Согласно положениям Устава ООН и в соответствии с основными принципами международного права государства должны решать международные споры мирными средствами. Однако современное международное право допускает возможность правомерного применения вооруженных сил (самооборона от агрессии, применение вооруженных сил ООН, реализация права на самоопределение).

В международном праве имеется большое число норм, регламентирующих общественные отношения в период вооруженных конфликтов . Объем и качество регулирования этих отношений позволяют говорить о существовании самостоятельной отрасли международного права, которая определяет допустимость средств и методов ведения войны , обеспечивает защиту жертв вооруженных конфликтов, устанавливает взаимоотношения между воюющими и невоюющими государствами и т.д. Эта отрасль получила название — право вооруженных конфликтов.

Традиционно до конца XIX в. основную роль в регламентации права вооруженных конфликтов играли международные обычаи ; само это право обычно именовалось — «законы и обычаи войны». Международные обычаи сохранили определенное значение для данной отрасли международного права и сегодня. Однако в настоящее время основной массив норм права вооруженных конфликтов составляют нормы международных договоров . В их числе:

• Санкт-Петербургская декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль 1888 г.;
• Гаагские конвенции 1899 г. и 1907 г. «Об открытии военных действий», «О законах и обычаях сухопутной войны», «О правах и обязанностях нейтральных держав и лиц в случае сухопутной и морской войны» и др.;
• Женевский протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов 1925 г.;
• Конвенция об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях 1949 г., Конвенция об улучшении участи раненых, больных и лиц, потерпевших кораблекрушение, из состава вооруженных сил на море 1949 г.. Конвенция об обращении с военнопленными 1949 г., Конвенция о защите гражданского населения во время войны 1949 г.;
• Дополнительный протокол I к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающимся защиты жертв международных вооруженных конфликтов, 1977 г. и Дополнительный протокол II к Женевским конвенциям от 12 августа 1949 г., касающимся защиты жертв вооруженных конфликтов немеждународного характера, 1977 г.

Международное сотрудничество в сфере вооруженных конфликтов развивается в настоящее время по следующим основным направлениям:

• предотвращение вооруженных конфликтов;
• правовое положение участвующих и не участвующих в конфликте государств;
• ограничение средств и методов ведения войны;
• защита прав человека в период вооруженных конфликтов;
• обеспечение ответственности за нарушение норм международного права.

Виды вооруженных конфликтов

Согласно ст. 1 Дополнительного протокола I международными являются также вооруженные конфликты, в которых народы ведут борьбу против колониального господства и иностранной оккупации и против расистских режимов в осуществление своего права на самоопределение.

Вооруженный конфликт между повстанцами и центральным правительством является, как правило, внутренним конфликтом. Однако повстанцы могут быть признаны «воюющей стороной», когда они:

• имеют свою организацию;
• имеют во главе ответственные за их поведение органы;
• установили свою власть на части территории ;
• соблюдают в своих действиях «законы и обычаи войны ».

Признание повстанцев «воюющей стороной» исключает применение к ним национального уголовного законодательства об ответственности за массовые беспорядки и т.п. На захваченных в плен распространяется статус военнопленных. Повстанцы могут вступать в правоотношения с третьими государствами и международными организациями, получать от них допускаемую международным правом помощь. Власти повстанцев на контролируемой ими территории могут создавать органы управления и издавать нормативные акты . Таким образом, признание повстанцев «воюющей стороной», как правило, свидетельствует о приобретении конфликтом качества международного и является первым шагом к признанию нового государства.

Вооруженные конфликты немеждународного характера — это все не подпадающие под действие ст. 1 Дополнительного протокола I вооруженные конфликты, происходящие на территории какого-либо государства «между его вооруженными силами или другими организованными вооруженными группами, которые, находясь под ответственным командованием, осуществляют такой контроль над частью его территории, который позволяет им осуществлять непрерывные и согласованные военные действия и применять положения Протокола II».

Вооруженные конфликты немеждународного характера обладают следующими признаками:

• применение оружия и участие в конфликте вооруженных сил, включая полицейские подразделения;
• коллективный характер выступлений. Действия, влекущие обстановку внутренней напряженности, внутренние беспорядки не могут считаться рассматриваемыми конфликтами;
• определенная степень организованности повстанцев и наличие органов, ответственных за их действия;
• продолжительность и непрерывность конфликта. Отдельные спорадические выступления слабоорганизованных групп не могут рассматриваться как вооруженные конфликты немеждународного характера;
• осуществление повстанцами контроля над частью территории государства.

К вооруженным конфликтам немеждународного характера следует относить все гражданские войны и внутренние конфликты, возникающие из попыток государственных переворотов и т.д. Эти конфликты отличаются от международных вооруженных конфликтов прежде всего тем, что в последних обе воюющие стороны являются субъектами международного права , в то время как в гражданской войне воюющей стороной признается лишь центральное правительство.

Государства не должны вмешиваться во внутренние конфликты на территории другого государства. Однако на практике осуществляются определенные вооруженные мероприятия, получившие название «гуманитарной интервенции». Именно так, например, были охарактеризованы вооруженные акции в Сомали и Руанде, предпринятые с целью приостановления происходивших там внутренних конфликтов, сопровождавшихся массовыми человеческими жертвами.

Начало войны и его правовые последствия. Театр войны

В соответствии с Гаагской конвенцией об открытии военных действий 1907 г. (Россия участвует) государства признают, что военные действия между ними не должны начинаться без предварительного и недвусмысленного предупреждения, которое будет иметь или форму мотивированного объявления войны , или форму ультиматума с условным объявлением войны. Состояние войны должно быть без замедления оповещено нейтральным странам и будет иметь для них действительную силу лишь после получения оповещения.

Объявление войны, даже если за этим актом не следуют собственно военные действия, означает начало юридического состояния войны. Между государствами перестают применяться многие нормы международного права (в частности, политические, экономические, культурные соглашения между воюющими государствами), другие нормы, принятые специально для периода вооруженного конфликта . Состояние войны прекращает дипломатические и консульские отношения, сотрудникам учреждений должна быть обеспечена возможность беспрепятственного отъезда в свое государство. Граждане иностранного государства могут быть интернированы.

Театр войны — это территория воюющих сторон, открытое море и воздушное пространство над ним, в пределах которых ведутся военные действия. Запрещается использовать в качестве театра войны территорию нейтральных государств.

Участники вооруженных конфликтов

Во время вооруженных конфликтов население, проживающее на территории государства , делится на две группы: относящееся к вооруженным силам (вооруженные силы, партизаны и т.д.) и не относящееся к вооруженным силам (гражданское население). В свою очередь международное право различает две категории лиц, принадлежащих к вооруженным силам воюющих сторон: сражающиеся (комбатанты) и не участвующие в сражениях (некомбатанты).

Комбатанты — это лица, входящие в состав вооруженных сил воюющих сторон, непосредственно ведущие боевые действия против неприятеля с оружием в руках. Попав в плен, комбатанты приобретают статус военнопленных.

Некомбатанты — это лица, входящие в состав вооруженных сил, непосредственно не участвующие в боевых действиях. Это — военные корреспонденты, юристы, духовенство, интенданты. Некомбатанты могут иметь личное оружие для самозащиты. В случае участия в боевых действиях они приобретают статус комбатантов.

В соответствии с Женевскими конвенциями 1949 г. к комбатантам относятся:

• личный состав регулярных вооруженных сил;
• ополчение, добровольческие отряды как входящие, так и не входящие в состав регулярных вооруженных сил;
• личный состав движений сопротивления и партизанских формирований;
• лица, оказывающие помощь вооруженным силам, но участия в боевых действиях не принимающие;
• члены экипажей торговых судов и гражданских самолетов, оказывающие помощь сражающимся;
• население, которое при приближении противника взялось за оружие, если они открыто носят оружие и соблюдают законы и обычаи войны .

Партизаны и бойцы национально-освободительных движений являются комбатантами, если они:

• принадлежат к какому-либо военным образом организованному отряду, во главе которого стоит ответственное лицо;
• носят отличительные знаки;
• открыто носят оружие и соблюдают законы и обычаи войны.

При соблюдении этих условий члены партизанских отрядов при попадании в плен признаются комбатантами.

Разведчики — лица, входящие в состав вооруженных сил воюющих сторон, носящие военную форму и проникающие в расположение неприятеля в целях сбора сведений о нем для своего командования. Захваченные в плен разведчики пользуются статусом военнопленных. От разведчиков следует отличать лазутчиков (шпионов) — лиц, которые, действуя тайным образом или под ложными предлогами, собирают сведения в районе военных действий. На этих лиц режим военного плена не распространяется.

Иностранные военные советники и инструкторы — это лица, входящие в вооруженные силы другого государства, которые в соответствии с международными соглашениями находятся в другом государстве для оказания помощи в освоении боевой техники и обучении личного состава вооруженных сил. Советники и инструкторы не участвуют в военных действиях. Советники обучают ведению боевых действий. Инструкторы помогают в освоении боевой техники. Однако если эти лица принимают участие в боевых действиях, они приравниваются к комбатантам.

Не являются комбатантами наемники (см. гл. 18).

От наемников следует отличать добровольцев (волонтеров) — иностранных граждан , которые в силу политических или иных убеждений (а не из материальных соображений) поступают на службу в армию какой-либо воюющей стороны и включаются в личный состав вооруженных сил.

Ограничение средств и методов ведения войны

Согласно нормам международного права право сторон в вооруженном конфликте выбирать методы или средства ведения войны не является неограниченным. Кроме того, существует принцип, запрещающий применение в вооруженных конфликтах оружия , снарядов и веществ и методов ведения войны, которые могут нанести чрезмерные повреждения или принести излишние страдания.

Международное право ограничивает законные средства и методы ведения войны.

Под средствами ведения войны понимаются оружие и иные средства, применяемые вооруженными силами в войне для нанесения вреда и поражения противника.

Методы ведения войны — это способы применения средств войны.

В соответствии с международным правом полностью запрещены следующие средства ведения войны:

• взрывчатые и зажигательные пули (Санкт-Петербургская декларация об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль 1868 г.);
• пули, разворачивающиеся или сплющивающиеся в человеческом теле (Гаагская декларация о воспрещении употреблять пули, легко разворачивающиеся или сплющивающиеся в человеческом теле, 1899 г.);
• яды и отравленное оружие (IV Гаагская конвенция 1907 г.);
• удушливые, ядовитые и другие газы, жидкости и процессы (Женевский протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств 1925 г.);
• биологическое оружие (Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) оружия и токсинов и их уничтожении 1972 г. и Женевский протокол 1925 г.);
• средства воздействия на природную среду, которые имеют широкие долгосрочные последствия в качестве способов разрушения, нанесения ущерба или причинения вреда другому государству (Конвенция о запрещении военного или любого иного враждебного использования средств воздействия на природную среду 1977 г.);
• любое оружие, основное действие которого заключается в нанесении повреждений осколками, которые не обнаруживаются в человеческом теле с помощью рентгеновских лучей, и др.

Относительно возможности применения ядерного оружия в международном праве и военной доктрине большинства государств существует следующая точка зрения. Поскольку прямого запрета использовать ядерное оружие в международном праве нет, ядерные державы (признавая в целом пагубность применения такого оружия) обосновывают правомерность его использования при осуществлении права на коллективную и индивидуальную самооборону, при нанесении ответного ядерного удара. Однако, с другой стороны, в международном праве имеются нормы о запрещении средств и методов ведения войны, влекущих чрезмерные разрушения, имеющих неизбирательное действие, нормы о защите гражданского населения во время войны и т.д., положения которых косвенным образом могут быть применимы и к ядерному оружию. Поэтому, на мой взгляд, ядерное оружие следует относить к запрещенным средствам и методам ведения войны.

В 1981 г. была подписана Конвенция о запрещении или ограничении применения конкретных видов обычного оружия, которые могут считаться наносящими чрезмерные повреждения или имеющими неизбирательное действие (ратифицирована СССР в 1982 г.).

