изм. от 21.05.2010 г

Полвека назад, придя в себя после шока от запуска советского Спутника, всего три месяца спустя, Соединенные Штаты, наконец-то, “вступили в игру” на побережье Флориды и успешно запустили на орбиту Земли свой спутник, окрестив его Explorer-I.

Неизвестный никому, кроме горстки гражданских инженеров и военного персонала Армии США, непосредственно вовлеченной в ночной запуск, этот момент мог стать воистину “определяющим историю”. Команда запуска, посредством Explorer-I, по счастливой случайности, сразу же совершила САМОЕ важное и судьбоносное открытие во всей пятидесятилетней истории “освоения космоса” для всех народов, когда-либо осмелившихся покидать Землю:

Секрет гравитации и инерции, известный как эффект антигравитации , каким-то образом сработавший на Explorer-I и радикально изменивший саму орбиту спутника!

Конструктивное открытие, которое могло бы переписать не только историю науки, но и судьбу всего мира.

Однако этого не произошло.

За монументальным, историческим прорывом сразу же последовало поспешное решение, принятое, по-видимому, той же ночью, - сохранить феноменальное открытие антигравитации в полном секрете не только от своих гражданских ученых, “свободной прессы”, граждан и налогоплательщиков, но и от всего человечества Земли, что явилось самым далеко идущим политическим движением США за прошедшие полвека.

Нижеприведенное - это история кропотливого многолетнего исследования Enterprise Mission (приведенная в контексте нашего бестселлера Темная миссия: Секретная история НАСА), научный и политический анализ “судьбоносного открытия НАСА” и глобальных последствий, возникших в результате решения, принятого той ночью “кем-то”, стоящим у власти.

Просто… “его похоронить”.

На последующих страницах мы будем детально описывать и документально подтверждать, “кто” именно совершил этот восхитительный прорыв, “как” его достигли и “какими” могли бы быть потрясающие последствия, если бы той ночью науке позволили идти естественным путем. Если бы в последующие годы это уникальное открытие свободно представлялось и свободно обсуждалось в глобальном научном сообществе, а затем внедрялось в виде революционной земной технологии “контроля над гравитацией”. Но самое важное: мы будет детально рассматривать, как этот подрывающий существующую парадигму прорыв может воспроизводиться любым школьником, в любой школьной физической лаборатории, повсюду на Земле!

И что он мог бы значить для всего человечества.

Explorer-I был запущен 31 января 1958 года в 22 часа 48 минут по восточному времени, с площадки 26А на Мысе Канаверал.

Ракета Юпитер - С (С означает “составной”, “многоступенчатый”), которая успешно запустила в небеса Флориды первый спутник США, на самом деле, была переделанной ракетой “Редстоун” ICBM - ракетой, созданной для замены “V-2” (Фау-2, А-4) Вернером фон Брауном и коллективом ракетостроителей из нацистской Германии, перевезенных в США в результате Операции Скрепка сразу же после окончания Второй Мировой Войны.

Ракетоноситель Юпитер–С - это основная ступень ракеты, работающая на жидком топливе и состоящая из двух отдельных емкостей для жидкого кислорода и гидразинного топлива “Hydyne”, высотой 14 м и весом (при полной загрузке) 28.440 кг.

Над “основной ступенью” находились 15 отдельных, гораздо меньших твердотопливных ракет, организованных в три дополнительные “ступени” (общим весом 626 кг), состоящие из 11-ти, 3-х и, наконец, 1-ой сверху, находящейся на высоте 22 м над землей и весящей 14 кг. Сам Explorer-I имел форму пули и буквально прикручивался к последней “твердой” ступени под спутником.

Наиболее известным, незасекреченным вкладом Explorer-I в космическую науку было открытие знаменитых радиационных поясов Ван Аллена , названных в честь физика Университета Айовы Джеймса Ван Аллена, который первым обнаружил высокоэнергетические “бублики” заряженных частиц, вращающихся вокруг Земли в результате захвата “дипольным” магнитным полем планеты. Он обнаружил пояса с помощью бортовых детекторов Explorer-I, впоследствии их существование подтвердили Explorer III и IV.

За это фундаментальное космическое открытие, которое, как было обнаружено позже, является базовой характеристикой ВСЕХ планет внутри (и вне) Солнечной системы, демонстрирующих подобные магнитные поля, Ван Аллен был награжден эквивалентом “Нобелевской Премии по Физике”.

Но намного более значимыми (буквально “подрывающими физику”, как вы увидите позже) оказались аномальные динамики орбит, демонстрируемые тем же спутником и на самой первой орбите той ночью .

Представляется, что сразу же после запуска реальная траектория Explorer-I недвусмысленно нарушила два основных закона физики XX века.

И это НЕ получило никакого научного признания, призов или обсуждений… даже через 50 лет после абсолютно неожиданного открытия.

Итак, “кто” совершил это замечательное открытие и потом (как докажет свидетельство) активно участвовал в его последующем (намеренном) длящимся десятилетиями и продолжающимся до сих пор сокрытии?

Не кто иной, как сам Вернер фон Браун…

Чтобы полностью понять необычное техническое и политическое значение того, что “загадочно” произошло январской ночью 1958 года, следует вернуться к самим событиям, связанным с “отчаянной попыткой запуска спутника фон Брауном и его немецкой командой” (“отчаянным усилием США “догнать” СССР в космической гонке), и сравнить то, что ожидалось от запуска Explorer-I, с тем, что произошло на самом деле.

Вследствие крайне примитивного состояния “глобальной сети слежения за спутниками”, требующейся для отслеживания их на орбите, число станций, действующих в ночь запуска Explorer-I в 1958 году, было “невелико и они находились на большом расстоянии друг от друга”. НЕзатемненная часть карты проекции Меркатора – это широта охвата экватора, продиктованная спланированным наклоном первых спутников США, Авангард и Explorer, предназначенным для орбит между “широтами 40 o к северу и югу”. Как можно видеть, большая часть существовавших наземных станций была сконцентрирована вдоль полосы, проходящей неровно к северу и югу в обеих Америках, сильно благоприятствуя одной стороне и оставляя другую сторону “темной”. (Рассеивание станций, видимых в других частях мира, таких, как одна в центральной Австралии, не обладавшая надлежащим оборудованием для обнаружения радиочастот Explorer-I и построенная для поддержки Программы Авангард).

Explorer-I был запущен фон Брауном и его командой с орбитальным наклоном 33,3 o .

Поэтому, когда той ночью космический аппарат, поднявшись с Мыса Канаверал, исчез над горизонтом Южной Атлантики, у фон Брауна не было возможности отследить его движение, УЗНАТЬ из “телеметрии”, успешно ли спутник выведен на орбиту Юпитером–С или нет.

Оставалось лишь терпеливо ждать, пока Explorer-I, двигаясь со скоростью 28.962 км/час (или 8 км/сек), почти полностью не облетит весь мир и не вернется обратно в полосу специальных радиоприемников, установленных в пустынях севернее Сан-Диего, Калифорния.

Если бы приемник принял телеметрические сигналы Explorer-I, когда он впервые пролетал над Тихим Океаном после того, как облетел всю планету, на телефоне “высветилось” бы слово. Телефоны для связи на больших расстояниях были установлены на Мысе Канаверал, где команда запуска нервно ожидала сигнала, и в Пентагоне, где находился сам Браун, Ван Аллен и Директор Лаборатории Реактивного Движения (ЛРД) Уильям Пикеринг, которые наблюдали за тем, как “часы отсчитывали секунды”.

Если бы из Долины Землетрясений, наконец, пришло слово “идет”, трое ученых начали бы пресс-конференцию в Национальной Академии Наук, где объявили бы о триумфе ожидающему миру: “Мы это сделали!”

Только после “ожидания и кусания ногтей”, после многочасового дежурства и архаического способа коммуникации, когда слово “успех”, наконец, высветилось бы (по единственной телефонной линии, тянущейся от Калифорнии до Вашингтона), весь остальной мир УЗНАЛ бы, что этой ночью Explorer-I успешно вышел на орбиту!

Сигнал из Калифорнии о тщательно планированной траектории Explorer-I вокруг Земли – 224 на 1575 км – ожидался приблизительно в 0 часов 30 минут по восточному времени 1 февраля 1958 года.

Мыс Канаверал, Флорида, Запуск: 22 часа 48 минут по восточному времени, Explorer-I, запуск на расчетную орбиту, Долина Землетрясений, Калифорния, следящая станция, первая телеметрия, ожидаемая из Калифорнии, 0 часов 30 минут по восточному времени

Через полтора часа после запуска спутника ожидаемое “окно момента истины” пришло и ушло, и – ничего.

0 часов 31 минута… 0 часов 32 минуты… и ничего.

Вследствие природы орбит спутников как “часовых механизмов”, когда в 0 часов 33 минуты сигнала ВСЕ ЕЩЕ не было, всей команде фон Брауна (генералу Джону Медарису, главе Агентства Баллистических Ракет, который запускал Explorer-I той ночью), и Уильяму Пикерингу, Директору ЛРД Калифорнийского Технологического Института, которая по контракту с Армией проектировала Спутник, стало ясно, что они никогда не услышат отчаянно ожидаемый сигнал, потому что “что-то” пошло совсем не так!

К 0 часов 41 минуте, казалось, все стало ясно.

Вместо того чтобы выйти на орбиту и облететь Землю, как это планировалось, Explorer-I каким-то образом вернулся в атмосферу над горизонтом и к этому моменту просто сгорел на обратной стороне земного шара.

Он и не собирался “летать вокруг Земли и над Долиной Землетрясений”, потому что больше даже не существовал!

Фотография фон Брауна, сделанная тогда, когда он и все остальные в Пентагоне отчаянно ожидали сигнала, любого слова, показывает то, чего он, очевидно, боялся.

Позже фон Браун писал о своих эмоциях во время “бесконечного ожидания” в статье, озаглавленной “История, стоящая за Explorer”, появившейся в Des Moines Sunday Register 13 апреля 1958 года:
“… птичка должна была появиться в Калифорнии примерно в 0 часов 30 минут по восточному времени. Для отслеживания сигнала у нас были четыре станции, и у Билла (Пикеринга) был телефон для связи на большие расстояния.
На часах 0 часов 30 минут. Сигнала нет.
Прошла минута. Еще одна. Сигнала со спутника все еще нет. Истекли восемь минут, и мы по-прежнему ничего не услышали.
Мы были в отчаянии. Очевидно, мы ошиблись. Explorer никогда не выходил на орбиту”.
На часах 0 часов 42 минуты…
Вот он!

Первая телеметрия из Калифорнии, Мыс Канаверал, Флорида, запуск 22 часа 48 минут по восточному времени, 0 часов 42 минуты по восточному времени! Explorer-I, запуск на расчетную орбиту, Долина Землетрясений, Калифорния, следящая станция

В следующие 30 секунд все четыре станции в Долине Землетрясений “громко и ясно” услышали переданные сигналы Explorer-I.

Соединенные Штаты, наконец, были на орбите!

Просто Explorer-I немного “опоздал”.

Но… почему?

Джордж Людвиг, главный помощник Ван Аллена и проектировщик батарей и радиомониторингового оборудования на борту Explorer-I, так описывал свою первую автоматическую реакцию:
“Все мы сразу же поняли, что ракета создала большую тягу, чем ожидалось, в результате орбита спутника оказалась выше планируемой, и ему потребовался более долгий период обращения. Ожидалось, что орбита будет иметь в перигее (самая низкая высота над Землей) около 224 км и в апогее (самая большая высота) 1575 км. На самом деле перигей и апогей оказались 360 км и, более значимо, 2534 км соответственно, с орбитальным периодом 114,7 минуты вместо 105 минут, как ожидалось”.

После того, как “задержавшийся” Explorer-I достиг Долины Землетрясений, фон Браун, Ван Аллен и Пикеринг покинули Пентагон и отправились в Национальную Академию Наук на планируемую в 2 часа ночи пресс-конференцию.

В суматохе заслуженных поздравлений потерялась реальная причина задержки появления Explorer-I над Долиной Землетрясений: его орбита выше запланированной.

