У каждой жизни есть история. сайт захватывает самые удивительные и захватывающие истории об известных людях. Последний роковой день. Решение, которое изменило все. Момент обмана или смерти. Самый большие взлеты и самые неожиданные падения. Определяющая возможность. Самый сокрушительный провал. Неожиданная связь.

Благодаря биографиям и ежедневным функциям, которые подчеркивают интересную, убедительную и удивительную точку зрения, мы являемся цифровым источником правдивых историй о людях, которые имеют значение.

Цивилизацию сформировали великие личности

Человеческая цивилизация видела многочисленное количество людей, которые изменили ход истории и повлияли на сферу их жизни своей харизмой, интеллектом и талантом. Будь то географическая экспансия, искусство и развлечения, наука и технологии, литература, политика, государственное управление или игры и спорт, эти люди создали историю своей работой.

Биографии людей которые повлияли на ход истории

Великие исследователи, такие как Васко да Гама и Колумб, открыли новые земли, а Александр Великий почти покорил весь мир. Точно так же гении, такие как Аристотель, Леонардо да Винчи и Альберт Эйнштейн, расширили кругозор знаний, раскрыв новые мысли и изобретения. У нас были такие же замечательные таланты в области искусства, развлечений и спорта, которые поразили нас всех необыкновенным талантом.

сайт ведет хронику истории жизни некоторых из самых известных людей в мире. Биографии этих людей показывают достижения и работы, которые повлияли на ход истории.

Прапамять

И вот вся жизнь! Круженье, пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.

Бушует пламя, трубят трубы,
И кони рыжие летят,
Потом волнующие губы
О счастье, кажется, твердят.

И вот опять восторг и горе,
Опять, как прежде, как всегда,
Седою гривой машет море,
Встают пустыни, города.

Когда же, наконец, восставши
От сна, я буду снова я, —
Простой индиец, задремавший
В священный вечер у ручья?

Конец июня — начало июля 1917

Итак, о чём этот стих?

Прежде чем разобрать то, в каком контексте он написан, имеет ли место гипотеза, что Гумилёв смотрел на революционную Россию 17го года и хотел проснуться от этого сумасшествия, обратимся к непосредственному восприятию и углублению понимания смысла и символов, которые при первом прочтении проскакивают при мимо глаз.

1ая строфа - Образ летящей птицы - моря пустыни, города. Восприятие автора всё это где-то уже видело, но то, подлинное, - почему-то потеряно навсегда.

2ая строфа - Первая мысль - через любовь, через мысли о счастье существо автора прикасается к таинству Прапамяти, воспоминаний, которые появляются в 3й строфе, и к пониманию себя, которое появляется в 4й строфе.
Вторая мысль, что первые две строки - это образ Апокалипсиса - на землю снизойдёт пламя, архангел вострубит, полетят всадники на конях. Именно это описано схематично в двух строках. Как эта мысль меняет смысл строфы? Вероятно, что волнующие губы - это что-то небесное, появляющееся в диалоге с душой после апокалипсиса*. Но почему «волнующие губы»? Что они там волнуют? М.б. речь идёт всё-таки об эмоционально-романтическом воспоминании автора, когда его сущность абстрагируется от текущей действительности, переживает апокалипсис, а через любовь обретает прапамять.

3тья строфа - То есть через волнующие его губы исчезает ощущение иллюзорности жизни, мелькающей словно отражение чего-то подлинного, через любовь появляются подлинные восторг и горе, существовавшие трансцендентно, где-то «как прежде, как всегда». Он выходит из зазеркалья к реальности, это прямо-таки сюжет для съёмок, как из беззвучного первого абзаца он очутился перед подлинным морем, пенящимся, как из глубин памяти поднимаются пустыни и города.