К Конвенции прилагаются три Протокола: Протокол о необнаруживаемых осколках (Протокол I), Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств (Протокол II), Техническое приложение к Протоколу о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств (Протокол II), Протокол о запрещении или ограничении применения зажигательного оружия (Протокол III).

В соответствии с Протоколом I запрещается применять любое оружие, основное действие которого заключается в нанесении повреждений осколками, которые не обнаруживаются в человеческом теле с помощью рентгеновских лучей.

Протокол II (в связи с внесением поправок он получил новое название: «Протокол о запрещении или ограничении применения мин, мин-ловушек и других устройств с поправками, внесенными 3 мая 1996 г.») касается применения на суше мин, мин-ловушек и других устройств, определение которых содержится в настоящем документе, в том числе мин, устанавливаемых с целью воспрепятствовать преодолению прибрежных полос, водных путей или рек, но не относится к применению противокорабельных мин на море или на внутренних водных путях.

Под «минами» понимается любой боеприпас, установленный под землей, на земле или вблизи земли или другой поверхности и предназначенный для детонации или взрыва от присутствия, близости или непосредственного воздействия человека или движущегося средства, и «дистанционно устанавливаемая мина» означает любую таким образом определенную мину, установленную с помощью артиллерии, ракет, минометов или аналогичных средств или сброшенную с летательного аппарата.

«Мина-ловушка» — это устройство или материал, который предназначен, сконструирован или приспособлен для того, чтобы убивать или наносить повреждения, и который срабатывает неожиданно, когда человек прикасается или приближается к кажущемуся безвредным предмету или совершает действие, кажущееся безопасным.

Запрещается использовать мины, мины-ловушки в случае нападения, обороны или в порядке репрессалий против гражданского населения как такового или против отдельных гражданских лиц.

Запрещается также неизбирательное применение мин, т.е.:

• не на военном объекте или не с целью, направленной на него;
• способом или средством доставки, не позволяющим направленное действие по конкретному военному объекту;
• если оно может повлечь случайные потери жизни среди гражданского населения, ранения гражданских лиц, ущерб гражданским объектам или то и другое вместе, которые были бы чрезмерны по отношению к ожидаемому конкретному и непосредственному военному преимуществу.

Запрещается применение мин, не являющихся дистанционно устанавливаемыми минами, мин-ловушек в любом городе, поселке, деревне или в другом районе с аналогичным сосредоточением гражданских лиц, где боевые действия между сухопутными войсками не ведутся или не представляются неизбежными, кроме случаев, когда:

• они установлены на военном объекте или в непосредственной близости от военного объекта, принадлежащего противной стороне или находящегося под ее контролем ; или приняты меры по защите гражданских лиц от их воздействия, например, установлены предупреждающие знаки, выставлен караул, опубликованы предупреждения или выставлено ограждение.

О любой установке или любом сбрасывании дистанционно устанавливаемых мин, которые могут иметь последствия для гражданского населения, производится эффективное заблаговременное оповещение.

Запрещается при любых обстоятельствах применять:

• мины-ловушки в виде кажущегося безвредным переносного предмета, который предназначен для помещения в него взрывчатого вещества и для взрыва при прикосновении или приближении к нему;
• мины-ловушки, которые каким-либо образом соединены или ассоциируются с международно признанными защитными сигналами; больными, ранеными или мертвыми; местами захоронения; медицинскими объектами, оборудованием или транспортом; детскими игрушками; продуктами питания; кухонной утварью; предметами явно религиозного характера; историческими памятниками и т.п.

Стороны в конфликте должны регистрировать расположение всех предварительно запланированных минных полей, установленных ими, и всех районов, в которых они в широких масштабах и в соответствии с предварительным планом использовали мины-ловушки.

Все регистрационные документы подлежат хранению сторонами, которые после прекращения активных военных действий принимают все необходимые и соответствующие меры для защиты гражданских лиц от опасности минных полей, мин и мин-ловушек.

Протокол III распространяется на «зажигательное оружие», т.е. оружие или боеприпасы, которые в первую очередь предназначены для поджога объектов или причинения людям ожогов посредством действия пламени, тепла или того и другого вместе, возникающих в результате химической реакции вещества, доставленного к цели (огнеметы, фугасы, снаряды, ракеты, гранаты, мины, бомбы, емкости с зажигательными веществами).

Запрещается подвергать гражданское население или гражданские объекты нападению с применением зажигательного оружия.

Запрещается также превращать леса или другие виды растительного покрова в объект нападения с применением зажигательного оружия, за исключением случаев, когда такие природные элементы используются для того, чтобы укрыть, скрыть или замаскировать комбатантов или другие военные объекты, или когда они сами являются военными объектами.

Использование авиации с точки зрения международного права признается допустимым, однако ее нельзя использовать против невоенных объектов, против мирного населения и т.п.

В соответствии с международным правом запрещены также следующие методы ведения войны:

• предательски убивать или ранить мирное население или неприятеля;
• убивать или ранить сдавшегося и сложившего оружие неприятеля;
• объявлять обороняющемуся, что в случае сопротивления пощады никому не будет;
• незаконно пользоваться парламентерским флагом или флагом не участвующего в войне государства, флагом или знаками Красного Креста и др.;
• принуждать граждан неприятельской стороны участвовать в военных действиях против своего государства;
• геноцид во время войны;
• некоторые другие действия.

Ведение морской войны

Определенной спецификой обладает война на море. В войне на море комбатантами являются не только личный состав военно-морских сил, но и все военные корабли, а также невоенные суда , официально обращенные в военные в соответствии с VII Гаагской конвенцией 1907 г., и летательные аппараты, входящие в состав морской авиации.

Не пользуются правом ведения войны на море суда, которые хотя и входят в состав военно-морских сил государства , но предназначены исключительно для оказания помощи раненым, больным и лицам, потерпевшим кораблекрушение (госпитальные суда, санитарные транспорты, санитарные летательные аппараты).

Вооружение торговых судов допустимо только в военное время, при этом вооруженное торговое судно не превращается в военный корабль и не пользуется правом ведения военных действий. Однако оно может использовать оружие для самообороны при нападении противника.

На подводные лодки распространяются общие правила ведения войны и нормы, касающиеся надводных военных кораблей. Военная деятельность подводных лодок специально регламентируется Правилами о действиях подводных лодок по отношению к торговым судам в военное время 1936 г. (наше государство является участником этого соглашения). Подводные лодки вправе остановить и подвергнуть осмотру неприятельское торговое судно, потопить его в случае отказа остановиться, предварительно обеспечив безопасность пассажиров и команды, захватить его в качестве приза.

Применение морского минного оружия VII Гаагская конвенция 1907 г. разрешает при соблюдении следующих правил. Запрещается ставить мины:

• не закрепленные на якорях;
• якорные, которые остаются опасными и после отрыва их от мин-репа;
• у берегов противника с единственной целью — помешать торговому судоходству.

Допустимой с точки зрения международного права является морская блокада.

Морская блокада — это система действий военно-морских сил и авиации, препятствующих доступу с моря к портам и берегам неприятеля и выходу из этих портов и берегов в море. Блокада должна быть публично объявлена блокирующим государством с указанием даты начала блокады, блокируемого района, срока для выхода из блокируемых портов судов нейтральных государств. Блокада должна быть действительной (эффективной). Блокада прекращается в случае ее снятия блокирующим государством, уничтожением сил блокирующих или невозможностью обеспечить ее эффективный характер. Наказанием за попытку прорыва блокады могут быть захват или конфискация судна и/или груза либо уничтожение судна-блокадопрорывателя.

Военной контрабандой признаются грузы нейтральных собственников или противника на судах нейтральных государств, которые воюющая сторона запрещает доставлять своему противнику. Согласно Лондонской конвенции 1909 г. военная контрабанда делится на абсолютную (предметы и материалы, служащие исключительно для военных целей) и условную (предметы и материалы, могущие служить как для военных, так и для мирных целей). Абсолютная контрабанда подлежит захвату и уничтожению, если перевозящее ее судно следует в неприятельский порт. Условная контрабанда подлежит захвату, если она предназначена для вооруженных сил противника. Если военная контрабанда составляет меньшую часть груза судна нейтрального государства, само судно захвату не подлежит. В противном случае захватывается и перевозящее его судно.

В войне на море существует институт призов и трофеев.

Призом является любое торговое судно противника вне зависимости от характера перевозимого им груза. Такое судно может быть захвачено. Если на его борту находится неконтрабандный груз нейтрального государства, собственник вправе потребовать компенсации. Право захватывать приз принадлежит только военным кораблям и летательным аппаратам. Трофей — это захваченные в морской войне военные корабли неприятеля и находящиеся на них ценности. Трофеи переходят в собственность захватившего их государства.

Режим военного плена

Режим военного плена регламентирован III Женевской конвенцией 1949 г. Согласно Конвенции военнопленными считаются попавшие во власть неприятеля следующие лица:

• личный состав вооруженных сил, ополчения и добровольческих отрядов, входящих в состав вооруженных сил;
• личный состав партизанских отрядов;
• личный состав вооруженных сил, подчиняющийся правительству , не признанному держащей в плену державой;
• военные корреспонденты, поставщики, другие лица, следующие за вооруженными силами;
• члены экипажа торгового флота и гражданской авиации;
• население неоккупированной территории , взявшееся за оружие , если оно открыто носит оружие и соблюдает законы и обычаи войны .

Каждый военнопленный при его допросе обязан сообщить только свои фамилию, имя, звание, дату рождения и личный номер.

Держащая в плену держава несет ответственность за обращение с военнопленными. Военнопленные не могут быть подвергнуты физическому калечению, научным и медицинским опытам. К ним не могут применяться репрессалии. Военнопленные должны быть защищены от насилия и запугивания, им обеспечивается уважение к личности и чести. Захватившая в плен держава может подвергнуть военнопленных интернированию. Им может быть также запрещено выходить за установленную черту лагеря. Военнопленные обеспечиваются помещением, питанием, одеждой, медицинской помощью. К ним должен допускаться медицинский и духовный персонал. В плену сохраняется ношение знаков различия.

Военнопленным должна обеспечиваться возможность работать, принуждать к труду запрещается. Запрещено использовать военнопленных на опасных (например, удаление мин) или унизительных работах. В процессе работы должны соблюдаться требования техники безопасности. Военнопленным должны быть разрешены сношения с внешним миром. Им обеспечивается также право подачи жалобы властям держащей их в плену державы.

Военнопленные обязаны подчиняться законам держащего в плену государства , которое имеет право применять судебные и дисциплинарные взыскания за проступки. Однако взыскание может быть наложено только один раз за один проступок. Воспрещаются коллективные наказания . За побег военнопленный может быть подвергнут только дисциплинарному наказанию.

По окончании военных действий военнопленные освобождаются и репатриируются (возвращаются на родину).

Режим военной оккупации

Военная оккупация — это временный захват территории (части территории) одного государства вооруженными силами другого государства и установление военной администрации на захваченной территории. Военная оккупация какой-либо территории не означает ее перехода под суверенитет захватившего государства.

В соответствии с положениями IV Гаагской конвенции 1907 г., IV Женевской конвенции 1949 г., Дополнительного протокола I оккупирующее государство обязано принять все меры к обеспечению порядка на захваченной территории. Население оккупируемой территории должно подчиняться распоряжениям властей , однако его нельзя принуждать к принесению присяги на верность оккупирующему государству, участию в военных действиях, направленных против их страны, давать сведения об ее армии. Должны уважаться честь, жизнь гражданских лиц, их собственность , религиозные убеждения, семья . Оккупирующая держава обязана снабжать гражданское население необходимой одеждой, продовольствием и санитарными материалами.