К тому же, любой серьезный вопрос со стороны собравшихся той ночью ученых или прессы относительно того, как этого вообще удалось достичь с помощью лишь относительно примитивной ракеты Юпитер–С фон Брауна…, был бы по меньшей мере неуместен.

Ван Аллен (ниже), когда он писал о своем эмоциональном состоянии той незабываемой ночью, тоже едва коснулся “проблемы”.

“… сгорание всех четырех ступеней (после запуска) отслеживалось станциями слежения, и было признано номинальным. Скорость сгорания четвертой ступени оказалась немного выше намеченной, и имелась значительная неопределенность в конечном направлении движения. Таким образом, достижение запланированной орбиты нельзя было уверенно предсказать на основе имеющихся данных. Передатчик телеметрии работал надлежащим образом, а расчетная скорость соответствовала ожиданиям. Прежде чем подтвердить успех, требовалось получение телеметрического сигнала о преодолении одного витка орбиты.
Почти час после получения очередного сигнала о прохождении одной из станций наблюдалось обескураживающее отсутствие информации. Часы тикали. А мы пили кофе, чтобы ослабить коллективную нервозность. После примерно 90-та минут, все разговоры прекратились, и в комнате повисла атмосфера горького разочарования. Затем, почти через два часа после запуска, телефонное сообщение подтвердило прием радиосигнала двумя профессиональными станциями в Долине Землетрясений в Калифорнии. Комната буквально взорвалась ликованием, все хлопали друг друга по спине с взаимными поздравлениями”.

Ван Аллену, который НЕ был “специалистом в области ракетостроения (как физик, он специализировался в области проектирования акустического инструментария для ракет, а не в области самого запуска), можно простить недооценку более глубоких последствий проблемы, созданной необъяснимой, выше планируемой орбитой Explorer-I. Он мог просто допустить (как это сделал Джордж Людвиг и другие), что “более высокая орбита” оказалась побочным продуктом “чуть большей эффективности” многоступенчатой ракеты-носителя Юпитер – С фон Брауна, вероятно, твердотопливных ракет, созданных ЛРД, которые составляли важные последние три ступени.

Как мы детально описывали в книге Темная миссия , в главе, посвященной замечательной истории одного из основателей ЛРД Джека Парсона и его первых твердотопливных ракет, в то время “твердое топливо” было предсказуемо чуть больше, чем “алхимия” или “магия”. Его поведение зависело от множества загадочных химических и физических переменных, точных пропорций топлива и окислителя, физического размера гранул в результирующей смеси, плотности упаковки гранул в кожух ракеты и даже от температуры ракетного топлива. Любой из этих параметров мог влиять на конечный продукт, что вылилось бы в хорошо известное “время сгорания” для всех твердотопливных ракет того времени.

В результате более 20-ти лет работы (с 1930-х до 1950-х годов), действуя, в основном, методом проб и ошибок, Парсон нашел оптимальную смесь топлива/окислителя и процесс погрузки, которые устранили почти все переменные твердотопливных ракет… почти.

По этим хорошо известным причинам, все непрофессиональные ученые-ракетчики (и пресса) предположили, что за дополнительное действие ракеты отвечает одна из “обычных переменных” верхних ступеней Юпитер –С.

То, что “предположили все”, очевидно, потому что одинаково очевидно и то, что в то время никто не сел и не выполнил даже самых основных “ракетных вычислений”, как “сверхэффективность” Юпитера–С фон Брауна могла привести к изменению орбиты Explorer-I !

Через 50 лет мы выполнили эти вычисления и пришли к некоторым впечатляющим и провоцирующим мышление результатам.

Пропустим расчеты и возвращаемся к нормальному языку.

Ключевой параметр – величина, представленная ISP, – удельный импульс ракеты (выраженный в “секундах”).

Удельный импульс – это нечто, похожее на расход “литров бензина на километр” в автомобиле. Чем выше удельный импульс (ISP) данной системы ракет (двигателей плюс топлива), тем выше общая эффективность системы ракет в терминах расхода “литров бензина на километр”.

И тем выше конечная скорость, которой вы можете достичь при данном количестве топлива.

А более высокие конечные скорости выливаются в более высокие орбиты!

Поэтому более высокие показатели ISP – это хорошо, а более низкие – “менее хорошо”.

Определение, могли ли верхние ступени достигать уровней работы, требующихся для подъема Explorer-I на более высокую, чем ожидалось, орбиту, мы начали с рассмотрения открыто опубликованных параметров твердотопливных ракет, использованных в строительстве ступеней многоступенчатой ракеты фон Брауна.

Один основной намек содержится в сообщении Ван Аллена:
“… конечная скорость сгорания четвертой ступени оказалась несколько выше, чем планировалось”.

Согласно данным Отдела Астронавтики Смитсоновского Института, опубликованным на официальном сайте НАСА:

Созданные ЛРД “твердотопливные” верхние ступени Юпитера–С использовали в качестве топлива “полисульфид алюминия и перхлорат аммония”. Это стандарт, даже если ISP был достаточно плохим по сравнению с почти любым жидким химическим ракетным топливом, используемым сегодня. ISP варьируется от “220 секунд” в атмосфере до почти “235 секунд” в вакууме (потому что, вопреки общему неверному пониманию, ракетные двигатели лучше всего работают в чистом вакууме, когда сгорание не замедляется окружающим воздухом).

Также, данные Смитсоновского Института приводят “вес с топливом и без него” каждой ступени Юпитера–С.

Введение этих чисел в уравнение ракеты и усреднение ISP в атмосфере и вакууме верхних ступеней (поскольку Юпитер–С покинул атмосферу и зажигания верхней ступени стали более эффективными) дали нам максимум теоретической скорости, которую могли передать Explorer-I три верхние ступени при “выводе его на орбиту”.

dV = -32,2 x 228 x (662ф/1380ф) = 3520 футов/сек

Но мы уже знали, что такая скорость, прибавленная к максимальной скорости, достигнутой жидкостной первой ступенью, была “номинальной скоростью вывода спутника”, которая требовалась для вывода Explorer-I на планируемую орбиту около “224 км на 1575 км” (красная линия, ниже).

Поскольку (согласно цифрам Джорджа Людвига) реальными параметрами орбиты оказались 360 км на 2534 км, почти на 959 км в апогее выше “номинальных” (белая линия, ниже), нам понадобилось узнать величину дополнительной скорости, которая привела к дополнительным 959 км в апогее и поместила Explorer-I на орбиту, намного выше (и более эллиптическую) запланированной.

В ракетостроении есть “правило большого пальца” – при “каждом дополнительном футе (0,3048 м) в секунду скорости запуска” в перигее (нижняя точка орбиты) космический аппарат обретает “около мили (1,609 км) дополнительной высоты в апогее” (самая высокая точка орбиты).

Пользуясь этим приближением, Explorer-I обрел дополнительные приблизительно 183 метра в секунду.

Лежит ли эта величина в пределах обычных вариаций для работы твердотопливных ракет того поколения?

Решение уравнения ракеты для дополнительного ISP, требующегося твердому топливу для увязки с ныне известным дополнительным действием, дало следующий результат:

Дополнительная требующаяся скорость = 600 футов в секунду (183 м/сек)
1.073 + 183 = 1.256 м/сек
Увеличение выбрасывания Explorer-I на орбиту = 1,17
Эквивалент “улучшения” ISP ракетного топлива второй, третьей и четвертой ступеней = 267 секунд!

Это привело почти к 20% увеличению скорости у ВСЕХ более высоких ступеней твердотопливных ISP по сравнению с предыдущими результатами ЛРД!

Идея, что одна из 15-ти твердотопливных ракет в верхних ступенях могла иметь такую степень основной вариации, вряд ли оправдана, а то, что в ту ночь они сделали это ВСЕ ВМЕСТЕ, просто невозможна в любой известной химии и физике.

“Обычная физика” говорит, что вы “не можете получить что-то из ничего”. И все же, каким-то образом, исходя из простого вычисления, Explorer-I СДЕЛАЛ именно это – обрел 959 лишних километров “чего-то” … из ничего.

Но как удалось этого достичь ЛРД и фон Брауну!?

Любому, кто в 1958 году выполнил простую серию вычислений, было ясно, что в их руках находится главное открытие… и… большая проблема.

Проблема в том, что никакие “маленькие вариации” (в лучшем случае, несколько процентов) отдельных твердотопливных ракет Юпитер–С в верхних ступенях (размер гранул, плотность упаковки, вариации смеси и так далее) не могли обеспечить 20% УВЕЛИЧЕНИЕ общего сгорания dV, выразившееся в 183-ти дополнительных метра в секунду и 959-ти дополнительных вертикальных километрах первого американского спутника!

Итак, что же остается?

То, что случайно Explorer-I совершил

Важный и фундаментальный научный прорыв… в связи с тем, как, на самом деле, объекты гравитационно вращаются вокруг друг друга!

И что, в результате, почти трехсотлетние общепринятые Законы Всеобщего Тяготения Ньютона каким-то образом оказались неверными, так же, как и его не подвергаемые сомнениям Законы Движения, и даже Общая Теория Относительности Эйнштейна.

И какова бы ни была причина, это открытие НЕ собиралось стать “небольшой” Научной Революцией.

В том-то и вся проблема.

И решение “Проблемы”, как сейчас мы можем продемонстрировать, было политическим решением, принятым “кем-то” той ночью, чтобы сразу же скрыть это восхитительное космическое открытие, которое, очевидно, будучи публично подтверждено, означало бы самый важный результат всей космической программы!

Сокрытие, которое продолжается до сих пор.

Хотя Людвиг и Ван Аллен, оба выдающиеся физики, знакомые с Программой Explorer (потому что они создавали все измеряющие орбиту инструменты), свободно опубликовали планируемые параметры орбиты Explorer-I и даже сравнили их с более высокой, большей орбитой, они не осознали (а Людвиг не осознает даже сейчас), что означают эти параметры. Конечно, они были слишком “убеждены”, чтобы оставаться “в неведении”.

Если бы любой физик на минуту сел и выполнил вычисления, которые мы только что проделали, он бы сразу осознал, что такой вид “сверханомальной работы” ВСЕХ 15-ти твердотопливных ракет ЛРД невозможен.

И все же, ни один из ведущих физиков (ни другие физики, инженеры-ракетчики, представители научной прессы и так далее) не удосужился проделать эти простые вычисления или рассмотреть, хотя бы на минуту, необычную альтернативу неминуемого допущения, что “во всем виноваты ракеты”.

Альтернативу, что это могла быть Физика!

Одной явной, очевидной причиной того, что Ван Аллен и Людвиг НЕ ВЫПОЛНИЛИ вычисления, БЫЛ Вернер фон Браун.

Кроме того, это ведь “детище Вернера”! Если уж ОН не знал, что заставило ракету создать “увеличенное dV”, кто мог это знать?!

То, что фон Браун сразу же приготовился “сыграть простака”, “не заметив” замечательной работы Юпитера–С (сначала просто это не обсуждая), а потом принизить значение того, что действительно произошло с Explorer-I той ночью, ясно из его последующих действий на пресс-конференции Национальной Академии.

В присутствии всей мировой прессы, жадно ловившей каждое его слово, он не сказал ничего!

И продолжал молчать до самой своей смерти.

Однако, учитывая его сомнения в “большой неопределенности” чисел, когда “наступил рассвет”, фон Браун нашел время выполнить эти важные вычисления. Ему ПРИШЛОСЬ осознать, что ничего, включающего твердотопливные верхние ступени ЛРД, не могло привести к такому “необычному дополнительному действию”.

И все же, три месяца спустя, в апреле 1958 года, в статье для Des Moines Sunday Register фон Браун просто заметил:

“… Это была небольшая ошибка в поспешной оценке начальной скорости спутника и периода обращения”.

“Небольшая ошибка”…

183 дополнительных метра в секунду (свыше 658 км/час), и в результате на 959 км выше в апогее…

И все это из … НИЧЕГО!

Где были “триумфальные официальные пресс коммюнике”, гордые “заявления Белого Дома” (в разгар холодной войны и “космической гонки с Советами), а затем “торжественная церемония” в Стокгольме, отмечающая необычный научный прорыв Соединенных Штатов в Законах Ньютона, впервые за почти три века!?