4ая строфа - Чётвёртая строфа - это именно тот смысл, который лежит на поверхности и становится очевиден чуть ли не с первого прочтения: когда же я проснусь в подлинной реальности, где я - это индиец, который задремал у ручья. Довольно известный сюжет даосизма и буддизма о Лао-цзы. А между тем, у автора есть ощущение ошибки, лёгкой провинности, которую он допустил в прошлой жизни - задремать у ручья в священный вечер. Вот она, причина «потерянного навсегда».

Чтож, теперь интересно и профессиональные трактовки почитать, и с реальностями контекста разобраться.
Было ли это стихотворение юношеским эзотеризмом? Сравнивая стихотворение с тем, что написал автор через три года, «Память », находишь там героя стиха Прапамять как один из пройденных этапов жизни автора. Их обязательно нужно читать в паре.

* Когда я размышлял над этим, то впервые для себя понял, что в стихотворении Блока «Девушка пела в церковном хоре» тот самый Ребёнок, что «и только высоко у царских врат, причастный тайнам плакал ребёнок» - это же младенец Иисус, а не просто какой-то младенец, который оказался почему-то высоко в церкви и рыдает. Он - причастен к тайнам. Царские врата - врата алтарной части храма, именно там изображается Богородица с младенцем. Девушка пела и Он заплакал.

В муках и пытках рождается слово,
Робкое, тихо проходит по жизни,
Странник оно, из ковша золотого
Пьющий остатки на варварской тризне.

Выйдешь к природе! Природа враждебна,
Все в ней пугает, всего в ней помногу,
Вечно звучит в ней фанфара молебна
Не твоему и ненужному Богу.

Смерть? Но сперва эту сказку поэта
Взвесь осторожно и мудро исчисли, -
Жалко не будет ни жизни, ни света,
Но пожалеешь о царственной мысли.

Что ж, это путь величавый и строгий:
Плакать с осенним пронзительным ветром,
С нищими нищим таиться в берлоге,
Хмурые думы оковывать метром.

Николай Гумилев «Прапамять»

И вот вся жизнь! Круженье, пенье,
Моря, пустыни, города,
Мелькающее отраженье
Потерянного навсегда.

Бушует пламя, трубят трубы,
И кони рыжие летят,
Потом волнующие губы
О счастье, кажется, твердят.

И вот опять восторг и горе,
Опять, как прежде, как всегда,
Седою гривой машет море,
Встают пустыни, города.

Когда же, наконец, восставши
От сна, я буду снова я, -
Простой индиец, задремавший
В священный вечер у ручья?

Николай Гумилев «Предзнаменование»

Мы покидали Соутгемптон,
И море было голубым,
Когда же мы пристали к Гавру,
То черным сделалось оно.

Я верю в предзнаменованья,
Как верю в утренние сны.
Господь, помилуй наши души:
Большая нам грозит беда.

Николай Гумилев «Предложенье»

Я говорил - ты хочешь, хочешь?
Могу я быть тобой любим?
Ты счастье странное пророчишь
Гортанным голосом своим.

А я плачу за счастье много,
Мой дом - из звезд и песен дом,
И будет сладкая тревога
Расти при имени твоем.

«И скажут - что он? Только скрипка,
Покорно плачущая, он,
Ее единая улыбка
Рождает этот дивный звон.

И скажут - то луна и море,
Двояко отраженный свет -
И после - о какое горе,
Что женщины такой же нет!»

Но, не ответив мне ни слова,
Она задумчиво прошла,
Она не сделала мне злого,
И жизнь по-прежнему светла.

Ко мне нисходят серафимы,
Пою я полночи и дню,
Но вместо женщины любимой
Цветок засушенный храню.

Николай Гумилев «Предупрежденье»

С японского

Мне отраднее всего
Видеть взор твой светлый,
Мне приятнее всего
Говорить с тобою.

И однако мы должны
Кончить наши встречи,
Чтоб не ведали о них
Глупые соседи.

Не о доброй славе я
О своей забочусь,
А без доброй славы ты
Милой не захочешь.