В отношении гражданских лиц запрещается:

• совершать любые акты насилия, запугивания или оскорбления;
• применять меры принуждения, физического или морального порядка, в частности, с целью получения сведений;
• применять пытки, телесные наказания , медицинские опыты и т.п.;
• применять коллективные наказания;
• захватывать заложников;
• депортировать гражданское население с оккупированной территории.

Иностранцам , оказавшимся на оккупируемой территории, обеспечивается право ее покинуть в возможно короткое время.

Защита гражданских объектов и культурных ценностей во время вооруженных конфликтов

В период вооруженного конфликта на территории воюющих сторон различают гражданские и военные объекты.

Согласно положениям международных норм, военные объекты — это те объекты, которые в силу своего расположения, назначения или использования вносят эффективный вклад в военные действия и разрушение, захват или нейтрализация которых при существующих обстоятельствах дает явное военное преимущество.

Объекты, не являющиеся военными, считаются гражданскими. К ним относятся: жилища, сооружения, средства транспорта, используемые гражданским населением; места, используемые исключительно гражданским населением (убежища, больницы и др.); источники водоснабжения, плотины, дамбы, электростанции и т.п.

Гражданские объекты не должны быть объектами военного нападения.

Гаагская конвенция о защите культурных ценностей в случае вооруженного конфликта 1954 г. предусматривает дополнительные меры по защите культурных ценностей (т.е. ценности, имеющие большое значение для культурного наследия каждого народа (памятники архитектуры, искусства, истории , рукописи, книги, картины и др.); музеи, библиотеки, архивы и т.п.; центры, в которых имеется значительное число культурных ценностей).

В отношении культурных ценностей запрещается: подвергать их нападению или уничтожению; делать культурные объекты объектом репрессалий; вывозить их за границу, приводить в негодность и т.п.

Нейтралитет в войне

Нейтралитет в войне — это особый правовой статус государства , не участвующего в войне и воздерживающегося от оказания помощи обеим воюющим сторонам. Различают: постоянный нейтралитет (Швейцария с 1815 г., Австрия с 1955 г. и др.); эвентуальный нейтралитет (в данной войне); нейтралитет в силу договора между соответствующими государствами.

Нейтральные государства, сохраняя право на самооборону, должны выполнять правила нейтралитета. Так, постоянно нейтральные государства не должны в мирное время входить в военные блоки; предоставлять свою территорию для иностранных военных баз или формирования военных отрядов воюющих; допускать передачу воюющим техники и боеприпасов. При нарушении этих правил воюющие государства могут считать территорию нейтрального государства театром военных действий. Вместе с тем нейтральные государства имеют право: отражать силой попытки нарушить статус нейтралитета; предоставлять свою территорию для содержания раненых; разрешать заход в свои порты санитарных судов воюющих государств т.д.

Окончание войны и его международно-правовые последствия

Военные действия могут заканчиваться заключением перемирия или заключением мира.

Перемирие — временное прекращение военных действий на условиях, согласованных воюющими сторонами. Различают местное перемирие (на отдельном участке фронта) и общее перемирие (по всему фронту). Перемирие может заключаться на определенный срок или быть бессрочным. Существенное нарушение перемирия одной из сторон может служить основанием для возобновления военных действий.

Капитуляция — это прекращение военных действий на условиях, продиктованных победителем. Различают простую (капитуляцию отдельного подразделения, объекта, пункта, района — например, капитуляция фашистских войск в Сталинграде в 1943 г.) и общую (всех вооруженных сил, например, капитуляция Японии в 1945 г.) капитуляцию. Капитуляция может быть безоговорочной (без всяких условий со стороны побежденного) или почетной (например, капитуляция гарнизона крепости с условием сохранения оружия и знамен).

Как правило, ни перемирие, ни капитуляция не означают автоматического прекращения состояния войны . Для этого необходимо либо издание акта (одностороннего или двустороннего) о прекращении состояния войны (например, Указ Президиума Верховного Совета СССР 1955 г. о прекращении состояния войны между СССР и Германией) либо заключение мирного договора (например, мирный договор между СССР и Италией 1947 г.). В мирном договоре фиксируется прекращение состояния войны, решаются вопросы о восстановлении мирных отношений между государствами , о судьбе довоенных договоров между воюющими сторонами и т.д. С прекращением состояния войны перестают действовать многие договоры военного времени и вступают в силу соглашения, нормализующие отношения между державами.

Раздел 13. Международное гуманитарное право

История возникновения международного гуманитарного права уходит в XIX век. Именно тогда разрабатывались и принимались действующие до сих пор международные договоры. Развитию международного гуманитарного права способствовали Гаагские и Женевские конференции конца XIX – начала XX вв. Идеи гуманности заставляли государства серьезно ограничивать средства и методы ведения войны, признавать недопустимость убийства мирных жителей и серьезного нарушения их прав. Однако в условиях ведения вооруженного конфликта, увы, международное гуманитарное право является одной из самых неэффективных отраслей, нормы которой довольно часто нарушаются.

Термин «международное гуманитарное право» используют в двух значениях:

1) им обозначается вся совокупность норм, регулирующих правовой статус индивида, права человека, в том числе, во время вооруженного конфликта – это широкое понимание;

2) им обозначается только те нормы, что действуют в период вооруженного конфликта, ограничивая воюющие стороны в выборе средств и методов ведения войны, обеспечивая участникам конфликта определенный правовой статус – узкое понимание.

Мы будем использовать термин в его узком понимании. Может быть, не очень красиво звучит по-русски «Право прав человека», но нормы права, которые устанавливают международные стандарты прав и свобод человека и механизмы их защиты, вряд ли стоит объединять с гуманитарным правом.

Впервые этот термин был предложен в 50-х годах ХХ века швейцарским юристом Жаном Пикте, а в 1974-1977 годах оно вошло в название Женевской дипломатической конференции по вопросу о подтверждении и развитии международного гуманитарного права, применяемого в период вооруженного конфликта. Данное понятие используется в этом смысле и в других международных документах.

Международное гуманитарное право – это совокупность международных конвенционных и обычных норм, составляющих так называемые правила ведения войны (законы и обычаи войны), регулирующих отношения между воюющими сторонами, и имеющих своим назначением гуманизацию средств и методов ведения войны и их последствий для мирного населения.

Предметом регулирования международного гуманитарного права являются отношения, возникающие в период вооруженных конфликтов. С одной стороны, эти отношения касаются выбора средств и методов ведения войны. Первые эти нормы были закреплены в международных договорах, принятых на Гаагских конференциях, и эта часть международного гуманитарного права получила название «Право Гааги» . Оно устанавливает, какое оружие и как можно использовать во время войны. Другая сторона предмета международного гуманитарного права – это статус участников вооруженных конфликтов и мирного населения. Эти нормы закреплялись в Женевских конвенциях и потому эта часть получила название «Право Женевы» .

Международное гуманитарное право основывается на ряде принципов:

1. Основные:

Принцип гуманизма – это приоритет общечеловеческих ценностей;

Принцип равного обращения с участниками вооруженных конфликтов и запрещения их дискриминации.

2. Специальные:

Принцип ограничения воюющих в выборе средств ведения войны;

Принцип защиты жертв войны и гражданских объектов

Принцип добропорядочности и законности в период ведения боевых действий.

Особенностью международного гуманитарного права является то, что оно действует только в период вооруженных конфликтов. Что такое вооруженный конфликт с точки зрения международного права? Вооруженный конфликт можно определить как силовое противостояние вооруженных сил. Одним из синонимов вооруженного конфликта является война. Войну можно определить как конфликт между политическими образованиями (государства, политическими вооруженными группировками и т.д.), происходящий в форме военных действий между их вооружёнными силами. Основным средством достижения целей войны служит организованная вооруженная борьба.

Виды вооруженных конфликтов:

1. По целям войны делят на справедливые (освободительные, оборонительные) и несправедливые (агрессивные, захватнические, колониальные). Считаются формально «справедливыми» национально-освободительные войны, которые ведут сепаратистские организации (Чечня, Кашмир и т.п.). Однако эти справедливые войны не одобряются международным сообществом в силу действия принципа мирного разрешения споров.

2. По масштабу войны делят на мировые, локальные, которые, в свою очередь, могут быть региональными и внутригосударственными. Первоначально международное гуманитарное право распространялось только на мировые и региональные войны. Однако идеи гуманности не могут быть реализованы, если во время внутренних вооруженных конфликтов их участники не поставлены под контроль международного права. Кроме того, в истории достаточно примеров, когда внутренний конфликт перерастал в региональный. Для распространения гуманитарного права на внутренние конфликты был принят специальный протокол к Женевским конвенциям.

3. По месту ведения войны делят на сухопутные, морские, воздушные.

4. По процедуре начала войны делят на объявленные и необъявленные.

Международное гуманитарное право регулирует порядок начала вооруженного конфликта и его правовые последствия. Война должна быть начата с объявления об этом. Впервые правило, обязывающее государства предварять начало войны ее объявлением, было закреплено III Гаагской конвенцией об открытии военных действий 1907 г. Институт международного права в Генте разработал следующие положения: война не должна начинаться без объявления ее или без ультиматума, причем в любом случае до начала военных действий должен быть назначен срок, достаточный для того, чтобы предупредить вероломное нападение врасплох. Таким образом, война должна объявляться предварительно и содержать мотивировку ее начала. Война может объявляться ультиматумом (условное объявление), но при этом предоставляется разумный срок для ответа. Объявление войны не должно быть формальным. После него не должны сразу начинаться военные действия.

Обычно в дипломатической практике объявление войны осуществляется путем направления ноты (28 июля 1914 г. Австро-Венгрия адресовала формальное объявление войны Сербии; 3 августа 1914 г. германский посол в Париже вручил французскому министру иностранных дел ноту, в которой содержалась ссылка на враждебные действия французских военных сил и указывалось, что при наличии таких актов агрессии Германская империя считает себя находящейся в состоянии войны с Францией – так началась Первая мировая война).

Таким же образом – через дипломатических представителей осуществляется вручение ультиматумов. Ультиматум – это выраженное в дипломатическом документе или устной форме категорическое, не допускающее никаких споров и возражений требование властей одного государства, предъявляемое властям другого государства, с угрозой того, что в случае невыполнения этого требования к указанному сроку выдвинувшее ультиматум государство примет необходимые меры. Ультиматум бывает простым (в него не включено указание на меры, которые предполагает осуществить держава, пославшая ультиматум) и уточненным (такие меры указаны).

Объявить войну могут высшие органы государства в соответствии с их конституциями. Как правило, это главы государств или парламенты. Война между воюющими считается начавшейся с момента ее объявления, даже если боевые действия не начаты. Объявление войны, как правило, касается только того государства, которому оно адресовано. Но если это государство участвует в организации коллективной безопасности, то в войну на его стороне вступают все государства этой организации.

Не вполне понятно применение норм об объявлении войны к немеждународным вооруженным конфликтам. Война в этом случае начинается, как правило, фактически, путем начала боевых действий – или сопротивления правительственным войскам, или противоборства других воюющих группировок.

Юридические последствия начала войны. Начало войны автоматически прерывает дипломатические и консульские отношения между ними. Дипломатический и консульский персонал покидает государство пребывания. Двусторонние политические, экономические, правовые, военные, социально-культурные и иные договоры, рассчитанные на мирные взаимоотношения, во время войны не применяются. В отношении многосторонних договоров существует точка зрения об их применении. Однако участники вооруженного конфликта на время войны могут приостановить действие этих договоров.

Начало войны означает и определенные последствия для частных лиц. Граждане государства-противника подпадают под особый правовой режим, их права обычно ограничиваются. Они могут покинуть территорию воюющего государства, если их выезд не противоречит интересам этого государства. Кроме того, к ним может быть применен специальный режим вплоть до принудительного поселения в определенном месте либо интернирование.