Доказательство того, что Браун знал, что произошедшее не было “результатом его ракеты”, что, на самом деле, произошло нечто БОЛЬШОЕ, нечто потенциально “необычное”, приходит от самого фон Брауна:

Сразу же после церемоний, связанных с запуском Explorer-I, фон Браун начал писать и рассылать тайные письма по всему миру, очень выборочной группе “необычных физиков”, но намеренно НЕ связанных с программой Эксплорер (как Ван Аллен!). В этой переписке он явно искал “альтернативную физику ”, которая могла бы объяснить, что произошло с Explorer-I на самом деле.

Это не было действием “ракетчика”, полностью удовлетворенного совершенством работы своего детища!

Один восхитительный контакт Брауна включал соотечественника, немца Буркхарда Гейма.

Другими, еще более полезными замыслам фон Брауна в настойчивых тайных усилиях понять “новую гравитационную физику”, радикально изменившую орбиту Explorer-I после запуска, оказались замечательные, необычные гравитационные открытия будущего лауреата Нобелевской Премии д-ра Мориса Алле.

Но сначала теоретическое открытие Гейма, связанное с “проблемой” Брауна.

Гейм (после войны работавший во всемирно известном Институте Астрофизики имени Макса Планка в Геттингене, Германия) примкнул к физическому и космическому сообществу всего несколькими годами раньше, представив исторические научные доклады на заседаниях Международной Федерации Астронавтики в 1952 и 1954 годах. Они описывали первое теоретическое предложение “технологии двигателя, работающего на меньшем количестве топлива”, – средства отправки настоящих космических кораблей на другие планеты без важных “ограничений ракет”.

Поскольку его радикальное предложение основывалось на некоторых новаторских “уравнениях единого поля”, созданных физиком, примкнувшим к престижному немецкому научному институту, Гейм сразу же стал знаменитостью в мировом физическом сообществе. Он был первым ученым XX века, предположившим, что Третий Закон Ньютона - сила действия равна по модулю и противоположна по направлению силе противодействия, - лежащий в основе всей системы движения ракеты, можно полностью обойти с помощью новой “технологии поля пространства-времени” XX века.

Космический аппарат может сам двигаться в пространстве, не выталкивая НИКАКОГО “рабочего тела”, посредством электромагнитного “искривления самого полотна “пространства-времени”!

Гейм работал над своими теориями в тесном сотрудничестве с другим физиком, специалистом в области квантовой теории Паскалем Джорданом (последний был связан с Нобелевскими Лауреатами Максом Борном и Вернером Гейзенбергом. Джордан известен и как создатель “неассоциативной алгебры”.) Значимо то, что в сотрудничестве с Джорданом Гейм проводил ключевые физические эксперименты по гравитации, потому что еще до войны последний перенес свое внимание с “квантовой механики” на “космологию” – на происхождение и эволюцию самых больших структур во Вселенной, где балом правит гравитация.

Название одной из более поздних статей Гейма (1976 год) – “Основные мысли в области единой теории поля, материи и гравитации” – раскрывает фундаментальный и непрекращающийся (через 20 лет после первого выхода на мировую арену) интерес к исследованию альтернативной гравитации и очевидную причину “внезапного (и хорошо зафиксированного) интереса” фон Брауна к Гейму в 1958 году, сразу же после запуска Explorer-I.

Поскольку, согласно “Research Group – Теории Гейма”, международному коллективу ученых, собравшихся для публикации и обсуждения “единого поля” Гейма в Англии (после смерти Гейма в 2001 году), интерес фон Брауна фокусировался, в основном, на радикальных идеях движения космического аппарата в поле и динамике орбит”.

Согласно Research Group:
“В письме к Гейму Вернер фон Браун интересовался прогрессом в развитии (немцами) системы движения в поле, поскольку в противном случае он не мог взять на себя ответственность за огромную стоимость проекта высадки на Луне (Аполлон). Гейм (из-за отсутствия финансирования для развития технологии со стороны правительства Западной Германии) ответил отрицательно”.

Из переписки ясно, что Вернер фон Браун (которого пресса и общественность считали “ракетчиком со стальными глазами”) ушел далеко вперед. Он жадно искал “альтернативное гравитационное решение” главной проблемы Explorer-I, НЕ включающего “тривиальных ракетных объяснений”.

Очевидно, в какой-то момент после той памятной январской ночи фон Браун выполнил те же вычисления, что и мы… и пришел к тому же выводу.

А именно, что со всеми существующими теориями гравитации, использованными (как оказалось, безуспешно) для попытки предсказания орбиты Explorer-I,“что-то” радикально не так.

Иными словами, в отличие от публичных “оправданий” аномального поведения Explorer-I, в частном порядке, тайно, он искал серьезную рабочую альтернативу Ньютону и Эйнштейну!

Сейчас это бесспорно подтверждается частной перепиской с Геймом.

Письма фон Брауна Морису Алле раскрывают еще больше в терминах альтернативных гравитационных идей фон Брауна (помните, основанных на личном опыте).

Алле, французский экономист по образованию (впоследствии, в 1988 году он получил Нобелевскую Премию по Экономике), был и замечательным физиком. Он проводил эксперименты во Французской Академии Наук и награжден 14-ю физическими премиями, включая Золотую Медаль Национального Центра Научных Исследований, самую почетную награду во французской науке в 1930-1980-е годы.

Работа, очевидно привлекшая внимание фон Брауна к Алле, была результатом наблюдения французским физиком “высоко аномальных движений маятника во время солнечного затмения над Парижем в 1954 году (и повторно во время другого солнечного затмения над Францией в 1959 году).

Алле заметил, что обычное, поступательное “движение Фуко” (благодаря вращению Земли) лабораторного уникально спроектированного “параконического маятника” во время затмения вдруг перевернулось и буквально “шло против” (вращения Земли!) до середины затмения, когда движение маятника снова перевернулось, быстро обретая нормальную скорость и направление углового вращения .

С тех пор эти абсолютно необъяснимые (любой из ныне существующих теорий) наблюдения во время солнечного затмения называются Эффектом Алле.

Ниже приводится кривая реальных наблюдений Алле за движением маятника в 1954 году, сделанных во время затмения.

График показывает (красная линия) нормальную поступательную угловую тенденцию (наклон вниз) вращения маятника, зеркально отражающую движение, противоположное вращению Земли.

Тенденция на графике вдруг прерывается отклонением вверх в самом начале затмения (зеленая линия слева), что представляет собой полный переворот (вращение назад) обычного углового движения маятника вперед!

Затем часовая “аномалия маятника” (почти в середине – центральная зеленая линия) быстро возвращается к нормальной тенденции вниз, вновь “зеркально отражая” обычное инерционное вращение Земли.

Нет нужды говорить, что такое удивительное поведение абсолютно не предсказывалось ни Ньютоном, ни Эйнштейном в терминах “обычных” инерциальных движений маятника, свободно колеблющегося под действием гравитации.

Или, цитируя Алле:
“… конечно, эффекты затмения впечатляют и не могут быть объяснены в рамках ныне принятых теорий (гравитации или инерции). На протяжении многих веков не было такого феномена, наблюдаемые величины которого были бы от двадцати до сотен миллионов раз больше, чем величины, полученные (предварительным теоретическим) вычислением”.

В самом реальном смысле наблюдения Алле во время затмения были замечательной “земной версией” поведения Explorer-I в космическом пространстве. По мнению фон Брауна, два феномена могли быть вызваны одной и той же гравитационной аномалией, отсюда его очевидный интерес к экспериментам Алле.

Переписка фон Брауна и Алле появляется из двух независимых источников: самого профессора Алле и официального сайта НАСА, первым директором которого был… Вернер фон Браун.

В 1999 году в докладной записке НАСА Алле констатировал:
“… в связи с надежностью моих экспериментов, следует привести свидетельство генерала Пола Бергерона, бывшего Президента Комитета Научной Деятельности для Министерства Обороны, в его письме в мае 1959 года Вернеру фон Брауну”.

В том же году (1999) итоги провокационных экспериментов Алле были опубликованы на сайте НАСА в предвидении возможного воспроизведения оригинальных наблюдений Алле во время полного солнечного затмения в августе 1999 года. Оно охватывало всю Европу в геометрии, очень похожей на геометрию зафиксированного Алле события 1954 года.

Сайт НАСА тоже указывает на “интерес” фон Брауна к экспериментам профессора Алле… и даже упоминает (хотя и обтекаемо), “почему” он выказывал подобный интерес:
“… пионер в области ракетостроения Вернер фон Браун, первый Директор НАСА, впервые стал интересоваться экспериментами Алле в 1958 году, когда предварительные исследования рассматривались как предсказания траекторий спутников в орбитальной механике”.

Общее недопонимание “проблемы” со стороны НАСА в 1999 году и одинаковое преуменьшение более глубокого личного вовлечения Брауна в эксперименты Алле, даже спустя полвека, говорят о том, насколько серьезно воспринимал Браун работу Алле и его последующие действия:

В 1959 году, следуя майскому письму генерала Бергерона, фон Браун лично способствовал публикации трудов французского физика о его революционных экспериментах с маятником в ведущем аэродинамическом журнале США (и впервые на английском языке, до этого все труды Алле были доступны только на французском языке). Этим журналом был “Aero/Space Engineering”.

Статьи Алле не “шли напролом”, но напрямую сопоставлялись с вероятностью того, что его продолжительные наблюдения за поведением маятника, состоящие буквально из тысяч часов детальных повторений, включающих необычные, абсолютно неожиданные 2 часа 34 минуты восхитительного события в период затмения – 1954, раскрывали фатальные ошибки в ранее “священных” законах Ньютона и Эйнштейна.

Те же “фатальные ошибки”, с которыми впервые столкнулся фон Браун в космосе… в странном орбитальном поведении Explorer-I ночью 31 января 1958 года.

В ретроспективе представляется, что фон Браун надеялся на то, что, способствуя публикации революционных данных Алле в главном космическом журнале США, он стимулирует последующие “обсуждения и дебаты” в области “инновационного инженерного решения”, решения, которым он мог бы воспользоваться при разгадке “тайной проблемы Экcплорера”.

Но ни аэрокосмическое сообщество, ни общественность все еще не осознавали существования самой “аномалии Explorer”. Фон Браун думал, что, привлекая внимание других инженеров-ракетчиков и ученых к восхитительным экспериментальным противоречиям Алле существующей теории гравитации, кто-то в сообществе “сможет найти решение”. По крайней мере, это самое лучшее объяснение, которое я могу найти (через 50 лет) явно противоречивым действиям фон Брауна в тот период времени, его твердому решению скрыть “космическое открытие” от всего остального мира, и в то же время способствовать открытой публикации и обсуждению потенциально революционной физики, которая, казалось, лежала в основе “проблемы Explorer”!

Поскольку “Проблема” становилась все серьезнее.

За срок чуть больше полутора лет, прошедших между первым появлением “аномалии Explorer”, 31 января 1958 года, и публикацией первой серии уникальных исследований Алле в области реальной природы гравитации, в сентябре 1959 года, фон Браун успешно запустил еще два спутника Explorer, а ВМФ США три (из планируемых 11-ти спутников) Авангарда.

И все они демонстрировали тот же вид “загадочных аномалий орбит”, что и Explorer-I !

“Самые худшие страхи” фон Брауна, что Explorer-I НЕ был везением, оправдались меньше, чем два месяца спустя… с успешным запуском на орбиту Explorer-III.

Запущенный 26 марта 1958 года, спутник имел траекторию по существу идентичную планируемой орбите Explorer-I: 224 км на 1575 км. Однако к досаде фон Брауна и команды запуска, новый космический аппарат тоже точно повторил особенности траектории полета Explorer-I !

И вновь никто за исключением фон Брауна не заметил того, что происходило на самом деле.

Конечными параметрами орбиты Explorer-III были “201 км на 2.816 км… с периодом обращения 115,7 минуты” – более эллиптическая орбита (и даже выше), чем у Explorer-I, но период обращения почти одинаковый!

И это НЕЛЬЗЯ было отнести на счет еще одной “совершенной работы” Юпитера–С (и все же, согласно “экспертам, “так могло быть - и точка”…).

