не передать, конечно, сколько сил и времени ушло на реставрацию, но зато в результате я потом сделал огромную выставку в Музее Востока на Гоголевском бульваре. А французы, несмотря на все тяготы пути, были в полнейшем восторге от тех приключений. Причем мы до сих пор общаемся с ними и всегда вспоминаем путешествие, которое они считают лучшим в своей жизни!

Уберите этих лобстеров!

– Помнится, Александр Андреевич, вы как-то рассказывали чудную историю о том, как ваша маменька сделала скептическое замечание относительно вашего серьезного увлечения гольфом.

– Да, было такое дело. Маменька обеспокоенно заметила: «Сашенька, не пойму, зачем тебе этот гольф, там ведь так дует!» А между тем однажды гольф, можно сказать, спас мне жизнь. Мы тогда с моей супругой Мариной и двумя детьми отправились в Таиланд. Приехали в любимый отель и рассчитывали, как обычно, поселиться в номере на первом этаже с выходом прямо на пляж. Как вдруг выяснилось, что моя секретарша почему-то забыла отправить факс, и в результате номер нам не зарезервировали. Боже, какой был скандал! Моя супруга умеет в таких ситуациях доходчиво объяснить персоналу, в чем он не прав.

Дело кончилось тем, что менеджер стоял на коленях и клялся, что как только люди, заселившиеся в наш номер, уедут, нас немедленно переселят туда бесплатно. Марину это немного утешило, правда, она навела еще немного шороху для приличия, но на том дело и кончилось. В итоге мы поселились не на первом этаже, а на втором. А на следующий день, который я никогда не забуду – это было 26 декабря 2004 года, – часов в пять утра, пока еще было прохладно, я уехал играть в гольф. Хочу, кстати, отметить, игра неплохо шла… Как вдруг вижу странную картину: Марина с детьми едет ко мне на каре в каком-то непонятном виде. Дети в грязных майках…

Надо сказать, рассказ меня ждал не для слабонервных. Марина поведала, что под утро ее кровать слегка качнуло, чему она сначала не придала значения, потому как пребывала в глубоком сне. Кажется, я даже пошутил по этому поводу. А супруга продолжала. Открыв глаза и выйдя на балкон, она обнаружила, что кругом вода. И увидела первую волну. Не очень большую, но невероятно сильную. Она подняла на поверхность буквально все, что было на пляже. Зонтики, лежаки, людей. Выбила стекла на первом этаже… А потом моя семья увидела вторую волну – ту самую, огромную…

– В тот момент, Марина, наверное, мысленно тысячу раз поблагодарила вашу секретаршу…

– Да уж. И как вы думаете, что в той экстремальной ситуации сделала супруга адвоката в первую очередь?

– Кинулась к детям?

– Точно. Но сначала к сейфу, потому что там были все наши деньги и документы. И Марина, несмотря на стресс, успела подумать о том, что без всего этого нам потом будет очень дискомфортно. Однако электричество тогда отключилось, и открыть сейф Марина не смогла. Таким образом, на тот момент, когда моя семья прибыла ко мне, я с трудом осознал, что каким-то чудом все остались живы и что наш капитал на тот момент составлял сто долларов в местных батах. Дети как ни в чем не бывало сказали, что хотят воды и мороженого. После того как все это им купили, денег не осталось совсем, и мы решили вернуться в отель. Причем еще издалека увидели, как он мирно покачивается на сваях. Однако стоит. Вокруг, естественно, скопился народ, но внутрь никого не пускали. Нас, впрочем, это не остановило. Марина потребовала, чтобы нас немедленно пустили, потому что у нас там остался сейф и мы намерены забрать его любой ценой. А поскольку электричество на тот момент восстановилось, мы изъяли-таки все наше богатство.

– А как так получилось, что отель почти не пострадал, тогда ведь полпобережья смыло подчистую?

– Нас спасла лагуна. И мы даже ночевали в своем номере. Причем Марина зачем-то всю ночь караулила новую волну. А на следующий день мы утешали трех русских дам, оплакивающих своих мужей-дайверов, которые ушли нырять и не вернулись. Но неожиданно один из супругов появился, причем совершенно пьяный. Счастливая жена сначала кинулась к нему на шею, но потом осеклась. Потому что стало очевидно,что нырял ее дражайший супруг явно не в море. Впрочем, он не растерялся,заметив: «Ну да, освежил слегка мужскую сущность, так ведь зато живой! А других-то мужиков смыло!» И жена уже вроде как смирилась со своим счастьем, но тут произошло нечто невероятное. Двое других пропавших без вести тоже вернулись – правда, слегка поцарапанные, но живые и здоровые. Оказывается, каким-то чудом их вынесло волной на маленький остров, откуда их потом забрал спасательный вертолет… Ну а мы в тот момент решили переехать в другой отель, – продолжал Александр Андреевич. – Огромный и практически не пострадавший от цунами. Там я встретил доброго знакомого – Гарика Хана из ТНК. Больше в этом отеле из постояльцев не было никого. И знаете, Лена, если вам кто-нибудь когда-нибудь скажет, что жить во дворце хорошо, не верьте. На самом деле это просто чудовищно!

Наши два семейства обслуживало 60 человек, которые делали за нас все и постоянно на нас смотрели, потому как больше было некуда. Столы буквально ломились от яств. Я никогда не видел столько еды, причем вкуснейшей, которую просто физически невозможно было съесть. И вот сидим мы с Гариком как-то вечером у бассейна, любуемся закатом, а в этот момент звонят обеспокоенные друзья и спрашивают:«Как вы там? Живы? Не прислать ли гуманитарную помощь – воды, еды?» И в это время слышат, как официант спрашивает у нас по-английски: «Простите, вам лобстера коньяком полить или шампанским?»