Имущество, принадлежащее враждебному государству, конфискуется, за исключением имущества дипломатических и консульских учреждений. В соответствии со ст. 55 Гаагского положения, воюющая сторона, войска которой при наступлении заняли часть территории противника, должна признать за собой лишь право управления и пользования недвижимым имуществом, обязана сохранять ценность лесов, сельскохозяйственных угодий и иных объектов недвижимости. Воюющие государства вправе завладеть деньгами, фондами и долговыми требованиями, составляющими собственность враждебного государства, складами с оружием, медицинскими средствами, продуктами. Все средства транспорта и связи, даже если они принадлежат частным лицам, также могут быть захвачены, но подлежат возврату по окончании войны и заключения мира.

Ведение боевых действий вооруженными силами происходит на определенном пространстве: на сухопутной, воздушной и морской территории. Это пространство составляет театр войны. Пространство театра войны может находиться в пределах государственной территории и за ее пределами, например, в открытом море. Театр войны состоит из театров военных действий – это территории (участки местности), на которых вооруженные силы воюющих сторон фактически ведут боевые действия.

Войну нельзя вести в демилитаризованных зонах (например, Антарктика), нейтрализованных территориях (например, архипелаг Шпицберген) и на территории нейтральных государств. Нейтральные государства обязаны запрещать воюющим странам проводить через свою территорию войска, военную технику и продовольствие, запрещать деятельность вербовочных пунктов или формирование отрядов для армии воюющих сторон, а также снаряжение или вооружение судов для участия в боевых действиях, создание и использование в качестве средств сообщения с войсками радиоустановок и других средств связи, кроме случаев облегчения участи раненых и больных. Постоянно нейтральными государствами являются, например, Швейцария, Австрия, Туркменистан.

Окончание войны. Прекращение военных действий может осуществляться в форме перемирия и капитуляции . Перемирие – это прекращение воюющими сторонами боевых действий. Ст. 37 IV Гаагской конвенции устанавливает, что перемирие может быть общим и местным. Местное перемирие приостанавливает военные действия между отдельными подразделениями вооруженных сил на определенном участке театра военных действий и на ограниченный период времени. Его цель заключается в решении частных, ограниченных задач, возникающих в конкретном месте и временном интервале: подбор раненых, погребение мертвых, направление парламентеров, эвакуация детей и женщин и т.д. Местное перемирие предполагает продолжение военных действий после решения этих задач. В отличие от местного, общее перемирие не приостанавливает, а прекращает боевые действия. Решение о заключении общего перемирия принимается высшими государственными органами, а местного – командованием на определенном участке фронта.

Объявление общего перемирия означает начало мирных переговоров и заключение мирных соглашение. Общее перемирие нельзя прекратить в одностороннем порядке.

В отличие от перемирия капитуляция не создает полностью нормальных взаимоотношений между государствами после ее подписания, более того государство, подписавшее акт о капитуляции, утрачивает также формальное равенство с победителем и выполняет все его предписания.

Исторически можно установить, что капитуляция бывает: условная и безусловная (безоговорочную), почетная и обыкновенная. Условная капитуляция означает, что при сдаче воинской части капитулирующая сторона выговаривает себе право, в частности, оставить холодное оружие у офицерского состава, выйти с оружием и знаменами из сданного укрепленного пункта. При безусловной капитуляции таких последствий не наступает. Последствия почетной капитуляции могут выражаться в сохранении за офицерами холодного оружия, за воинской частью - знамен. Обыкновенная капитуляция заключается в прекращении военных действий, сдаче противнику позиций, разоружении капитулирующих и их пленении.

Капитуляция одной воинской части еще не может завершить войну. Но капитуляция армии или ее значительной части, в результате чего государство утрачивает способность к дальнейшему сопротивлению, является фактическим окончанием войны. Капитуляция имеет важное военное и политическое значение.

Одной из форм прекращения состояния войны может быть издание односторонней декларации (заявления), которая провозглашает наступление мирных отношений и позволяет в дальнейшем разрешить возникшие вопросы послевоенного урегулирования. Эта форма характерна тем, что каких-либо переговоров между противоборствующими сторонами не происходит, а мирные отношения считаются результатом волеизъявления одной из сторон.

Наилучшим способом прекращения войны является заключение мирного договора, где решаются все спорные вопросы между воюющими державами.

1 Полторак А.И., Савинский Л.И. Указ. сочинение. -С. 240

2 См.: Григорьев А.Г. Указ. сочинение. -С. 10

По мере развития МГП расширялся круг лиц, относящихся к комбатантам.

Одновременно уменьшался перечень некомбатантов. Так, если в ходе Второй Гаагской конференции мира 1907 г. к числу сражающихся были отнесены армия, ополчение, добровольческие отряды, а также население незанятой неприятелем территории (ст.ст. 1-Ш Положения о законах и обычаях сухопутной войны), то Женевские конвенции о защите жертв войны 1949 г. определили более полный состав сражающихся.

В настоящее время, в соответствии с нормами Гаагского положения и Женевских конвенций, к комбатантам относятся следующие категории лиц:

личный состав регулярных вооруженных сил воюющих государств (армии, авиации, флота);

личный состав ополчений и добровольческих отрядов, входящих в состав вооруженных сил некоторых воюющих государств; граждане нейтральных и других невоюющих государств, добровольно вступившие в вооруженные силы воюющего государства;

личный состав других ополчений, добровольческих отрядов, организованных движений сопротивления, принадлежащих стороне, находящейся в конфликте, и действующих на их собственной территории или вне нее, даже если территория оккупирована, а также партизаны (партизанские отряды);

члены экипажей судов торгового флота, включая капитанов, лоцманов и юнг, и экипажей гражданской авиации воюющих государств, которые не пользуются более льготным режимом в силу каких-либо иных положений международного права;

население неоккупированной территории, которое при приближении неприятеля стихийно по собственному почину берется за оружие для борьбы со вторгающимися войсками, не успев сформироваться в регулярные войска, если оно открыто носит оружие и соблюдает законы и обычаи войны;

участники национально-освободительных движений.

См.: Мелков Г.М. Указ. сочинение. -С. 19; см. также: Чиков П.В. Военные санкции в международном праве. Автореферат дисс... кандидата юрид. наук. -Казань: Казанский государственный университет, 2003. -С. 9

Кроме того, некоторые исследователи справедливо относят к числу комбатантов личный состав Вооруженных сил ООН и групп государств, сформированных по мандату Совета Безопасности ООН в соответствии со ст. 42 Устава ООН.1

МГП охраняет все названные категории комбатантов. Л.И. Савинский в этой связи верно отметил, что лиц, которых международное право полностью лишало бы своей защиты в процессе вооруженной борьбы, нет.1

Ввиду того, что зачастую в вооруженном конфликте военные действия ведутся на морских пространствах, появляется необходимость в освещении вопроса о комбатантах в морской войне.

Комбатантами в такой войне являются: экипажи военных кораблей всех видов (линкоров, крейсеров, миноносцев, авианосцев, подводных лодок, катеров и т.д.), экипажи летательных аппаратов ВМФ (самолетов, вертолетов), вспомогательных судов всех видов, а также торговых, переоборудованных в военные корабли. Последние являются комбатантами при наличии следующих условий:

экипаж судна поставлен под прямую власть, непосредственный контроль и ответственность государства, флаг которого несет судно;

судно носит внешние отличительные знаки национальных военных судов (флаг, вымпел);

командир корабля состоит на государственной службе, надлежащим образом назначен на должность, а экипаж подчинен правилам воинской дисциплины;

экипаж судна соблюдает правила ведения войны;

переоборудованное судно занесено в список судов военного флота (ст.ст.

I-VI Гаагской конвенции об обращении торговых судов в суда военные 1907 г.).

См.: Полторак А.И., Савинский Л.И. Указ. сочинение. -С. 236 2 Международное право: Учебник. Отв. ред. Ю.М. Колосов, Э.С. Кривчикова. -С. 403-404

К числу некомбатантов в морской войне относятся экипажи военных госпитальных судов, если такие суда построены или оборудованы государствами со специальной и единственной целью - оказывать помощь раненым, больным и потерпевшим кораблекрушение, а также экипажи госпитальных судов МККК. Они пользуются защитой международного права и не могут быть подвергнуты нападению, а также захвачены.

Комбатантами в воздушной войне являются экипажи всех летательных аппаратов, входящих в состав военной авиации воюющих государств и имеющих их опознавательный знак. К ним относятся и экипажи судов гражданской авиации, превращенных в военные в пределах юрисдикции воюющего государства.

Не комбатантами в воздушной войне являются экипажи санитарных самолетов, а также госпитальных воздушных судов, используемых воюющими государствами и национальными обществами Красного Креста для эвакуации, лечения раненых и больных. Санитарные и госпитальные суда должны иметь свой ясно видимый отличительный знак, а в установленных случаях - также отличительную эмблему Красного Креста. Государствам, находящимся в конфликте, запрещается использовать санитарные летательные аппараты для обеспечения неприкосновенности военных объектов, сбора разведывательных данных, а также для перевозки личного состава и военных грузов в целях оказания помощи воюющим.

Рассмотрим подробнее виды комбатантов.

1 См.: Давид Э. Указ. сочинение. -С. 319

Как отмечает французский юрист Э. Давид, понятием «личный состав вооруженных сил» охватываются все лица, органически входящие в состав вооруженных сил стороны в конфликте: кадровые военные, добровольцы, члены ополчения и т.д.1 И все же, по нашему мнению, лица, входящие в состав регулярных вооруженных сил воюющих государств, являются основным видом комбатантов. Любая война между государствами ведется с помощью регулярных вооруженных сил, в число которых входят армия, авиация и флот. Регулярные вооруженные силы обладают, как правило, наилучшей организацией, дисциплинированностью и техническим оснащением. В силу этой и ряда других причин значительная часть норм МГП регламентирует правовое положение данного вида комбатантов. В то же время, согласно нормам jus cogens, каждое государство самостоятельно определяет количественный и качественный состав вооруженных сил, их организацию и командование, порядок формирования и комплектования, виды вооружений и оружия и другие компоненты.

«К компетенции международного права, - обоснованно считал Л. Оппенгейм, - не относится вопрос о том, какие виды вооруженных сил составляют регулярную армию и регулярный военно-морской флот; это - вопрос исключительно внутригосударственного права. К области внутригосударственного права всецело относится и решение вопроса о том, принадлежат ли к армии так называемая милиция и добровольческие формирования».1 Равным образом, с точки зрения международного права не имеют значения вопросы о составе регулярной армии, о том, построена она на принципе обязательной воинской повинности или нет, вербуются ли в нее, наряду с гражданами данного государства, иностранцы и т.д.

В ряде государств (например, в малых государствах Африки) и в наши дни нет постоянных армий: их войска состоят исключительно из ополчения (милиции) и формирований добровольцев. Положение о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. специально предусмотрело, что в тех странах, где ополчение и добровольческие отряды составляют армию или являются частью последней, они включены в понятие «армия» (ст. I).

Оппенгейм Л. Указ. сочинение. ~С. 269; см. также: Курс международного права в шести томах. Глав. ред. Ф.И. Кожевников. -М.: Наука, 1969. Т. 5. -С. 291

Среди комбатантов из состава регулярных вооруженных сил следует выделять лиц, которые имеют право на непосредственное участие в военных действиях, и лиц, выполняющих административные функции. Последние могут и не входить в состав вооруженных сил непосредственно (Женевская конвенция об обращении с военнопленными 1949 г., ст. 4, п. 4), однако, будучи комбатантами, также имеют право на участие в военных действиях и на статус военнопленных в случае попадания в плен. Этот принцип ранее упоминался в ст. 11 Брюссельской декларации 1874 г. Теперь он сформулирован в ст. 4 Третьей конвенции (п. 4) и ст. 44 Дополнительного протокола I.

Отнесение к разряду комбатантов личного состава регулярных вооруженных сил не ставится в зависимость от факта признания другими воюющими правительства или власти, в подчинении которой находятся вооруженные силы (ч. 3 п. «А» ст. 4 Третьей конвенции). Иными словами, тот факт, что вооруженные силы находятся на службе у правительства или другой власти, не признанной держащей в плену державой, никак не влияет на это положение при условии, что это правительство или власть действительно представляет сторону в конфликте, то есть субъект международного права, существовавший до возникновения конфликта.