С запуском Explorer-IV, через четыре месяца – 26 июля 1958 года, “аномалия” была уже прочно установленным фактом:

Конечная орбита Explorer-IV была “262 км на 2209 км по сравнению с планируемыми 354 км на 1609 км”. На первый взгляд это не выглядело как некий вид подтверждения, пока не учитывался тот факт, что этот спутник нес на себе вдвое больше научного инструментария по сравнению с предыдущим аппаратом, и при умножении “необычная физика” увязывалась совершенно.

Как уже отмечалось, в тот же период времени – с 17 марта 1958 года до 12 сентября 1959 года – ВМФ США, наконец, успешно запустил в космос три спутника Авангард.

И все они тоже оказались на “более высоких и более эллиптических орбитах”, чем планировалось, настолько более высоких и более эллиптических, что сейчас они представляют собой три самых старых искусственных объекта, еще вращающихся вокруг Земли… спустя полвека после запуска. У каждого из них остается срок жизни – “несколько сотен лет”, по окончании которого они спустятся настолько низко, что войдут в атмосферу Земли.

Но, несмотря на все это, “секрет” оставался.

Казалось, что никто в прессе, пишущий о любом из этих исторических ранних напусках, даже не подозревал, что “что-то серьезно было не так”, а если и подозревал, то не писал об этом. Казалось, они даже не заметили, что ранние орбиты были “значительно выше” планируемых, на высотах (как может вычислить каждый), которых немогли достигать сами ракеты!

Но поскольку фон Браун – герой дня – ничего не говорил, это были ракеты, не так ли? Просто они оказались “более эффективными”, чем планировалось.

Кроме того, кому хотелось спорить с “героем”?!

Сокрытие фон Брауна и отчаянный поиск “альтернативной физики” для решения проблемы работали, особенно сокрытие.

Сейчас, если еще и остаются скептики (а они есть всегда), которые нам не верят, внимательно посмотрите на фон Брауна!

Интенсивный всемирный поиск фон Брауном работающей физики для решения этой основной проблемы не был чем-то, что он делал “просто из любопытства”. Очевидно, он единственный осознавал, что если это “нарушение” механики Ньютона в динамике спутников не будет понято, а затем каким-то образом взято под контроль, невозможность размещения будущих спутников на планируемые орбиты быстро похоронит всю космическую программу!

Если космический аппарат не может быть запущен на точную, предсказуемую орбиту, то научные миссии, основанные на известных орбитах спутников (и, таким образом, вычисляемые геометрии Земли), не могли успешно выполняться . Не могли планироваться облеты намеченных объектов в военных целях (концепция холодной войны, которой тайно придерживается Пентагон даже сейчас). Не могли планироваться автоматические или пилотируемые полеты на Луну или на другие планеты (такие, как Марс – любимая планета фон Брауна).

Забудьте!

Итак, фон Браун ощущал необходимость “решения” проблемы и как можно скорее.

Поскольку проектировщики миссий по обеим сторонам железного занавеса (после успешного запуска Explorer!) решили повысить ставки и устремили взоры к Луне как следующей награде в новой геополитической игре.

Уильям Пикеринг, Директор ЛРД, который, как вы помните, спроектировал Explorer-I и три твердотопливные верхние ступени, находился на переднем крае группы проектировщиков с американской стороны. Сейчас он намеревался достичь мест “далеко за пределами низкой земной орбиты”. Он активно выступал за то, чтобы послать космический аппарат на Луну при первой малейшей возможности.

В Пентагоне, всего через месяц после запуска Explorer-I, активно давили на Президента Эйзенхауэра с целью координации разных военных служб в ответ на новый вызов советской космической программы (через два года, новое гражданское космическое агентство НАСА, сформированное Эйзенхауэром летом 1958 года, стало контролировать все “не военные” космические миссии).

Через месяц после создания, 27 марта 1958 года (через день после успешного запуска фон Брауном Explorer-III), “военное ведомство R&D”, основываясь на ранних предложениях Пикеринга, важно заявило о том, что Америка стремится “к броску на Луну”. И он будет осуществляться с помощью быстрой и грязной программы Пионер, как способ обогнать русских и обрести “политическое преимущество” в “космической гонке”.

Это было очевидное политическое намерение.

В настоящем же заявлении все высказывалось более дипломатичным языком: “… определить нашу способность исследования космоса вблизи Луны и получить полезные данные, касающиеся Луны”.

К сожалению, с августа 1958 года и до конца года, в наскоро слепленной первой Лунной Программе США произошли четыре неудачи подряд.

И тогда, в первый день нового года, в январе 1959 года, был получен еще один советский сюрприз:

Советский Союз запустил первую советскую космическую ракету (позже названную Луна-I) на Луну. Модернизированная межконтинентальная ракета R-7 впервые вывела автоматический зонд на точно запланированную траекторию по направлению к Луне, чтобы соприкоснуться с поверхностью другого мира.

Учитывая размер верхней ступени советского ракетоносителя R-7 “Блок –Е” (ниже, вверху) по сравнению с крошечным американским лунным аппаратом Пионер (ниже, внизу). а также общую массу Блока-Е, дающую возможность нести требующуюся систему управления и топливо для нескольких корректировок маршрута к Луне, Луна I легко достигла бы места назначения с погрешностью “в пределах от 97 до 193 км от него”.

Но вместо этого…

Через 34 часа после запуска первый советский автоматический лунный зонд успешно пересек орбиту Луны, но оказался впереди Луны на целых “5.953 км” перед тем, как остаться на годичной, солнечной орбите. Первый искусственный объект “космической эры” совсем ушел от Земли и был переименован в проект Мечта.

Главный вопрос таков: Почему, при наличии такой массы и технологии, русские промахнулись?!

Глядя на эту миссию со стороны (поскольку чертовы Советы не удосужились заранее поставить его в известность!), фон Браун мог логически предположить одно:

Какие бы “не ньютоновские” силы не действовали на его космический аппарат (и на Авангард ВМФ) на орбите Земли, они действовали и на Советы! Это было первое независимое подтверждение этой возможности, поскольку на орбите Земли Советы всегда могли сказать (и говорили), что любая достигнутая ими орбита была “запланированной”.

Пролет мимо Луны, да еще и на расстояние большее, чем диаметр самой Луны (3.475 км), учитывая наличие сложной системы космической навигации, было важным свидетельством того, что загадочная “Сила” (не ньютоновское тяготение), демонстративно действующая на космический аппарат фон Брауна, действовала и на советские аппараты!

И она работала в космосе, по крайней мере, на расстоянии до Луны.

Было очевидно, что и русские не способны ничего с этим сделать!

К сожалению, это важное положение не оказывало фон Брауну никакой практической помощи в компенсации звездной “не ньютоновской” механики в его собственной программе.

Через два месяца, когда подошла очередь очередной попытки фон Брауна осуществить еще одну американскую лунную миссию Пионер 4, его космический аппарат оказался на расстоянии 59.533 км перед Луной.

В десять раз больше, чем ошибка русских!

И вновь, американская пресса ничего не подозревала.

В те далекие дни “космическое путешествие” было настолько новым, настолько полным всеми видами “известных неизвестных”, что освещение прессой ранних миссий происходило на основе “чтения пресс-коммюнике”. Журналисты НЕ делали никаких дополнительных сообщений, не говоря уже о реальных глубоких исследованиях со стороны “правительственных космических учреждений”.

Если Армия США, ВМФ и само НАСА объясняли все неудачи ранних миссий и замеченные аномалии типичными “проблемами с оборудованием”, “неожиданным импульсом”, “трудностями управления” и так далее, кто в прессе, в те годы, достаточно знал об этой абсолютно новой профессии – “науке ракетостроения!” – чтобы эффективно спорить с таким “гигантом” как фон Браун?!

И кто хотел бы даже попытаться!?

Поэтому сокрытие продолжалось.

Через 10 месяцев, 12 сентября 1959 года, фон Браун испытал еще один огромный шок – Советы запустили на Луну вторую автоматическую космическую ракету.

И на этот раз… они не промахнулись.

Что узнали русские за “прошедшие месяцы”, что еще только пытался выявить фон Браун в связи с “не ньютоновскими” силами, демонстративно действующими на оба космических аппарата, находились ли они на низкой орбите вокруг Земли или направлялись к Луне!?

И как им удалось “справиться с этим” всего со второй попытки - успешно высадить на поверхность Луны автоматический аппарат (водрузивший на ней флаг СССР и знамена Коммунистической Партии), вновь опередив американцев?

Пытливые умы…

И все же, через девять лет, 24 декабря 1968 года, три американских астронавта на корабле Аполлон, почти с хирургической точностью успешно вписались в лунную орбиту с помощью наземных компьютерных вычислений орбиты, выполненных “в Хьюстоне”. Накануне Рождества они выполнили десять исторических витков вокруг Луны, прислав на Землю живые телевизионные изображения с лунной орбиты и прочитав в эфире Книгу Бытия, перед тем, как “благополучно вернуться на Землю”, точно как предвидел Джон Кеннеди.

Как НАСА это удалось?!

Учитывая загадочную “не ньютоновскую гравитационную аномалию”, открытую фон Брауном всего десять лет назад, лишившую США возможности не только предсказывать будущие орбиты земных спутников, но и успешно нацеливать любой космический аппарат на Луну и успешно выводить его на лунную орбиту, как США удалось выполнить эту задачу всего через девять лет (Аполлон 8?!) после того, как русская Луна 2 достигла Луны?

Наиболее пытливые умы действительно хотят знать…

Всего восемь лет назад, в 1960 году, фон Браун возглавил программу ракетостроения НАСА. Была построена колоссальная “лунная ракета” Сатурн 5 (111 м высотой и весом 3.300 тонн) (выше и ниже), которая, когда наступит время, поможет Америке триумфально высадиться на поверхность Луны.

Кроме того, фон Браун был главой персонала НАСА, первым Директором Центра Космических Полетов Маршалла, занимавшимся нахождением самого лучшего способа воспользоваться этим гигантским средством передвижения, созданного им для “выполнения своей миссии” еще до исторического сообщения Кеннеди о Программе Аполлон в 1961 году.

Возвращаясь к 1960 году, в глубине души фон Браун знал, что не сможет “завершить миссию”, не решив проблемы с “не ньютоновской” динамикой!

Самой серьезной задачей остального коллектива НАСА (не знавшего, что у них есть проблема) было точное определение того, “как” такое гигантское средство запуска можно лучше всего использовать в Программе Аполлон. Рассматривались два варианта: (1) режим “прямого подъема” (ухода с Земли, прилунения и возвращения), режим “стыковки с орбитой Земли (сначала стыковки разных элементов Экспедиции Аполлон на Земле, до направления к Луне и последующего возвращения). Или (2) режим “стыковки с лунной орбитой” (отправление на Луну двух аппаратов Аполлон в одной ракете, расстыковки их на лунной орбите для прилунения одного из них, до обратной стыковки на лунной орбите с первым, а затем благополучном возвращении на Землю).

Последнюю концепцию, сокращенно названную СОЛ, особенно продвигал молодой инженер НАСА-Лэнгли Джон Хоуболт. Но, несмотря на явные инженерные и экономические преимущества СОЛ в достижении Луны до истечения срока, назначенного президентом (10 лет), не пытаясь строить и высаживать на Луне космический аппарат весом в сотни тонн и высотой почти 21 м - ниже, Хоуболт продолжал биться головой “о загадочную каменную стену”. Он пытался убедить руководство НАСА в том, что это ЕДИНСТВЕННЫЙ способ Аполлона преуспеть в своей миссии.

К своему смущению и растущему профессиональному замешательству Хоуболт обнаружил, что, несмотря на “уверенность все большего и большего числа инженеров и управленцев НАСА в преимуществе СОЛ” (когда у него появилась возможность детально объяснить все лично), “по какой-то причине” в Агентстве его идея СОЛ глупо оставалась наименее благоприятной из всех ранних идей о приземлении на Луне.

Основываясь на приведенных сведениях, по крайней мере, один человек из НАСА знал эту причину.

Фон Браун, как никто другой, (из-за ситуации с “не ньютоновскими динамиками”) был непреклонен в том, что единственной надеждой достижения прилунения Аполлона был “прямой подъем”.

Это означало, что планируемой целью стыковки” была вся Луна, в противоположность “(согласно СОЛ) бесконечно малому искусственному космическому аппарату, плавающему где- то в темноте на лунной орбите”. Это убеждение, бесспорно, основывалось на оценке фон Брауна: если русские (каким-то образом) достигли приземления на поверхности Луны посредством траектории прямого подъема Луны 2 , он тоже смог бы!

С помощью “прямого подъема” и при наличии достаточно большой ракеты и достаточного количества топлива” вы могли воспользоваться “техникой грубой силы” для достижения поверхности Луны. Техникой, преодолевающей влияния непредсказуемых орбитальных динамик, когда гравитационные аномалии влияли на траектории космических объектов, посредством повторных включений двигателей (и большого количества топлива) для постоянной коррекции курса до тех пор, пока вы безопасно не приземлитесь на Луне!

Но это требовало громадной ракеты, намного больше даже Сатурна 5.

Вот почему с самого начала фон Браун так фиксировался на “прямом подъеме”: одной, громадной ракете (которую он впоследствии назвал Нова), созданной для переноса массивного лунного модуля на поверхность Луны прямо с Земли. Ракете, которая имела бы достаточно топлива, чтобы противостоять любым “не ньютоновским неопределенностям”, с которыми она столкнется на пути к Луне и при возвращении домой.

Это была единственная стратегия Аполлона, которая имела хоть малейший шанс сработать, основываясь на том, что фон Браун знал о реальных динамиках орбит в 1960 году!

Позже, из-за общего размера топливных объемов Новы, фон Браун неохотно расширил концепцию “прямого подъема” лунной миссии до включения в нее “стыковки с орбитой Земли” (СОЗ). Метод “грубой силы” сработал бы и в случае с орбитой Земли, позволяя двум (или больше) аппаратам двигаться вместе – стыковка – и предоставляя большую гибкость в сборке подходящих компонентов Аполлона до направления на Луну.

И если что-то пошло не так, если стыковка НЕ достижима (из-за проблемы с “не ньютоновскими динамиками), астронавты с помощью СОЗ еще находились бы “в пределах всего пары сотен миль от Земли”, откуда в течение нескольких часов смогли бы легко вернуться домой.

Это Невозможно с СОЛ, когда астронавты могли оставаться буквально “на мели” в космическом аппарате, не способном нести достаточно топлива, чтобы преодолеть неизвестные “не ньютоновские силы”, работающие на расстоянии 385.920 км от Земли… на лунной орбите.

Из нашего анализа следует, что это и было настоящей причиной, по которой фон Браун полностью отказывался от СОЛ до лета 1962 года.

Затем, к удивлению всего аэрокосмического сообщества, включая (особенно!) его команду Центра Маршалла (которая, конечно, не поддерживала СОЛ), фон Браун вдруг резко изменил свою позицию в вопросе о том, “как лучше всего выполнить наказ Кеннеди”. В июне 1962 года на встрече НАСА он объявил, что “изменил решение” и сейчас, безусловно, выступает за “возвращение к стыковке с лунной орбитой”.
Вот публичное объяснение фон Брауна: “Мы в Центре Космических Полетов Маршалла открыто признаем, что когда впервые познакомились с предложением режима СОЛ, мы отнеслись к нему немного скептически, особенно к тому аспекту, который вынуждает астронавтов выполнять сложный стыковочный маневр на расстоянии 385.920 км от Земли, где возможен любой риск. Однако мы уделили много времени изучению четырех режимов (СОЗ, СОЛ и двух режимов прямого подъема, один с помощью Новы, другой с помощью Сатурна С-5) и пришли к выводу, что этот конкретный недостаток (низкая вероятность успешного выполнения маневра на лунной орбите) намного перевешивается преимуществами (СОЛ)”.

То, что фон Браун вдруг необъяснимо (для многих ветеранов НАСА) изменил мнение относительно СОЛ, могло означать только одно:
В то важное время “что-то” вдруг изменилось во всей (еще засекреченной) ситуации с “не ньютоновской динамикой”!

Любопытно, что всего месяц назад до встречи НАСА, 21 апреля 1962 года, невзирая на все предыдущие неудачные попытки, автоматический космический аппарат Рейнджер 4, наконец, успешно ударился о поверхность Луны!

Изменил ли фон Браун свое решение в связи с СОЛ потому, что “проблема с не ньютоновской динамикой”, все еще прочно стоящая на пути всех надежных космических стыковок, была, наконец, решена? Был ли Рейнджер 4 последней, наглядной демонстрацией решения космической звездной механики (с публично представленными аспектами миссии в качестве удобного “прикрытия”)?!

Чем больше я об этом думал (и, учитывая мои воспоминания о начале 60-х годов, о крайне волнующей истории всей “Программы Рейнджер” того периода, когда последующие запуски этой серии “терпели неудачу”, и даже в Конгрессе проходили слушания по неверному управлению лабораторией НАСА), тем больше начинал интересоваться:

Могла ли вся Программа Рейнджер быть просто “прикрытием”, испытательной моделью, снабженной “научным инструментарием” и даже “ведущими исследователями” из разных университетов? А реальной целью полета в космос разных миссий были непрекращающиеся эмпирические попытки понять “Проблему”, а затем справиться с ней?

Было ли с самого начала реальной целью Рейнджеров создание уравнений не ньютоновской звездной механики, которые могли бы успешно скорректировать не ньютоновскую аномалию в будущих миссиях НАСА?

И не на них ли училось НАСА, методом “проб и ошибок” (МНОГИХ ошибок), как точно выводить космический аппарат на орбиту Земли и в глубокий космос, несмотря на постоянную “не ньютоновскую Проблему”?!

И вдруг в моей голове что-то включилось. Я вдруг осознал, что именно эта лаборатория НАСА, даже после претензий Конгресса по поводу “больших непорядков”, обнаруженных в Программе Рейнджер, спроектировавшая, построившая и запустившая Рейнджер 4 – первый автоматический космический аппарат НАСА, достигший, наконец, поверхности другой планеты, была не чем иным, как той же лабораторией, инженеры которой спроектировали и построили Explorer-I.

Лаборатория Реактивного Движения Билла Пикеринга!

И вот, все сошлось…

В официальной истории Программы Рейнджер НАСА имеется даже утверждение, совпадающее с нашей оценкой:
“… в процессе разработки проекта (Рейнджер), научные приоритеты ЛРД раскрыли истинную цель всех пяти полетов Рейнджеров – разработку “основных элементов космической технологии”, требующихся для лунных и планетарных миссий”, включающих “разработку надежных межпланетных навигационных техник”.

ЛРД должна была знать об аномалии Explorer-I, знать с самого начала! И (вместе с фон Брауном) она упорно работала над ее решением с той январской ночи в 1958 году!

И у кого мог быть лучший мотив к обнаружению и решению этой проблемы звездной навигации, чем у лаборатории, директор которой с самого начала намеревался (согласно официальной биографии НАСА Билла Пикеринга) “превратить ЛРД в самую важную межпланетную лабораторию”?

Лабораторию, которой она стала (решив эту “не решаемую проблему и научившись контролировать Физику, которая делает полностью устаревшими и Ньютона, и Эйнштейна)!?

Вдруг, более широкие политические последствия мягкого обращения с ЛРД, даже в период фиаско с Рейнджером, особенно в терминах ”неожиданного влияния”, которое ЛРД оказывала на другие программы НАСА, обрели абсолютно другие значения.

В этом сценарии без ЛРД и ее (очевидно, секретных) успешно разработанных (посредством Рейнджера?) компьютерных программ по межпланетной космической навигации, никто в НАСА не мог двигаться никуда… без согласия ЛРД.

И это могло объяснить почти все, связанное с 50-летней историей НАСА и его действиями.

В терминах Аполлона важный “сиюминутный поворот” фон Брауна, от оппозиции до поддержки СОЛ был явно ключевым решением, позволившим преуспевать всей Лунной Программе Аполлон.

Потому что после официального выбора НАСА СОЛ (несколькими неделями позже), как средства реальной высадки на Луну с помощью отдельного маленького космического модуля, который переносил астронавтов с лунной орбиты на поверхность и обратно, вся Программа Аполлон вдруг стала “послушной”. Отдельные компоненты Аполлона стали намного “легче”. Сейчас они требуют намного меньшей лунной ракеты, чтобы их нести (всего лишь Сатурн 5, в отличие от намного более массивной и более дорогой ракеты Нова).

Вследствие всего вышеперечисленного, Программа Аполлон была выполнена намного раньше, что позволило НАСА не только уложиться в срок, установленный президентом Кеннеди, но и “опередить русских в высадке на Луне”!

Способствовал ли фон Браун с небольшой помощью друзей из ЛРД осуществлению всего этого, наконец, “решив” необычную проблему еще засекреченной неожиданной не ньютоновской аномалии Explorer-I еще в 1962 году?

И если так, как они это сделали, потенциально предлагая человечеству ключи к открытию не только будущего исследования всей Солнечной системы, но и секрет строительства настоящих “антигравитационных космических кораблей” для колонизации Солнечной системы!

И, наконец, через полвека после запуска Explorer-I сделал ли “кто-то” то, что мы только что описали:

Осуществил настоящую, “высоко засекреченную” Космическую Программу и проник гораздо дальше этой Солнечной системы с помощью флота “космических кораблей с управляемой гравитацией”, основанных на “секретной новой физике” ЛРД.

В то время как НАСА, которое мы видим по телевизору, претендует на то, что “играет лишь с ракетами”?!

И никто в американской прессе ничего не подозревает?

И все же, несмотря на “секретность”, нам удалось зафиксировать удивительный, тайный, долголетний личный поиск “ответов” на необъяснимые вопросы звездной механики, которые касались замечательной новой “альтернативной физики” и могли объяснить, почему первый американский спутник оказался на орбите, куда его просто не могла доставить ракета фон Брауна.

И что еще более значимо… Explorer-I был не одинок в этом достижении!

Рассмотрение данных открытого доступа раскрыло одинаково неожиданное “поведение” двух дополнительных спутников Explorer в рамках военной программы фон Брауна, а также подобные “загадочно увеличенные орбиты” трех успешно запущенных ВМФ США спутников Авангард до такой степени, что последние стали самыми старыми искусственными спутниками, еще вращающимися вокруг Земли!

И все же, как мы заметили, даже по прошествии 50 лет никто не заметил и не задал более глубоких вопросов об этой удивительной последовательности событий: повторяющихся нарушениях Законов Ньютона и Теории Относительности Эйнштейна при запуске первых американских спутников!

Не говоря уже об одновременном появлении огромных количеств “свободной энергии” на каждой из более высоких орбит, казалось бы, из ничего!

Далее мы будем рассматривать “решение этой загадки”, основываясь на 20-ти годах исследований и экспериментов с “гиперпространственной физикой”. Как с помощью “реверсивной инженерии” нам удалось расшифровать то, что нашел фон Браун (и ЛРД) об этом феномене, и что это может значить в терминах фундаментальной революции в звездной механике.

Радикально “не ньютоновское” орбитальное поведение Explorer-I (и других американских спутников) должно считаться главным научным и политическим открытием в ранней космической программе, если не в области исследования Солнечной системы за последние 50 лет!

Невзирая на гриф секретности в целях национальной безопасности, который политики сразу же наложили на события той ночи, сейчас СЛЕДУЕТ ответить на вопрос: “Удалось ли фон Брауну (и его помощникам в ЛРД) превратить это революционное научное открытие в рабочую технологию”?

Технологию, способную контролировать даже саму гравитацию?!

И если так, хранилось ли это важное техническое и политическое развитие в течение десятилетий в секрете от американских налогоплательщиков и всего мира?

Как отмечалось раньше, наше 25-летнее исследование дало нам техническое преимущество, которым не обладал фон Браун (по крайней мере, сначала), - рабочую научную теорию (Гиперпространственную Модель), которая с самого начала предсказала “не ньютоновские” движения и поведение спутников.