Особое внимание следует обратить на п. 3 ст. 43 Дополнительного протокола I. В нем говорится, что если сторона, участвующая в конфликте, включает в свои вооруженные силы полувоенную организацию или вооруженную организацию, обеспечивающую охрану порядка, она уведомляет об этом другие стороны, участвующие в конфликте. Данное положение регламентирует законность участия в вооруженном конфликте правоохранительных органов, в том числе и органов внутренних дел. Так, в Бельгии жандармерия ранее считалась входящей в состав вооруженных сил (Закон от 2 декабря 1957 г., ст. 2, п. 1), о чем свидетельствует заявление бельгийского правительства в связи с ратификацией 20 июня 1986 г. Дополнительных протоколов. Однако Закон Бельгии от 18 июля 1991 г. включил жандармерию в разряд «общеполицейской службы», находящейся в подчинении министров внутренних дел и юстиции, а не министра национальной обороны, как было раньше. Впрочем, изменение ведомственной принадлежности никак не повлияло на право бельгийского правительства включать жандармерию в состав вооруженных сил в период военных действий, но с обязательным соблюдением условия ст. 43 (п. 3) Дополнительного протокола I. При невыполнении данного условия личный состав этих сил будет относиться к гражданским лицам."

Кроме регулярных вооруженных сил зачастую в войне принимают участие и нерегулярные войсковые подразделения. Л. Оппенгейм предлагал различать два вида так называемых «иррегулярных вооруженных сил»: те, которые существуют с разрешения воюющих сторон (как, например, внутренняя охрана (Home Guard), образованная в Великобритании в 1940 г. и являющаяся составной частью вооруженных сил государства), и те, которые действуют по своей собственной инициативе, на свой страх и риск, без специального разрешения (например, партизаны).2

Заметим, что именно правовой статус нерегулярных частей в составе вооруженных сил воюющих сторон вызывает наибольшее количество доктринальных споров в свете проблемы статуса комбатантов.

1 См. об этом: Давид Э. Указ. сочинение. -С. 320-321

2 Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 271

3 Там же. -С. 271-272

Возвращаясь к вопросу об условиях признания лиц, участвующих в вооруженном конфликте, комбатантами (ст. I Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г.), остановимся на некоторых замечаниях, сделанных Л. Оппенгеймом. Английский юрист справедливо заметил, что норма, указывающая на необходимость «иметь определенный и явственно видимый издали отличительный знак», несмотря на свою категоричность, не определяет расстояние, на котором должен быть видим этот знак. Ввиду этого, автор предложил считать, что «силуэт принадлежащего к нерегулярным войскам комбатанта, выделяющегося на линии горизонта, должен быть таким, чтобы его могли сразу отличить невооруженным глазом от силуэта мирного жителя на таком расстоянии, на котором может быть опознано очертание человека». Говоря об обязанности «иметь во главе лицо, ответственное за своих подчиненных», Л. Оппенгейм отметил некоторую расплывчатость слова «ответственное» (responsible).3 В этой связи немецкие исследователи X.

Кнакштет и Г. Штребель предположили, что данный термин, возможно, означает «ответственное перед какой-либо более высокой властью», независимо от того, назначено ли указанное лицо свыше или избрано будущими подчиненными." Кроме того, Л. Оппенгейм справедливо заметил, что данная норма применяется только к участникам нерегулярных формирований, сражающихся в отрядах, независимо от численности последних. «Но такие лица, которые взялись за оружие или совершают враждебные действия в одиночку или группами в несколько человек, по-прежнему рассматриваются как преступники и подлежат расстрелу». В свете этого замечания английского юриста возникает вопрос о законности партизанского движения и статусе партизан как участников вооруженных конфликтов.

Современное международное право рассматривает партизанскую войну как правомерную форму вооруженной борьбы против агрессора, колониальной зависимости и иностранной оккупации. В докладе Генерального секретаря ООН партизанская война определяется как «борьба, которую ведут разобщенные мобильные группы, обычно вооруженные легким оружием, организующие неожиданные атаки и, как правило, избегающие серьезных сражений».3 Правовой статус партизан, как законных комбатантов, был впервые нормативно определен Женевскими конвенциями о защите жертв войны 1949 г., хотя в международно-правовой литературе предложение «узаконить» партизанское движение высказывалось еще в XIX веке.4

См.: W5rterbuch des V5lkerrechts von К. Stmpp. 2-te Aufl. -Berlin: Verlag von Walter de Gruyter & Co., 1961, Bd. II. -S. 260,400

2 Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 272

3 См.: Док. Генеральной Ассамблеи ООН А/8052. -С. 63

4 См., например: Догель М. Указ. сочинение. -С. 184-185

5 См.: Кожевников Ф.И. Русское государство и международное право (до XX века). -М.: Юриздат Министерства юстиции СССР, 1947. -С. 273

Одна из первых попыток закрепить за партизанами статус законных комбатантов была сделана на Брюссельской конференции 1874 г.5 .

Ссылка в Гаагском положении о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. на ополчение и добровольческие отряды, а также на население незанятой территории, добровольно взявшееся за оружие, отражала практику XIX века, особенно франко-прусской войны 1870 г.1 Данные лица с тех пор практически утратили былое значение в отличие от бойцов сопротивления (партизан) на территории, оккупированной противником, - категории комбатантов, о которой в Положении не упоминается. В период разработки Положения было невозможно договориться о признании партизан комбатантами, поскольку тогда господствовало воззрение о незаконности партизанского (франтирерского) движения на оккупированной территории и на этом основании франтиреров казнили без суда.

1 См.; Кальсховен Ф. Указ. сочинение. -С. 35

А. Гефтер писал по этому поводу: «Иногда отдельно, иногда рядом с правильно организованными, дисциплинированными и состоящими под командой войсками, участвуют в военных действиях лица, которые, добровольно и соединяясь в партии или отряды, или в одиночку, ведут против неприятеля партизанскую войну. Таковы по преимуществу так называемые гверильясы, вольные стрелки, действующие в сухопутных войнах. Они подчиняются общему праву войны и приравниваются к регулярным войскам только в следующих случаях: I) если они принимают участие в войне на основании формальных предписаний начальника своего отряда и могут это удостоверить; 2) в случае поголовного ополчения или народной войны, предписанной или разрешенной правительством. При этом предполагается, конечно, что лица, участвующие в партизанской войне, действуют согласно правилам, изданным в руководство восстания. Если этих правил не существует, если восстание, поголовное ополчение или народная война провозглашены в общих выражениях, то необходимо по крайней мере, чтобы лица, выступившие против неприятеля, могли быть распознаны им по их числу, или по известным внешним знакам, или по военачальникам. Во всех других случаях неприятель нисколько не обязан относиться к этим частным лицам, как к солдатам регулярной армии. Они рассматриваются в этих случаях как разбойники (brigantiJ-.-w.1

Ф.Ф. Мартене считал, что юридическое положение партизанских отрядов, волонтеров, добровольцев, охотников, вольных стрелков и поголовное восстание населения занятой неприятелем территории подлежит обсуждению. При этом он приводил ряд примеров и фактов, свидетельствующих в пользу того, что военные часто считали партизан простыми разбойниками, не имеющими никаких оснований на международно-правовую защиту. С особой энергией проводил в жизнь этот взгляд Наполеон I, который не признавал за местным населением права составлять партизанские отряды.2

История вооруженных конфликтов показывает, что случаи жестокой расправы над партизанами имели место как во время наполеоновских войн и франко-прусской войны 1870 г., так и во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.3 Долгое время воюющие стороны соглашались признавать права комбатантов только за организованными отрядами. Если граждане хотели сражаться и пользоваться правами военнопленных, они обязаны были входить в состав регулярных войск.

1 Гефтер А.В. Указ. сочинение. -С. 235-236

3 См. об этом: Коровин Е.А. Краткий курс международного права. -М.: ВЮА РККА, 1944. Ч. II. -С. 34-35

4 См.: Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 273

Некоторые юристы и практика судов отдельных стран до сих пор исходят из неправомерности партизанской борьбы, утверждая, что «после вторжения неприятеля на территорию, хотя бы это вторжение еще и не превратилось в оккупацию, вооруженное выступление масс населения не является законным».4 Так, Ч. Хайд отмечал, что международное право не признает партизанские отряды воюющей стороной. «Такие вооруженные силы, - считал он, - ведут войну, которая является нерегулярной с точки зрения ее происхождения и санкционировавшей ее власти, дисциплины, цели и методов ведения. Партизаны могут быть организованы каким-либо одним лицом; они не носят формы, занимаются грабежом и разрушениями. Как правило, они не берут пленных и поэтому мало расположены давать пощаду».1 А военный трибунал США по делу нацистских генералов, действовавших в годы Второй мировой войны в Греции и Югославии («дело Юго-Восток»), записал в приговоре: «Партизаны не являются законно воюющей стороной, и с ними не надлежит обращаться как с военнопленными».2

В настоящее время подобные высказывания и решения грубо нарушают нормы МГП, которые признают партизан законными комбатантами. Признание членов «организованных движений сопротивления, принадлежащих стороне, находящейся в конфликте, и действующих на собственной территории или вне ее, даже если эта территория оккупирована» (п. 2 ст. 13 Первой и Второй конвенций, ч. 2 п. «А» ст. 4 Третьей конвенции) комбатантами позволило, наконец, сохранять жизнь бойцам сопротивления и предотвращать жестокие наказания за участие в партизанском движении.

1 См.: Хайд Ч. Указ. сочинение. -С. 179

2 Полторак А.И., Савинский Л.И. Преступная война: агрессия США против Вьетнама. -М.: Наука, 1968. -С. 245

Значительным шагом на пути развития норм МГП о статусе партизан стало принятие Дополнительного протокола I, который фактически устранил различие между участниками движений сопротивления и регулярными вооруженными силами и подходами к критерию соблюдения законов и обычаев войны (п. 1 ст. 43). В целях усиления защиты гражданского населения основной нормой осталась обязанность партизан отличать себя от него. Лица, входящие в состав вооруженных сил, освобождаются от этой обязанности только в таких ситуациях, «когда вследствие характера военных действий вооруженный комбатант не может отличить себя от гражданского населения». Но и в таких ситуациях они должны открыто носить свое оружие: а) во время каждого военного столкновения;

б) в то время, когда они находятся на виду у противника в ходе развертывания в боевые порядки, предшествующие началу нападения, в котором они должны принять участие (п. 3 ст. 44 Дополнительного протокола

Ст. 44 Дополнительного протокола I, которая в определенной степени легализует ведение партизанских войн, до сих пор подвергается критике в литературе по международному праву. Так, например, высказывается опасение, что послабления в отношении обязанности комбатантов быть всегда отличимыми от гражданского населения могут способствовать терроризму.1 Однако необходимо помнить, что данная норма касается только международных вооруженных конфликтов и, соответственно, террористы не принадлежат к каким-либо признанным вооруженным силам. И наконец, самое главное: ст. 44, относящаяся к правам и обязанностям комбатантов (в частности партизан) в исключительных ситуациях, ни при каких обстоятельствах не освобождает этих лиц от обязанности соблюдать нормы международного права, которое запрещает терроризм во всех без исключения случаях.

Таким образом, можно сделать вывод, что современное международное право признает правомерность движений сопротивления на оккупированной территории, которая является дозволенным театром военных действий партизан.