Имеется другая школа мысли о том, ”знал ли фон Браун (и другие немцы, попавшие в США в результате Операции Скрепка) о не ньютоновских динамиках Explorer-I ? – об исторической перспективе, документально подтвержденной и обсужденной в трудах нашего друга и коллеги д-ра Джозефа Фаррелла:

Считается, существует определенная вероятность того, что фон Браун (будучи майором СС Гиммлера) был посвящен (наряду с другими ключевыми участниками Операции Скрепка) в основные секреты исследовательской, секретной программы СС нацистов, которая называлась Эксперимент Колокол. Это был необычный эксперимент, который (согласно официально рассекреченным документам из Восточной Европы, ставшим доступными после объединения Германии) “проявил несколько крайне аномальных феноменов, включая антигравитацию!

И это позволило фон Брауну сразу же распознать прямую связь антигравитации с подобным “не ньютоновским поведением” Explorer-I!

После внимательного изучения информации, я не разделяю этой точки зрения, не разделяет ее и д-р Фаррелл.

Если фон Браун знал о предыдущих “экспериментах “нацистов с инерцией и контролем над гравитацией а ля Колокол”, почему он лично не воспользовался теорией альтернативной физики для объяснения “необъяснимого” в связи с Explorer-I? Иными словами, почему он был так очевидно удивлен!?

Почему, в стремлении понять удивительный феномен, сопровождающий вывод Explorer-I на орбиту, он не написал о загадочном явлении “альтернативным физикам” мира, ищущим новое теоретическое “не ньютоновское решение Проблемы”?

Почему бы просто не проконсультироваться с более осведомленными членами своей же немецкой команды о деталях Эксперимента Колокол, о котором он лично, может, и не знал?

По существу, хорошо зафиксированное “поведение” фон Брауна после шока с Explorer-I исчерпывающе свидетельствует о полном отсутствии знания о “нацистском Колоколе” с его стороны и, конечно, о полном неведении радикальной альтернативной физики, которую проявлял Колокол в этой технологии, вплоть до убийства некоторых ученых и технического персонала, вовлеченных в эксперименты СС!

Однако есть и другая вероятность…

Вероятность того, что фон Браун мог слышать о Колоколе (от “кого-то”, кому он доверял) “достаточно” для того, чтобы побуждать его (после опыта с Explorer-I) искать дальнейшую информацию, чтобы самому найти независимое современное подтверждение существования такой “радикальной альтернативной физики”.

Каковы бы ни были факты, связанные с его “жадным интересом” к такой физике, мы, в отличие от фон Брауна, воспользовались преимуществом замечательной, чрезмерной, красиво сходящейся в одной точке серии не засекреченных “экспериментов с аномальной гравитацией и инерцией”, когда начали серьезно исследовать “проблему Explorer”.

Кроме того, опять-таки в отличие от фон Брауна, (если вы полностью исключаете, что “он знал о сценарии Колокола”), чтобы двигаться вперед, мы воспользовались определенным преимуществом ряда точных теоретических предсказаний нашей “Гиперпространственной Модели”.

Предсказания нашей модели строились на крайне прочной основе, на которой Enterprise могла попытаться восстановить методом “реверсивной инженерии” сам процесс, которым должны были пользоваться фон Браун и ЛРД в многолетних зафиксированных усилиях “понять суть Проблемы”.

Гений и злодейство.
Вернер фон Браун – один из основоположников современного ракетостроения, создатель первых баллистических ракет, член НСДАП с 1937 года и штурмбаннфюрер СС. После Второй мировой - ключевая фигура американской космонавтики. Физик и инженер-ракетчик, главный конструктор ракеты-носителя «Сатурн-5», которая в 1967 году вывела на орбиту космический корабль «Аполлон 11», доставивший экипаж на Луну.

1. Семья.
Барон (Freiherr ) Вернер Магнус Максимилиан фон Браун (Wernher Magnus Maximilian von Braun ) родился 23 марта 1912 года в городке Вирзиц (Wirsitz , ныне Wyrzysk, Польша) в Пруссии. Отец Магнус фон Браун занимал пост министра продовольствия и сельского хозяйства в правительстве Веймарской республики, мать, Эмми фон Квисторп, была родом из прусской королевской семьи. В 13 лет, на конфирмацию, именно мама подарила будущему великому ракетостроителю телескоп.
2. Ты вспомни, как всё начиналось.
Первый опыт в ракетостроении оказался не очень удачным – 12-летний Вернер, вдохновлённый рекордами скорости на автомобилях с ракетными двигателями Макса Валье и Фрица фон Опеля, взорвал игрушечный автомобиль, к которому прикрепил множество петард, на переполненной улице. Маленький изобретатель впервые был взят под стражу, его забрали в полицию и держали там, пока его отец не пришёл за ним в участок.


В 1930 году Вернер поступает в Берлинский технический университет, где присоединяется к группе «Общество космических путешествий» (Verein für Raumschiffahrt - «VfR»), принимает участие в испытаниях ракетного двигателя на жидком топливе, позже учится в Швейцарской высшей технической школе Цюриха. Его диссертация от 16 апреля 1934 года называется «Конструктивные, теоретические и экспериментальные подходы к проблеме создания ракеты на жидком топливе» и становится секретной по требованию Вермахта. В конце 1934 года группа под его руководством успешно запускает две ракеты, которые достигают высоты 2,2 и 3,5 километров. С 1937 по 1945 год фон Браун работает на ракетной базе Пенемюнде на берегу Балтийского моря, где участвует в создании так называемого «оружия возмездия».
3. Оружие возмездия.


«Фау-2», (V-2 - Vergeltungswaffe-2, оружие возмездия, другое название: А-4 - Aggregat-4 ) - одноступенчатая баллистическая ракета на жидком топливе. Запускалась вертикально, на активном участке траектории в действие вступала автономная гироскопическая система управления, оснащённая программным механизмом и приборами для измерения скорости. Максимальная скорость полёта - до 6120 км/ч, дальность полёта достигала 320 км, высота траектории - 100 км. Боевая часть вмещала до 800 кг аммотола. Средняя стоимость - 119 600 рейхсмарок.


Одним из наиболее революционных технологических решений, примененных на Фау-2, стала автоматическая система наведения, не требовавшая постоянной корректировки с земли, координаты цели вводились в бортовой аналоговый вычислитель перед запуском. Установленные на ракете гироскопы контролировали ее пространственное положение в течение всего полета и любое отклонение от заданной траектории выправлялось рулями на боковых стабилизаторах.


4. Боевая эффективность.
Оружие возмездия, на которое так уповал Гитлер, и которое должно было навести ужас на жителей Лондона и Антверпена, фактически было бесполезно. Ракета была серьёзно недоработана, а уровень тогдашних технологий не мог обеспечить приемлемой точности, из выпущенных ракет до цели долетала половина, да и та работала по принципу «на кого Бог пошлёт».


В Великобритании от ракетных ударов погибло 2724 человека, то есть каждая ракета, это дорогостоящее чудо немецкой инженерии, убивала по одному-два человека. Однако для гражданского населения ужас этих ракет заключался в другом: об их приближении не могли предупредить сирены воздушной тревоги, «Фау-2» поражали внезапно и являлись фактором деморализации.


На самом деле «Фау-2» нанесла ещё один ужасный урон – её главными жертвами стали те, кто её собирал. Пленные трудились на круглосуточно работавшей подземной фабрике «Миттельверк», многих узников, владевших необходимыми техническими навыками, например, сварщиков свозили из других лагерей. Условия существования узников были ужасающими: людей держали без солнечного света, в антисанитарии, они голодали и недосыпали.


Имелись случаи убийства пленных за попытку саботировать работы: по свидетельствам очевидцев, провинившихся демонстративно вешали на кранах сборочных линий и штурмбаннфюрер фон Браун был свидетелем этих казней.
5. Карьера в SS.


Сам Вернер фон Браун меньше всего походил на наивного простака, бравшего у нацистов деньги ради осуществления светлой мечты о космосе. Он был не только членом нацистской партии, он сделал карьеру в Ваффен СС от унтерштурмфюрера до штурмбаннфюрера (соответствует армейским званиям лейтенанта и майора), он прекрасно знал, что на заводе по изготовлению его ракет работают заключенные из концлагеря.


Он регулярно общался с высшим нацистским командованием, и не надо было большого ума, чтобы понять, на какой режим он работает. Именно фон Браун убедил Гитлера сосредоточить усилия на изготовлении ракеты «Фау-2» и тот факт, что в военном смысле эта ракета оказалась неэффективной, не освобождает её создателя от ответственности – после «Фау-2» в Пенемюнде начали разработку новой, более мощной ракеты, рассчитанной на поражение крупных объектов, но закончить проект просто не успели.


6. Операции «Скрепка».
Весной 1945 года фон Браун и его сотрудники решили сдаться в плен американцам. В июне 1945 года переезд самого шефа и его сотрудников в Америку был одобрен на уровне госсекретаря США, но до 1 октября 1945 года американской общественности ничего об этом известно не было. Спецслужбы «отмыли» фон Брауна от нацизма, он попал в число учёных, для которых Объединённое агентство по целям разведки США (Joint Intelligence Objectives Agency, JIOA ) создало фиктивные биографии и удалило упоминания о воинских званиях, членстве в НСДАП и о связях с нацистским режимом из открытых записей.


В итоге, фон Брауну, лично ответственному за обстрел Лондона, Антверпена, Парижа и гибели заключённых, вместо судебного разбирательства в качестве военного преступника, поручили возглавить американскую космическую программу.
7. Старт космической гонки.
Америке достался фон Браун, Советскому Союзу – сборочный завод «Миттельверк» и несколько уцелевших «Фау», правда без чертежей и расчётов. Как и американцы, русские ракетчики разобрали трофей до винтика и полностью скопировали. Это оказалось не просто, в стране для ракетостроения пришлось создавать современную техническую базу – к примеру, в конструкции «Фау» использовалось более 40 различных сортов резины, в то время как промышленность СССР производила только восемь.


Первая советская баллистическая ракета Р-1 была изменённой модификацией Фау-2, однако последующие Р-2 и Р-5 стали технологическим прорывом, а переработанная Р-7, двухступенчатая межконтинентальная баллистическая ракета, стала носителем первых искусственных спутников Земли.
Причём тут фон Браун? Фундаментальные принципы, лежащие в основе ракетной техники, не претерпели существенных изменений за эти 70 лет. Конструкция всех ракетных двигателей остается той же, большинство из них работает на жидком топливе, а в бортовых системах управления по-прежнему применяются гироскопы - все эти решения были впервые внедрены на его разработках. Мы всё ещё продолжаем жить в эпоху «Фау-2».
8. Карьера в США.
После нескольких переездов фон Браун и оставшаяся часть его команды из Пенемюнде обосновались в Форт Блисс, штат Техас, на крупной базе американской армии к северу от Эль-Пасо. Работа продвигалась медленно, любое предложение, касающееся новых идей о ракетах, отвергалось: американцы считали каждый цент. С 1956 года Браун возглавил программу разработки межконтинентальной баллистической ракеты «Редстоун» и космических ракет на его основе - «Юпитер-С», «Юнона» и спутника «Эксплорер».


Толчком к ускорению работ и их финансированию послужил запуск Советским Союзом первого искуственного спутника, только после этого Браун получил разрешение на запуск «Юноны» - спутник попал в космос с опозданием в один год. Именно вариант ракетоносителя «Редстоун» был использован в 1961 г.оду для запуска в космос первого американского астронавта Алана Шепарда.


9. Награды не обошли выдающегося учёного.


А неплохо бы все награды разом смотрелись вместе, да ещё на чёрном мундире?
10. Аполитичный гений.


Когда стало ясно, что Америка может смести целый город одной-единственной бомбой,
некий ученый, обратившись к отцу, сказал: "Теперь наука познала грех".
И знаете, что он сказал? Он сказал: "Что такое грех?"

Как часто в жизни одного человека могут претворяться исторические или литературные мифы? Думаем однажды, дважды - могут. Но мы хотим рассказать вам, как в жизни одного исторического лица многократно претворялись в жизнь рассказы о литературном герое.