1 Gerber W. War Atrocities and the Law. -Washington: S.T. Publishers, 1970. -P. 210

В то же время необходимо отметить мнение некоторых юристов, полагающих, что детальное регулирование партизанской борьбы увеличит ужасы войны. В XIX веке к их числу относился Ф. Либер, который характеризовал партизанские отряды как «стихийно образующиеся во время войны группы вооруженных людей, не входящие в состав организованной армии, не числящиеся в официальной платежной ведомости армии или вовсе не оплачиваемые», которые «то берутся за оружие, то складывают его и ведут малую войну (guerrilla), главным образом совершая налеты, грабежи, разрушения и резню». Но несмотря на такое категорическое суждение, Ф. Либер считал, что если участники партизанских отрядов берутся в плен в честном и открытом бою, с ними надлежит обращаться как с регулярными комбатантами, если только не будет доказано, что они совершали такие преступления, как, например, убийства.1

В XX веке противниками правомерности партизанского движения выступили Ф. Бербер, Р. Биндшедлер, К. Деринг2 и другие юристы.

К сожалению, рамки работы не позволяют нам подробно осветить дискуссию сторонников и противников «легализации» партизанского движения и придания партизанам статуса комбатантов. На наш взгляд, очень точно выразил суть данной проблемы немецкий юрист Г. Скупин, словами которого мы хотели бы закончить анализ правового статуса партизан: «Как недостаточное правовое регулирование статуса партизан и методов их борьбы, так и некритическое, формальное закрепление в международном праве всех форм проявления этой борьбы могут увеличить ужасы войны вместо того, чтобы их ослабить».3

Цит. по: Хайд Ч. Указ. сочинение. 179-180; см. также: Полевая инструкция для войск Соединенных Штатов 1863 г. Раздел IV. См.: Гефтер А.В. Указ. сочинение. -С. 52 Приложений

2 См.: Berber F. Lehrbuch des Volkerrechts. -Bd. 2, Kriegsrecht. -Milnchen, 1969. -S. 144; Bindschedler R.L. Die Zukunft des Kriegrechts // Festschrift fur Friedrich Berber zum 75. Geburtstag. -Munchen, 1973. -S. 64; Doehring K. Verfassungsrecht und Kriegsv51kerrecht. Ibid. -S. 144

3 См.: Scupin H.U. Freischarler, Guerrilleros, Partisanen: (Gedanken zum Begriff den Kombatanten) // Diplomatic und intern. Beziehungen. -1975. -№ 2. -S. 201

В середине XX века английский международник Л. Оппенгейм, рассматривая вопрос о массовом вооруженном восстании в ходе войны, писал: «Иногда массы населения подымаются против врага стихийно, без того, чтобы они были организованы воюющим государством. В таких случаях возникает вопрос о том, принадлежат ли лица, из которых состоят такие вооруженные массы населения, к вооруженным силам воюющего государства и, следовательно, пользуются ли они привилегиями, предоставляемыми участникам вооруженных сил».1

Опираясь на ст. II Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г., мы отвечаем на этот вопрос так: население неоккупированной территории, которое при приближении неприятеля стихийно, по собственному почину, берется за оружие для борьбы с вторгающимися войсками, не успев еще сформироваться в регулярные войска, признается законным участником боевых действий, если оно открыто носит оружие и соблюдает законы и обычаи войны. Иными словами, участники массового вооруженного восстания являются, при условии соблюдения ст. II Положения, комбатантами, но к регулярным вооруженным силам воюющего государства не относятся.

См.: Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 272 2 Текст Конвенции - см. «Русский инвалид», 1875, № 10

Норма об участниках массового вооруженного восстания была впервые закреплена еще Брюссельской декларацией 1874 г. (ст. 10). Первоначально населению неоккупированной территории в упомянутой ситуации предъявлялось одно требование - соблюдать законы и обычаи войны. Позднее, на Гаагской конференции мира 1907 г., в Положение о законах и обычаях сухопутной войны было дополнительно включено требование об открытом ношении оружия. А в 1949 г. данное положение было подтверждено нормами Женевских конвенций (ст. 13 Первой и Второй конвенций; ст. 4 Третьей конвенции). Впрочем, предложения относить население неоккупированной территории к числу сражающихся высказывались задолго до принятия Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. Еще в 1758 г. Э. де Ваттель писал: «Бывают... случаи, когда подданные могут разумно предполагать, какова воля их суверена, и поступать в соответствии с его молчаливым распоряжением. Так, вопреки обыкновению, согласно которому военные операции ведут лишь войска, если жители укрепленного города не дадут обещания или присяги, что будут подчиняться этому неприятелю, и найдут подходящий случай для нападения на гарнизон и для возвращения города под власть своего суверена, то они могут смело рассчитывать, что государь одобрит это отважное предприятие... Правда, если горожане потерпят неудачу, неприятель обойдется с ними очень сурово. Но это отнюдь не доказывает, что предприятие их незаконно или противоречит праву войны. Неприятель в данном случае пользуется своим правом - правом вооруженной силы, разрешающим ему в известных пределах применять устрашение с целью помешать тому, чтобы подданные воюющего с ним суверена не слишком легко рисковали наносить эти смелые удары, успех которых мог бы быть губительным для неприятеля».1 Таким образом, правовая мысль XVIII века уже вполне осознанно допускала возможность участия в войне населения в качестве законных участников, но только в строго оговоренном для этого случае.

Исследуя проблемы права войны, французский мыслитель П.Ж. Прудон задавался вопросом: до какой степени дозволительно сопротивляться? Ссылаясь на Э. де Ваттеля, он отмечал, что «сопротивление заслуживает наказания, когда оно очевидно бесполезно». Сам П.Ж. Прудон выделял два случая, в зависимости от которых предлагал считать сопротивление народных масс (массового вооруженного восстания) дозволительным или недозволительным. «Если война., есть санкция международного права, то мы все должны подчиниться ее закону, который есть закон силы, и тем более, что подчинение силе не заключает в себе ничего постыдного. Но когда дело идет о политическом слиянии или освобождении... в этом случае воюющие стороны единственные судьи, какую цену для них имеет предмет войны, и следовательно, они в этом случае также и единственные судьи того, до какой степени следует им сопротивляться».2

1 Ваттель Э. Указ. сочинение. -С. 564

2 Прудон П.Ж. Война и мир. Исследование о принципе и содержании международного права. -М.: Изд. А. Черенина и К°., 1864. Т. 2. -С. 54-55

«Иногда во время войны при приближении неприятеля воюющее государство призывает все население страны взяться за оружие и, таким образом, делает все население частью (хотя более или менее иррегулярной) своих вооруженных сил». Комбатанты, участвующие в таких формированиях, созданных государством из населения, пользуются привилегиями, предоставленными лицам, входящим в состав вооруженных сил воюющей стороны, при условии, что они получают некоторую организацию и соблюдают законы и обычаи войны.1

1 См.: Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 272

2 См.: Гефтер А.В. Указ. сочинение. -С. 54 Приложений

3 См.: Хайд Ч. Указ. сочинение. -С. 174-175

В Инструкциях полевым войскам Соединенных Штатов № 100 от 24 апреля 1863 г. (Кодекс Либера) утверждалось, что хотя ни один воюющий не вправе заявлять, что он будет обращаться с каждым захваченным в плен вооруженным лицом из поголовного восстания как с разбойником или бандитом, если население страны или какой-либо ее части, уже оккупированной армией, восстанет против нее, восставшие все же будут являться нарушителями законов войны и не будут иметь права на защиту со стороны этих законов.2 «Поэтому многое зависит от того обстоятельства, что вторгнувшийся еще не превратился в оккупанта, и мы полагаем, что необходимо дополнительное соглашение, которое определяло бы, при каком именно положении можно справедливо утверждать, что такое превращение имело место. Кроме того, несомненно ощущается необходимость в более определенной договоренности, чем та, которая получила выражение в Гаагских правилах относительно условий, которые следует соблюдать в случаях массового вооруженного выступления (levee en masse), для того, чтобы с его участниками обращались как с воюющими».5 Впрочем, убедительность доводов, приводимых в защиту стремления существенно ограничить возможность законной деятельности такого формирования, ослабляется возникающими подозрениями, что защитники этой точки зрения хотят лишь освободить захватчика от какого бы то ни было правового ограничения, которое могло бы препятствовать ему подавлять сопротивление, в какой бы форме оно ни оказывалось, путем открытого террора. В данном отношении прав Ч. Хайд, заметивший, что относительная неспособность в условиях сухопутной войны противостоять продвижению вторгшейся армии не должна ослабить правовое положение тех, кто, несмотря на превосходство врага, встает на защиту своей страны.1

Право населения на массовое восстание длится только в течение времени, необходимого для попытки оттеснить неприятеля. С установлением режима оккупации население более не может продолжать борьбу на законных основаниях в рамках такого рода выступлений. Как справедливо отметил Л. Оппенгейм, в случае вооруженного восстания на уже оккупированной территории «остается в силе старая норма международного обычного права, в соответствии с которой участники взявшейся за оружие массы населения при захвате их в плен неприятелем могут подлежать расстрелу».2

1 См.: Хайд Ч. Указ. сочинение. -С. 175 См.: Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 273

На наш взгляд, особенно важно в данном случае не смешивать вторжение с оккупацией. Ст. II Положения о законах и обычаях сухопутной воины определенно говорит о приближении неприятеля и тем самым санкционирует только вооруженное выступление населения, происходящее на территории, на которую еще не вторгся неприятель. После вторжения неприятеля на территорию, хотя бы это вторжение еще и не превратилось в оккупацию, вооруженное выступление населения не является законным. Разумеется, термин «территория», в том значении, в каком он применяется в ст. II, имеет в виду не все пространство воюющего государства, а только те части его территории, в которые неприятель еще не вторгся. Другими словами, если один из двух соседних городов уже занят неприятелем, население другого при приближении противника может законно подняться и взяться за оружие. При этом не имеет значения, действует ли это население в непосредственной связи с регулярной армией или отдельно от нее. Тем самым подчеркивается право населения неоккупированной территории, взявшегося за оружие, на статус комбатантов.

Если же население уже оккупированной территории желает продолжить борьбу, делать это следует с соблюдением условий, предусмотренных нормами МГП для участников движений сопротивления и партизанских отрядов.

В современную эпоху приобрел особую актуальность вопрос о правовом статусе участников национально-освободительных войн и движении сопротивления. Дело в том, что такие конфликты выходят за рамки ст. 3, общей для Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 г., регламентирующей внутренние вооруженные конфликты, и регулируются положениями Дополнительного протокола I 1977 г. (п. 4 ст. 1) как международные вооруженные конфликты.1 Из международного характера конфликтов, возникающих в связи с борьбой народов за свободу и независимость, логически вытекает признание за участниками освободительных движений статуса комбатантов.

Некоторые юристы до сих пор подвергают сомнению международный характер национально-освободительных войн. См.: Ipsen К. Zum Begriff des «internationalen bewaffneten Konflikts» // Recht im Dienst des Friedens. -Berlin, 1975. -S. 413; Kimminich O. Schutz der Menschen in bewaffneten Konflikten. Zur Fortentwicklung des humanitaren V6lkerrechts. -Munchen, 1979. -S. 95

2 См.: Арцибасов И.Н. Указ, сочинение. -С. 163; см. там же резолюции Генеральной Ассамблеи ООН: 2852 (XXVI). Уважение прав человека в период вооруженных конфликтов. 18 декабря 1972 г., 2676 (XXV). Уважение прав человека в период вооруженных конфликтов. 9 декабря 1970 г. и др.

В резолюции Генеральной Ассамблеи ООН 3103 (XXVTII) от 12 декабря 1973 г. («Основные принципы правового режима комбатантов, борющихся против колониализма и иностранного господства и расистских режимов») закреплено, что на данную категорию комбатантов «должен быть распространен правовой режим, предусмотренный для комбатантов в Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 г. и в других международных документах».2 Это положение легло в основу формирования правового статуса комбатантов национально-освободительных движений, закрепленного в Дополнительном протоколе I (ст. 1, п. 4). Поэтому захваченным в плен участникам таких движений предоставляется статус военнопленных в полном соответствии с Третьей конвенцией.

Вопрос о статусе участников движения сопротивления, то есть ополчений и отрядов добровольцев, не входящих в регулярные вооруженные силы, был частично решен еще в Брюссельской декларации 1874 г. (ст. 9). Содержавшиеся в ней принципы повторены практически без изменений в Гаагском положении о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. (ст. 1) и Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г. (п. 2 ст. 4 «А»).

1 См.: Давид Э. Указ. сочинение. -С. 322

Французский юрист Э. Давид отмечает со ссылкой на указанные нормы, что правом на участие в военных действиях и получение статуса военнопленного в случае захвата противником наделяются члены личного состава этих сил, удовлетворяющие одному основному и четырем формальным условиям.1 Основное условие заключается в принадлежности движения сопротивления стороне, находящейся в конфликте. Такая принадлежность может выражаться либо в официальном признании, исходящем от правительства, представляющего государство, в интересах которого ведет борьбу данное движение, либо в «фактической связи» между этим движением и защищаемым государством, которая выражается в таких фактах, как молчаливое согласие государственных властей, материальная помощь последних и т.д. Так, в Италии выносились судебные постановления, признававшие в качестве движений сопротивления партизанские отряды, образованные в Италии в годы Второй мировой войны, хотя их официальное признание итальянским законом произошло намного позже их создания. Тем не менее на практике, отмечает Э. Давид, не всегда легко определить, выполняет ли то или иное движение государственную функцию на самом деле или является не более чем вооруженной бандой, преследующей свои личные цели.

Действительно, в большинстве случаев истинную цель движения выяснить просто невозможно. Это осложняет квалификацию его действий.

К формальным условиям Э. Давид отнес те, которые прямо закреплены в ст. I Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. При соблюдении этих условий, по мнению французского юриста, участники движений сопротивления считаются бойцами «иррегулярных» вооруженных формирований (в том смысле, как это определено в ст. I Положения).

Однако с развитием национально-освободительных войн, условия о наличии отличительного знака и об открытом ношении оружия, как и в случае с партизанами, оказались полностью нереалистичными: в самом деле, можно ли представить, что участник движения сопротивления или партизанского отряда, основная тактика которых состоит в растворении среди местного населения, согласится постоянно и открыто демонстрировать явные доказательства своей принадлежности?

В качестве примера можно привести исторический факт. После Второй мировой войны один итальянский суд отклонил гражданский иск против партизан о возмещении ущерба. Эти партизаны совершили нападение на немецкие войска, нарушив нормы, которые должны соблюдаться участниками движения сопротивления. Признав, что эти лица не были регулярными комбатантами по смыслу Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г., суд оправдал нарушение тем, что соблюдать соответствующую норму было нельзя при существовавших в то время обстоятельствах: «...невозможно было вести военные действия в качестве организованной силы, имеющей во глазе ответственное лицо, обеспечить наличие форменной одежды и отличительного знака, ясно различимого издалека, а также открытое ношение оружия, как того требуют законы войны».1 Подобные ситуации довольно часто возникают в ходе вооруженных конфликтов, их разрешению призвано способствовать совершенствование норм МГП.

Соблюдение первого условия ст. I Положения - наличие лица, ответственного за своих подчиненных, на наш взгляд, не должно подлежать сомнению, поскольку оно не противоречит здравому смыслу и целям и тактике вооруженной борьбы движений сопротивления. Что касается четвертого условия ст. I (соблюдение в своих действиях законов и обычаев войны), то оно, по нашему мнению, носит дискриминационный характер в отношении участников движений сопротивления, которые фактически пользуются статусом военнопленных только при соблюдении законов и обычаев войны. Лица же из состава регулярных вооруженных сил получают данный статус вне зависимости от того, соблюдают они законы и обычаи войны или нет. Правда, в случае нарушений военнослужащие могут за них преследоваться по закону, но в качестве военнопленных они пользуются особыми гарантиями, иногда большими, чем интернированные гражданские лица на оккупированной территории.

Именно это юридическое положение, невыполнимое и по существу несправедливое, следовало изменить, что и стало одной из основных целей Дипломатической конференции 1974-1977 гг., а также одним из главнейших предметов разногласий, которые в ней выявились. Едва ли не самая большая трудность на этом пути заключалась в том, что смягчение условий предоставления статуса военнопленного участникам движений сопротивления не должно было создать ситуацию, ставившую под угрозу безопасность гражданского населения. Полный отказ от условия «различать» комбатанта среди гражданского населения означал бы устранение внешних различий между ними и, как следствие, опасность нанесения ущерба гражданскому населению. Решение, принятое в конечном итоге, представляло собой хрупкий компромисс между военными задачами партизанской войны и гуманитарными требованиями предоставлять защиту гражданскому населению.

С этой целью в ст.ст. 43 и 44 Дополнительного протокола I были по-новому сформулированы нормы, касающиеся предоставления статуса военнопленного. Внесенные изменения затрагивали два аспекта:

устранение неблагоприятного различия между участниками движений сопротивления и личным составом регулярных вооруженных сил;

определение санкции для комбатантов за несоблюдение требования отличать себя от гражданского населения.

Иными словами, предоставление статуса военнопленного взятым в плен участникам движений сопротивления более не подчинено только условию соблюдения ими законов и обычаев войны. Так же, как в случае регулярных вооруженных сил государства, достаточно того, что часть, к которой они принадлежат, вменяет им в обязанность соблюдение норм МГП. Нарушение этой обязанности в индивидуальном порядке, то есть несоблюдение этих норм комбатантом, не мешает последнему получить статус военнопленного в случае задержания его неприятелем (Дополнительный протокол I, ст. 44, п. 2).

Институт добровольчества имеет место, пожалуй, в любом вооруженном конфликте. Доброволец - это лицо, которое по своему желанию поступило в действующую армию одной из воюющих сторон. Добровольцы включаются в списочный состав вооруженных сил, что делает их комбатантами в соответствии с нормами Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. (ст. I), а также Женевских конвенций 1949 г. (ст. 13 Первой и Второй конвенций, ст. 4 Третьей конвенции). Общие принципы участия добровольцев в вооруженных конфликтах были определены еще в ходе Второй Гаагской конференции мира. Так, в Конвенции о правах и обязанностях нейтральных держав и лиц в случае сухопутной войны устанавливается, что «ответственность нейтральной державы не возникает вследствие того, что частные лица отдельно переходят границу, чтобы поступить на службу одного из воюющих» (ст. 6). Кроме того, п. «б» ст. 17 данной Конвенции закрепил, что если отдельное лицо добровольно вступает в армию воюющих, то оно теряет статус лица нейтрального государства.

Институт добровольчества имеет глубокие исторические корни. Добровольчество широко применялось, к примеру, в войнах республиканской Франции против коалиции монархических государств в конце XVIII века, во время войны между республиканцами и франкистами в 1936-1939 гг. Э. де Ваттель так характеризовал правовое положение этой категории комбатантов: «Благородная цель изучить военное дело и стать, таким образом, более способным с пользой служить своей родине создала обычай служить в качестве добровольцев даже в иностранных армиях. Нет сомнения, что такая похвальная цель оправдывает этот обычай. Поэтому добровольцы рассматриваются... неприятелем, взявшим их в плен, так, как если бы они принадлежали к армии, в рядах которой сражаются. Это вполне справедливо, ибо они фактически принадлежат к этой армии, они борются за то же дело, и неважно, происходит это в силу какой-либо обязанности или в силу их добровольного решения».1 Аналогичного мнения придерживался и Л. Оппенгейм.

Вступающие таким образом в состав вооруженных сил воюющих сторон иностранные граждане не нарушают тем самым норм международного права. В отношении неприятеля их положение ничем не отличается от положения личного состава вооруженных сил государства, в ряды которых они вступили.

1 См.: Ваттель Э. Указ. сочинение. -С. 565

2 См.: Оппенгейм Л. Указ. сочинение. -С. 275

Вместе с тем добровольцев необходимо отличать от наемников. При разграничении статуса наемника и добровольца определяющим моментом служит факт включения последнего в личный состав вооруженных сил. Это делает добровольца комбатантом, и воюющая сторона, включившая его в личный состав своих вооруженных сил, тем самым берет на себя ответственность за его действия.1 Наемник же, в соответствии со ст. 47 Дополнительного протокола I, не входит в личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, и не имеет права на статус комбатанта и воен нопленн ого.

Разведчик - это комбатант. Под разведчиком в МГП понимается лицо, входящее в состав вооруженных сил воюющего государства, одетое в военную форму и проникшее в район действия неприятельской армии для сбора сведений

0 противнике. Захваченный противником в плен при сборе сведений, разведчик становится военнопленным (ст. XIX Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г.). В отличие от разведчика шпион (лазутчик) -"лицо, которое, действуя тайным образом или под ложными предлогами, собирает или старается собрать сведения в районе действий одного из воюющих с намерением сообщить таковые противной стороне. Захваченный противником при сборе сведений лазутчик не становится военнопленным, а может быть привлечен к уголовной ответственности как шпион (ст. XXIX), но и в этом случае «лазутчик, пойманный на месте, не может быть наказан без предварительного суда» (ст. XXX). Главное отличие военного разведчика от лазутчика (шпиона) - военная форма разведчика, свидетельствующая о его принадлежности к вооруженным силам своего государства.

1 Гаагская конвенция о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. содержит норму о том, что воюющая сторона «ответственна за все действия, совершенные лицами из состава ее вооруженных сил» (ст. III)

«Во время войн нередко возникал вопрос о разграничении понятий шпиона и военного разведчика. К значительным осложнениям приводила и практика использования парашютистов и диверсантов, забрасываемых в тыл противника. В ходе Второй мировой войны вызвал значительные осложнения вопрос о правовом статусе разведчиков и диверсантов, сбрасывавшихся на парашютах и высаживавшихся с моря союзниками на побережье оккупированных немцами территорий Европы. Эти военнослужащие, именовавшиеся в войсках союзников «отрядами коммандос», имели своей целью ведение разведывательной деятельности и совершение диверсионных актов против немецко-фашистских войск».1 В приведенной цитате одновременно упоминаются разведчики, диверсанты, парашютисты и «коммандос», которые ведут разведку и совершают диверсионные акты, вследствие чего их якобы трудно отграничить от шпионов. По мнению профессора Г.М. Мелкова, с которым мы полностью согласны, «трудности» и «осложнения», подчеркнутые авторами, - лишь кажущиеся, возникающие зачастую из-за смешения понятий. Г.М. Мелков справедливо считает, что все указанные лица остаются комбатантами, вне зависимости от того, где ведут боевые действия: непосредственно на фронте или в тылу неприятеля. Подобные неточности, по мнению отечественного юриста, происходят вследствие прямого использования терминологии национального законодательства в МГП. Такого рода аналогия недопустима.2

См.: Курс международного права в шести томах, Т. 5. -С. 293-294

2 См.: Мелков Г.М. Указ. сочинение. -С. 22

3 Там же. -С. 27

Под военными советниками и инструкторами понимаются гражданские лица или военнослужащие, находящиеся при политическом руководстве или военном командовании воюющего государства в целях предоставления политических советов руководству или обучения личного состава вооруженных сил иностранного государства обращению с поставляемой техникой и оружием. Профессор Г.М. Мелков высказывает мнение, что военные советники и инструкторы по своему правовому положению приближаются к некомбатантам.3 Не вызывает сомнения, что такие лица не являются наемниками, но в то же время нет ни одного действующего международного договора, который определял бы правовой статус военных советников и инструкторов. Как правило, их правовое положение определяется в двусторонних договорах между заинтересованными государствами с предоставлением им квазидипломатических (как бы, как будто) иммунитетов и привилегий.1 Оставаясь военнослужащими своего собственного государства, военные советники и инструкторы не входят в состав вооруженных сил государства пребывания. Таким образом, они не должны принимать участие в боевых действиях, хотя и могут быть вооружены личным оружием, которое имеют право использовать только в целях самообороны. Соответственно, против них также не должно применяться оружие. Возникает резонный вопрос: правомерно ли при таких условиях считать военных советников и инструкторов комбатантами? Как уже отмечалось, нормативно их правовой статус нигде не закреплен. Фактически же по своему правовому положению они более подпадают под понятие «некомбатант» (неучастие в военных действиях, неприменение к ним режима военного плена и т.д.). Вместе с тем, военных советников и инструкторов следует отличать от военнослужащих, входящих в состав регулярных частей своего государства, которые под видом советников могут использоваться в боевых действиях, или когда эти «советники» посланы для непосредственного участия в них (например, американские советники в Сальвадоре, которым президент Р. Рейган в конце 1983 г. лично отдал приказ взять на себя командование «оперативными частями» хунты). По мнению Г.М. Мелкова, в первом случае правовое положение таких «советников» практически ничем не отличается от правового положения обычных комбатантов, во втором - трудноотличимо от правового положения наемников.3

См.: Мелков Г.М. Указ. сочинение. 27

2 См.: «За рубежом». -1983. -№51.-С. 14

3 См.: Мелков Г.М. Указ. сочинение. -С. 27

Ввиду отсутствия нормативного понятия «некомбатант» и правовой неурегулированности статуса военных советников и инструкторов мы не можем отнести их к числу комбатантов или некомбатантов. На наш взгляд, более верным решением данной проблемы должно стать отнесение военных советников и инструкторов к числу иностранцев, находящихся в период вооруженного конфликта при вооруженных силах воюющей стороны. При таком подходе их правовой статус будет определяться на основании норм Четвертой конвенции (ст.ст. 35-46).