Имя исторического лица - Вернер фон Браун, германский конструктор, сделавшийся известным в Америке и мире, благодаря своему вкладу в области ракетостроения и космических полётов.

Имя второго - Карл Иероним фон Мюнхаузен, герой сказок и рассказов имевший реального исторического прототипа. О них наш рассказ.

Семья. Детство и юность фон Брауна

Вернер Магнус Максимилиан фрайхерр фон Браун родился не рано и не поздно в своей семье. Это к тому, что был он вторым из трёх сыновей Магнуса фон Брауна и Эмми фон Квистроп, происходивших, в свою очередь, из аристократических семей. Местом своего рождения в день 23 марта 1912 года обязан он Вирзицу (Выжиск,польск.) провинции Позен (Познань, польск.), которая на тот момент находилась на территории Пруссии и ещё недолгое время оставалась в составе Германии.

Фрайхерр (фрайгерр - свободный господин, обращение - барон) - один из видов титулованного дворянства в немецкоязычных странах до 1919 года, немецкий аналог титула барон.

Три брата. Вернер в центре

По окончании Первой мировой войны по Версальскому договору земли Восточной Пруссии переходили к Польше. И семьи, которым было ещё что терять, переезжали в Германию. Семья фон Браунов сначала обосновалась в Гумбиннене (Гусев, Калининградская область), где отец был президентом Гумбинненского правительства, а затем в Берлине, где старший фон Браун будет занимать пост министра продовольствия и сельского хозяйства Веймарской республики.

Немного отвлечёмся и расскажем о некоем образе, который юный барон лицезрел в гумбинненской Фридрихшуле.

Уникальная фреска с изображением сцены встречи короля Пруссии Фридриха Вильгельма I с переселенцами из Зальцбурга (ныне Австрия, а на тот момент - Германия) была создана академиком Кёнигсбергской академии художеств Отто Хайхертом в 1912 -1913 годах по заказу правительства города. Поводом для написания картины послужило окончание строительства нового здания Фридрихшуле, гимназии для мальчиков, которая готовилась отметить свое 150-летие. Кроме этого, Гумбиннен вёл подготовку к 200-летию переселения в Пруссию зальцбуржцев, изгнанных со своей родины за приверженность к протестантизму. Прибывшие в Гумбиннен по приглашению короля Пруссии зальцбуржцы обрели новую родину на прусских землях. Фреска впечатляет как своими размерами (16×8 м), так и обилием персонажей. Фреску венчают слова, приписываемые королю Пруссии:

«Мне - новые сыновья, вам - милая Родина».

По европейским меркам безлюдная Восточная Пруссия вообще всегда была краем переселенцев - первая «волна» пришла в XIII - XIV веках вместе с тевтонцами, вторая - в XVI веке, превратив этот край в оплот протестантизма, ну а третья, когда в 1709 -1711 годах Пруссия была поражена чумой, от которой умерло до половины её населения, да и сам край был неспокойный, соседи воинственные, в общем - обезлюдевшие земли надо было срочно заселять. Охотнее всего откликнулись протестанты в окрестностях Зальцбурга, которым «закрутил гайки» тамошний католический епископ, и новой родиной им с 1730-х годах стал Гумбиннен.

Фреску замазали в первые годы советской власти в Пруссии (после 1947 года), и на её месте полвека было изображение Ленина. С тех пор сменилось несколько поколений, о прошлом успели забыть, и когда в колледж в 1990 - 2000 годах вдруг начали приезжать немцы, в том числе бывшие жители Гумбиннена, желающие посмотреть фреску, работники колледжа недоумевали. Однако в итоге фреску спасло качество советской побелки и краски, экспертиза показала её восстановимость, деньги собрали как местные, так и немцы, и в 2006 - 2008 годах фреску расчищали и обновили реставраторы из Петербурга. [ 1 ]

К сюжету этой фрески, как к воспоминанию детства фон Брауна, мы вернёмся в третьей части.

Определённо, юный герой наш был тем, кого обычно называют «вундеркинд», но в самом начале жизни пристрастия его лежали в сфере гуманитарной. Овладев же игрой на скрипке и фортепиано, юный Вернер фон Браун начал брать уроки у известного композитора. Кто знает, может это «музыка сфер» уже звала его к себе? Другой его талант призывал к организации «ватажек» и он был заводилой многих шалостей и проказ сверстников.

Пытаясь привить интерес к учёбе и точным знаниям, баронесса дарит сыну телескоп на конфирмацию.

Конфирмация - у католиков и протестантов (в разных формах): обряд приёма в церковную общину подростков, достигших определённого возраста.

Подарок и прочитанный роман Жюля Верна передают Вернеру неожиданную мечту-идею. Теперь во что бы то ни стало он мечтает о полёте на Луну.

Сменив несколько закрытых учебных заведений, в 1928 году родители перевели его в интернат имени Германа Литца на острове Шпикерог в Восточной Фризии. Здесь он добыл экземпляр книги «Ракета для межпланетного пространства» Германа Оберта. Браун и прежде был очарован идеей космических полётов, а теперь он стал целенаправленно заниматься физикой и математикой, чтобы потом конструировать ракеты.

Герман Юлиус Оберт (1894 - 1989) - один из пионеров мировой космонавтики. В 1908 году окончательно пришёл к выводу о том, что в космос можно выйти только с помощью ракеты. 16-летний гимназист совершенно верно определил и вторую задачу - выбор топлива для ракетного двигателя. До него единственным видом топлива был порох. Герман уже в 1912 году самостоятельно нашёл математическое выражение, которое известно как «формула Циолковского», и использовал его как руководство к решению поставленной задачи. Ему было ясно, что решение невозможно найти при ориентации на твёрдое топливо (на достигнутом к тому времени уровне развития техники). Поэтому он пришёл к мысли о необходимости использовать в качестве топлива смесь водорода и кислорода. Заметим на будущее,что из частиц этих газов состоит молекула воды.

В 1917 году сконструировал жидкотопливную ракету.

В 1923 году издал за свой счёт «Практику межпланетных путешествий», которая переиздавалась с дополнениями до 1984 года.

Эта книга обобщала проведённые им ранее работы и заканчивалась (уже в 23-м году) следующими тезисами:

1 - При современном состоянии науки и техники возможно создание аппарата, который может выйти за пределы земной атмосферы.

2 - В дальнейшем подобные устройства смогут развивать такую скорость, что вместо падения на Землю войдут в межпланетное пространство, преодолев земное притяжение.

3 - Имеется возможность создать такие устройства, которые смогут выполнить подобные задачи, имея на своём борту человека, вероятно, без серьёзного ущерба его здоровью.

4 - При определённых условиях создание таких устройств может стать вполне целесообразным. Такие условия могут возникнуть в ближайшие десятилетия.

Таким образом, труд Оберта очертил исчерпывающе проблематику развития космоса в ХХ столетии и стал настольной книгой для всех «больных» космосом.

Оберт состоял в переписке с Годартом и Циолковским. Прожил долгую жизнь, был научным консультантом многих, в том числе, Вернера фон Брауна, и даже находился в центре НАСА в 1969 году в некий исторический момент.

Замечательная история о боевом коне Мюнхаузена, перерубленном пополам

Мы решили построить повествование о жизни Вернера фон Брауна, опираясь на узнавание в его историях, историй о бароне Мюнхаузене, поскольку можно провести некоторые сравнения. Когда, рассказывая о фон Брауне, мы будем видеть истории, схожие с «Приключениями барона Мюнхаузена», то будем приводить параллельно отрывки из «Приключений». О правомочности таких аналогий - судить читателям. Начнём прямо сейчас.

Итак, Вернера часто перемещали из одного закрытого учебного заведения в другое, и это имело для родителей смысл. Его деловая активность внушала им серьёзные опасения…

В середине 1920-х годов твердотопливные или «пороховые» ракеты уже использовались в качестве сигнальных на морских судах. Видимо, они были в свободной продаже. Начались опыты по конструированию автомобилей, оснащённых такими ракетными двигателями. Пионерами в этом деле были Макс Валье и Фриц фон Оппель.

Лавры первопроходцев лишили сна юного барона.

«Он отправился в Берлин и купил там полдюжины сигнальных ракет. Он привязал ракеты к небольшому фургончику, в котором семейство фон Браун иногда путешествовало по побережью, и отправился на этом транспорте к одной из главных берлинских улиц - к Тиргартен-Аллее. Там он поджёг фитили, соединённые с находящимся в ракетах твёрдым топливом, а точнее с порохом, и модернизированный им автофургон рванул вперёд по улице, оставляя за собой огненные языки пламени. Прохожие были в ужасе от увиденного и шарахались во все стороны. Сам Вернер успел только проводить свое детище взглядом. К счастью, никто из прохожих не пострадал, и полиция, вначале арестовавшая юного изобретателя, вскоре выпустила его, посоветовав министру сельского хозяйства подержать своего отпрыска под домашним арестом». [ 2 ]

В другом источнике, однако, написано,что это был прицеп, то есть, не самостоятельно движущееся средство.

А теперь одна история от Мюнхаузена:

«Конь мой пил и пил не отрываясь. Я с удивлением смотрел на него минут пять или десять, и, когда наконец я обернулся, чтобы взглянуть, не собираются ли уже мои люди, - что я увидел? У бедного животного недоставало половины туловища и задних ног, и вода, вливавшаяся в него спереди, выливалась струей сзади, нимало не освежая моего доброго коня… Пока я раздумывал над этой загадкой, с противоположной стороны площади прискакал мой стремянный и, перемежая свою речь целыми потоками чистосердечных поздравлений и крепких ругательств, объяснил мне, каким образом я очутился один и почему у меня недостаёт половины лошади.

Когда я проник в крепость следом за бегущими турками, в воротах внезапно упала опускная решетка, которая начисто отрезала заднюю часть моей лошади, что, впрочем, не помешало мне гнать перед собой толпу неприятеля и вытеснить его через противоположные ворота.

Выслушав этот рассказ, я погнал половину моей лошади и непостижимо быстрым галопом прискакал назад, к воротам, где нашёл и вторую половину бедного животного, которая также рьяно преследовала бежавших прочь солдат турецкого гарнизона. Искусный лекарь моего отряда сшил вместе обе половины лошади, взяв для этого лавровые побеги, так как ничего иного под рукой не нашлось.

Это, впрочем, оказалось очень кстати, потому что лавровые побеги пустили корни в теле лошади, выросли и образовали лавровую беседку, так что во время этого и следующего походов я, в буквальном смысле, пребывал в тени своих лавров».

Таким образом, у нас напрашивается сравнение, что фургончик либо прицеп - это «вчерашний день» ракетостроения (задняя половина лошади), а передняя половина лошади - это «завтрашний день» космонавтики, который пока ещё не знает, как лететь к звёздам, используя жидкое топливо.

Между детством и Рейхсвером

Весной 1930 года Вернер стал студентом Политехнической школы в пригороде Берлина Шарлоттенбурге.

В конце 1920-х годов по всей Германии, и в её столице в особенности, многие молодые люди были увлечены идеей создания ракет для космических путешествий. Энтузиасты ракетостроения организовали «Общество космических путешествий», которое, по их мнению, должно было помочь им осуществить свою мечту. В Берлине Вернер стал активным членом этого общества. Там же произошло знакомство с Германом Обертом.

На базе «Общества» Оберт сконструировал первый жидкотопливный двигатель для ракеты, испытал его и получил авторскую лицензию. Но финансирования далее не предвиделось и он уехал преподавать в Румынию.

Оставшись без Оберта, его молодые коллеги, не покладая рук, творили новые проекты и искали под них финансирование. Спецы Рейхсвера проявляли интерес, но их не устраивало ни качество предъявленных образцов, ни отсутствие технической документации.

Связи решают всё

По условиям Версальского договора Германия была связана ограничениями и запретами производства нескольких видов вооружения. А вот ракеты были принципиально новой техникой, поэтому военспецы так ухватились за наших энтузиастов.