Запрещая войну, современное международное право, сформировавшееся в течение последнего полувека, допускает применение вооруженных сил только в следующих случаях:

1. в ходе оборонительной войны в порядке осуществления права на индивидуальную или коллективную самооборону от агрессии (ст. 51 Устава ООН);

2. в период национально-освободительных войн; 3.

при проведении операций войсками ООН или национальными (многонациональными) войсками по решению Совета Безопасности ООН согласно ст. 42 Устава ООН (например, против КНДР в 1950-1953 гг., против Ирака в 1991 г.); 4.

при выполнении договорных обязательств (например, использование индийских войск против боевиков ТОТИ по договору Индии и Шри-Ланки в 1987 г.).1

Кроме того, допускается применение вооруженных сил в случае гражданских войн, но такие вооруженные конфликты относятся к числу немеждународных и регулируются положениями Дополнительного протокола II 1977 г.

См.: Международное публичное право. Учебник / Под ред. К.А. Бекяшева. -М.: Проспект, 1999. -С. 568; см. также: Хлестов О.Н., Никитин А.И. Использование Вооруженных Сил в международных отношениях и позиция России (международно-правовые аспекты) // Российский ежегодник международного права. 1996-1997. -СПб., 1998.-С. 190-191

В связи с возможностью участия в военных действиях Вооруженных Сил ООН, данная организация выступает в качестве субъекта МГП. Существует мнение, что ООН не может быть субъектом МГП, поскольку «не является стороной Женевских конвенций 1949 г.» и, соответственно, личный состав

Вооруженных Сил ООН не считается комбатантами.1 Однако мы придерживаемся позиции профессора Г.М. Мелкова, справедливо относящего к числу комбатантов личный состав Вооруженных Сил ООН и групп государств, сформированных по мандату Совета Безопасности ООН в соответствии со ст. 42 Устава ООН.

Вопрос о видах некомбатантов логически вытекает из рассмотренной в предыдущем параграфе проблемы определения понятия «некомбатант». Анализируя международно-правовую дискуссию отечественных и зарубежных ученых по данной проблеме, мы частично затронули и вопрос о категориях лиц, которые относятся ими к числу некомбатантов. В дополнение вышесказанного заметим, что в доктрине международного права существуют разные точки зрения относительно классификации данной категории законных участников вооруженных конфликтов.

1 См.: Schweizerisches Jahrbuch fur internationales Recht. Bd. 22, 1965. -Zurich, 1966. -S. 85

См.: Международное публичное право. Учебник / Под ред. КА. Бекяшева. -С. 572

3 См.: Гефтер А.В. Указ. сочинение. -С. 234,241

4 См.: Higgins R. War and the Private Citizen. -London: Gwendon Press, 1912. -P. 91112

Так, А. Гефтер к несражающимся участникам вооруженных конфликтов относил военных священников, медиков, маркитантов, квартирмейстеров и интендантов, закрепляя за ними право применять оружие только в случае крайней необходимости и для личной обороны.3 В начале XX века английский юрист Р. Хиггинс считал некомбатантами медицинских сестер, санитаров из числа военнослужащих и добровольцев, маркитантов, поставщиков, гражданских чиновников, газетных корреспондентов, дипломатов и военных атташе при ставке главнокомандующего.4 Ф. Лист называл две группы некомбатантов. К первой он относил «чины военно-гражданской службы, с военным духовенством включительно», представителей иностранных государств, получивших разрешение находиться при войске по служебным надобностям...». Ко второй группе, по его мнению, принадлежали газетные корреспонденты, поставщики, маркитанты и другие лица. При этом Ф. Лист ссылался на ст.ст. Ш и ХШ Гаагского положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г.1

По мнению Ч. Хайда, справедливо заметившего, что Гаагское положение

0 законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. не определяет, какие именно лица могут считаться несражающимися участниками вооруженных конфликтов, к последним относились медицинский персонал, ветеринарная, юридическая, интендантская и финансовая службы, капелланы и гражданские служащие. В то же время американский юрист предлагал проводить различие между лицами, которые сопровождают армию, но не принадлежат к ее составу, и иными некомбатантами.2

По смыслу ст. XIII Положения о законах и обычаях сухопутной войны 1907 г. к числу несражающихся можно было отнести газетных репортеров, маркитантов и поставщиков - лиц, сопровождавших армию, но не принадлежавших к ее составу. Являясь элементом, усиливающим боеспособность армии, лица этой категории, попадая во власть противника, подлежали вместе с комбатантами режиму военного плена. «Надо, впрочем, отметить, - писал по этому поводу Е.А. Коровин, - что в условиях современной войны (бомбардировка складов, тыловых баз и проч.) само различие в положении военнослужащих, относящихся к категории комбатантов и формально не принадлежащих к ней стало весьма условным».

1 См.: ЛистФ. Указ. сочинение. -С. 402

2 См.: Хайд Ч, Указ. сочинение. -С. 182

3 Коровин Е.А. Указ. сочинение. -С. 38

А.И. Полторак и Л.И. Савинский, предлагавшие использовать в качестве критерия для разграничения комбатантов и некомбатантов характер причастности к вооруженному конфликту, считали, что к числу последних должны быть отнесены все входящие в состав вооруженных сил или следующие за ними лица, которые по роду своей деятельности, как правило, не принимают непосредственного участия в вооруженной борьбе, а оружие, имеющееся у них, применяют главным образом в целях самообороны. При таком подходе к некомбатантам могли бы быть отнесены лица, перечисленные в ст. 4 (п. 4) Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г. Однако А.И. Полторак и Л.И. Савинский не ограничились этой статьей, заметив, что лица, относимые нормами Женевских конвенций 1949 г. к числу некомбатантов, не исчерпывают собой перечень несражающихся.1

Профессор Г.М. Мелков, как мы уже отмечали, предлагает относить к числу некомбатантов лиц, перечисленных в ст. 4 (п. 4) Третьей конвенции, а также медицинский и санитарный персонал и духовенство всех религий.2

Х.П. Гассер считает, что к числу некомбатантов могут относиться как лица, вообще не принимающие участие в военных действиях (например, медицинский персонал), так и те, которые перестали принимать в них участие (например, раненые и больные).4 Мы не можем согласиться с такой позицией, поскольку вторая категория лиц определенно относится к числу жертв войны и подпадает под регламентацию Первой и Второй конвенций.

1 См.: Полторак А.И., Савинский Л.И. Указ. сочинение. -С. 239-240

2 См.: Мелков Г.М. Указ. сочинение. -С. 23

3 См.: Международное право. Словарь-справочник. -С. 184

4 Гассер Х.П. Международно-правовые нормы, применяемые во время военных действий, и некоторые уроки, извлеченные из недавних конфликтов // Московский журнал международного права. -1994. -№ 3. -С. 31

5 Поэтому ошибочным с этой точки зрения является мнение Р. Гутмэна и Д. Риффа, которые некомбатантов приравнивают к гражданским лицам. См.: Военные преступления. Это надо знать всем. -М.: Текст, 2002. -С. 9. Такого же ошибочного мнения придерживается и Р. Бакстер. См.: Международное гуманитарное право. -М.: Институт гуманизма и милосердия, 1993. -С. 152

Как уже отмечалось, по нашему мнению, к числу некомбатантов относятся две категории лиц: медицинский персонал и духовенство.5 Члены медицинского и духовного персонала не имеют права принимать непосредственное участие в военных действиях: это запрещение вытекает из неприкосновенности, которой они пользуются во время конфликта. Они не могут считаться военнопленными, обладая особым статусом, сочетающим защиту, предоставляемую военнопленным, с правом выполнять свои духовные и медицинские обязанности (Третья конвенция - ст. 33; Дополнительный протокол I - ст. 43). Иногда это называют «стабильностью» статуса медицинского персонала и медицинских формирований.

Анализ норм МГП о понятии и видах законных участников вооруженных конфликтов позволяет нам сделать следующие выводы. 1.

Международно-правовые нормы, регулирующие статус законных участников вооруженных конфликтов, возникли в древности первоначально в виде норм обычного права, претерпели существенные изменения в процессе развития и окончательно трансформировались в договорные нормы лишь в XIX столетии. В настоящее время эти нормы кодифицированы главным образом в Гаагских конвенциях 1907 г., Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 г. и Дополнительном протоколе I к ним 1977 г. Наряду с ними продолжают действовать и нормы обычного права, распространяющиеся в период вооруженных конфликтов на те отношения, которые не урегулированы конвенциями. 2.

Законным участником вооруженных конфликтов является лицо, входящее в состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, имеющее право принимать непосредственное участие в военных действиях (комбатант), а также лицо из состава вооруженных сил воюющей стороны, не имеющее права непосредственно участвовать в военных действиях (некомбатант). Таким образом, критерием разграничения комбатантов и некомбатантов является наличие (отсутствие) права на непосредственное участие в военных действиях. 3.

Понятие «комбатант» закреплено в ст. 43 Дополнительного протокола I 1977 г. и не вызывает споров в доктрине международного права. Определенную сложность представляет отсутствие нормативно установленного определения «некомбатант». В силу этой причины практически невозможно сформировать единый подход к пониманию данной категории участников вооруженных конфликтов. Кроме того, отсутствие такого определения препятствует становлению универсальной классификации комбатантов и некомбатантов. По нашему мнению, к числу некомбатантов относятся только медицинский персонал и духовенство, принадлежащие к вооруженным силам сторон, находящихся в конфликте. Все остальные категории лиц, перечисленные в Женевских конвенциях о защите жертв войны 1949 г., относятся к комбатантам. 4.

В международном гуманитарном праве, применяемом в период вооруженных конфликтов, отсутствуют нормы, определяющие правовое положение такой категории лиц, как «военные советники и инструкторы». Учитывая характер деятельности таких лиц, а также отсутствие нормативно закрепленного понятия «некомбатант», мы пришли к выводу о необходимости отнесения их к числу иностранцев, находящихся в период конфликта на территории одной из воюющих сторон. Иными словами, такие лица не являются законными участниками вооруженных конфликтов. 5.

Анализ правового статуса партизан и участников национально-освободительных движений показал, что в настоящее время действуют нормы, закрепляющие за такими лицами права и обязанности комбатантов (например, ст. 4 Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г. и ст. 1 Дополнительного протокола I 1977 г.). Поэтому точка зрения некоторых западных юристов о неправомерности партизанских и национально-освободительных войн вступает в противоречие с этими нормами.