Юный Вернер фон Браун не смирился с этой неудачей. Он собрал данные об испытаниях ракет и разработках, созданных членами «Общества», и отправился к полковнику Карлу Бекеру, возглавлявшему в те годы отдел баллистики и вооружений Рейхсвера. Бекер встретил Брауна довольно тепло (по материалам автобиографии Бекер был другом старшего фон Брауна) и, выслушав все предложения юного конструктора, предложил группе разработчиков новую сделку. Армия готова была оказать им финансовую поддержку в том случае, если они согласятся продолжить свои работы в условиях строгой секретности. Однако Рудольф Небель, наиболее влиятельный из членов «Общества», стал возражать против этого условия. Он явно не желал, чтобы их творческий коллектив превратился в чисто армейское подразделение.

Узнав об этом, Бекер предложил фон Брауну другой вариант: до получения степени бакалавра продолжать научную работу в Берлинском университете за счёт средств, выделенных Рейхсвером. Сам Бекер был профессором этого университета. При этом темой научной работы фон Брауна должно было стать исследование ракетных двигателей на жидком топливе.

Работа на Рейхсвер

Экспериментальные исследования по теме своей докторской диссертации Вернер фон Браун проводил в военно-исследовательской лаборатории в Куммерсдорф-Вест. О результатах этих исследований юный барон доложил 1 октября 1932 года. Тогда ему было 20 лет. После этого доклада он сразу же был удостоен степени бакалавра. Он сблизился с инженером-механиком Генрихом Гройновом и другим энтузиастом ракетостроения - Вальтером Риделем. Они начали работать под управлением армейского офицера-артиллериста полковника Вальтера Дорнбергера. Вскоре Дорнбергер отдаёт Вернеру технические функции управления, оставляя за собой лишь административные. В таком раскладе тандем сохранился до 1945 года.

Уже находясь в США, Вернер фон Браун так объяснял причины того, что он и его соратники начали работать на нацистов:

«Мы нуждались в деньгах для проведения наших экспериментов, а германская армия была готова нам помочь. Мы решили воспользоваться этой возможностью, совершенно не задумываясь о последствиях, к которым приведёт наше сотрудничество с рейхсвером. Следует также отметить, что в 1932 году идея очередной мировой войны выглядела абсурдной. Нацисты ещё не были у власти, и у нас не было каких-либо причин предполагать, что то, что мы делаем, в будущем будет использовано против человечества. Нас всех увлекало лишь одно - исследование космического пространства. И нашей главной заботой было получить как можно больше от Золотого Тельца, которым в те годы казалась нам германская армия». [ 2 ]

Тридцатого января 1933 года канцлером Германии стал Адольф Гитлер, и с того дня де-факто фон Браун работал уже на нацистов.

Все изыскания, связанные с ракетами, были запрещены частным компаниям и лицам.

Интерес же фон Брауна к космическим путешествиям и его работа на нацистов вовсе не являлись взаимоисключающими. В Германии начала 1930-х годов для того, чтобы финансировать свои космические проекты, фон Брауну не оставалось ничего другого, как создавать ракетное оружие. Более того, если нацисты и поддерживали космические проекты, то лишь потому, что считали запуск космического корабля с человеком на борту ещё одним подтверждением исключительной роли Германии в истории человечества. Именно поэтому нацистские власти в гитлеровской Германии стали спонсором космических программ Вернера фон Брауна.

Все ракеты, созданные фон Брауном и Дорнбергером для германской армии, воплощали в себе всю сумму знаний о космических аппаратах и системах, которые были накоплены немецкими учёными и инженерами к тому времени.

Пять лет очковтирательства

Боевые ракеты в документах назывались «агрегатами».

Во время работы над созданием А-2 фон Браун закончил работу над докторской диссертацией и отправил её рукопись в Берлинский университет. Его диссертационная работа «Конструкторские, теоретические и экспериментальные разработки для решения проблемы создания ракеты на жидком топливе» была одобрена учёным советом университета 27 июля 1934 года и сразу же была отмечена грифом «Совершенно секретно». Она была опубликована лишь после окончания войны. Таким образом, Вернер фон Браун в возрасте 22 лет уже получил докторскую степень и известность в научных кругах Германии. Талант и целеустремленность учёного позволили ему стать лидером в области ракетостроения не только в Германии, но и во всём мире.

В декабре 1934 года фон Браун и Вальтер Дорнбергер, наконец, оправдали ожидания своих армейских спонсоров и осуществили успешный запуск сразу двух ракет А-2. Испытания ракет производились на острове Боркум в Северном море. Обе ракеты достигли заданной высоты около 2 - 3 км над уровнем моря.

Вскоре фон Браун объявляет о создании А-3, которая в отличии от А-2 является управляемой и имеет сложную траекторию. В результате Дорнбергер и фон Браун получили 6 миллионов марок от Вермахта и на 5 миллионов марок больше от Люфтваффе на разработку ракет и реактивных двигателей, а также на строительство новых производственных корпусов и испытательного полигона в удалённом уголке мыса Пенемюнде на острове Узедом в Балтийском море.

Вернер фон Браун был назначен техническим директором секретного объекта и занимал этот пост до тех пор, пока база на Пенемюнде не была превращена в груду развалин после бомбардировок мыса английской и американской авиацией.

К декабрю 1937 опытные ракеты А-3 были готовы. Но их испытания не были удачными. Было принято решение о разработке А-5.

В начале 1939 года Люфтваффе осознало, что его участие в ракетной программе армии - довольно дорогое удовольствие, и решило пойти другим путём. Люфтваффе сохранил за собой лишь свои аэродромы, а всю остальную недвижимость и проблемы с ракетами уступила армии. То, что перешло под контроль армии, стало называться довольно скромно - «Армейское подразделение Пенемюнде».

23 марта 1939 года барону исполнилось 27 лет и в этот же день они с Дорнбергером впервые предстали перед Гитлером, чтобы спасти проект, который с 1934 года ничем не порадовал армию. Дорнбергер рассказал Гитлеру о ракете А-4 (более известной затем как ФАУ-2), которая должна была стать самым мощным оружием Германии.

Работа над ФАУ-2 в нацистской Германии

В феврале 1940 года Гитлер заморозил все проекты по разработке новых видов вооружений, на осуществление которых требовалось более года. Германская армия продолжала разработки ракет на мысе Пенемюнде, задействовав средства с других, менее перспективных проектов. В этой программе принимало участие свыше 4 тысяч высококвалифицированных рабочих и инженеров.

Ракета А-4 была готова к пробному запуску лишь через два с половиной года. Первая управляемая ракета этого типа была запущена с 7-ой стартовой площадки Пенемюнде 13 июня 1942 года. Этот запуск не был успешным.

Через полтора месяца после успешного запуска А-4 ход войны начал меняться явно не в пользу Германии. Летом 1942 года германская 6-я армия столкнулась с упорным сопротивлением советских войск под Сталинградом. Девятнадцатого ноября Красная Армия начала контрнаступление, которое к концу января 1943 года изменило ход войны. Из 330 тысяч солдат и офицеров 6-й армии уцелели лишь 100 тысяч. Все они оказались в плену. После столь огромных потерь, когда многие немецкие семьи лишились отцов, братьев, сыновей и мужей, народ Германии начал осознавать, что Третий рейх просуществует недолго и вся Германия скоро подвергнется массированным бомбардировкам советской, английской и американской авиаций с последующим вторжением войск противников на территорию страны.

Интриги Гиммлера

В мае 1943 года Альберт Шпеер, занимавший важный пост в министерстве вооружения и боеприпасов, вместе со своими советниками стал свидетелем успешного запуска А-4 на мысе Пенемюнде. Через два дня после этого события Шпеер сообщил Дорнбергеру, что тому присвоено звание генерал-майора. Во время испытаний А-4 на Пенемюнде присутствовал и рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Именно он и предложил Гитлеру повысить приоритет разработок ракетного оружия.

Каждое очередное поражение немецкой армии вызывало у Гитлера приступ ярости, смешанной с отчаянием. Теперь ему не оставалось ничего иного, как стать энтузиастом тех проектов, которые по его приказу были заморожены в начале 1940-х годов, когда он считал, что война уже практически выиграна. Седьмого июля 1943 года генерал-майор Дорнбергер получил приказ информировать фюрера о состоянии разработок ракет А-4. Вместе с фон Брауном и Эрнстом Штайнхоффом Дорнбергер отправился в Восточную Пруссию, в городок Растенбург, в окрестностях которого находилась ставка Гитлера, называемая «Волчье логово».

Гитлеру показали этот фильм о новой ракете, который Вернер сопровождал комментариями. В случае, если бы фюрера и сопровождавших его лиц фильм не впечатлил, Браун и его коллеги были готовы повторить запуск А-4 в небо Балтики.

Альберт Шпеер описал выступление фон Брауна и впечатление, произведённое на фюрера такими словами:

«Фон Браун выступал уверенно, без тени робости. В его голосе совершенно отсутствовали нотки юношеского энтузиазма. Свою теорию он изложил настолько чётко и понятно, что, начиная с этого дня, Гитлер стал поклонником гениального учёного».

Когда фон Браун закончил презентацию нового вида оружия, Вальтер Дорнбергер дал некоторые пояснения по поводу его производства. Дискуссия между слушавшими и выступавшими свелась лишь к выяснению того, должна ли А-4 запускаться с передвижных установок или из стационарного подземного бункера. Дорнбергеру больше нравился первый вариант, но фюрер почему-то предпочитал второй. Понятно, что победу в этом споре одержал Гитлер, и он тут же распорядился начать строительство подземных шахт для ракет. А Вальтер Дорнбергер утешился тем, что получил то, о чём давно мечтал - высокое воинское звание.

После встречи за заслуги перед Третьим рейхом был награждён и Вернер фон Браун. Гитлер утвердил его в звании титулярного профессора..

После того как ракетчики оказались под покровительством Гитлера, ими тут же заинтересовались и разведки стран, воюющих с Германией, особенно - британская. В ночь с 18 на 19 августа штаб ВВС Великобритании отправил к мысу Пенемюнде 497 «Стирлингов», «Галифаксов» и «Ланкастеров». Эта операция была санкционирована Уинстоном Черчиллем. В результате массированной бомбардировки предполагалось уничтожить не только саму ракетную базу, но и всех учёных, инженеров и рабочих, трудившихся над созданием ракет. И, конечно же, одной из главных целей были сами ракеты, угрожавшие прежде всего Англии. Воздушный налёт продолжался 45 минут, и после того, как все бомбы были сброшены, мыс был полностью охвачен огнём. Однако выполнить боевую задачу до конца английским пилотам так и не удалось. Большинство немецких учёных и инженеров успели спрятаться в бомбоубежищах. Из 4 тысяч немецких граждан, проживавших на Пенемюнде, включая и членов семей ученых, конструкторов и других специалистов, погибли 178 человек. Погибли также 557 иностранных рабочих, в основном русских и поляков, которых германские власти использовали на подсобных работах. Эти несчастные были заперты в своих бараках в специальном лагере, в южной части базы Пенемюнде.

Прицельное бомбометание англичанам осуществить не удалось, и разрушения оказались не столь сильными. Черчилль и командование британскими ВВС были крайне огорчены. Довольно много ракет «ФАУ-2», находившихся в процессе сборки, не получили каких-либо серьёзных повреждений. Тем не менее налёты могли повториться, и Гитлер приказал перевести производство ракет на секретный подземный завод в горах Гарц в Центральной Германии. Организацию прокладки тоннелей и строительства производственных корпусов Гитлер поручил Гиммлеру (на самом деле Гиммлером уже затыкали бреши в управлении армией).

В феврале 1944 года Гиммлер позвонил фон Брауну и пригласил его в штаб-квартиру СС в Хохфельде, в Восточной Пруссии.

«Я надеюсь, что вы понимаете, насколько важно для нас иметь ракету А-4, - сказал Гиммлер. - Весь немецкий народ надеется, что это чудесное оружие позволит вермахту защитить нашу страну от её врагов… Что касается вас лично, то я представляю, как вам надоели штабные армейские крысы с их бюрократическими закорючками. Почему бы вам не перейти непосредственно под моё подчинение? Вы, несомненно, знаете, что никто не имеет такого влияния на фюрера, как я, и поэтому моя поддержка будет для вас более эффективна, чем усилия всех генералов вермахта вместе взятых».

«Господин рейхсфюрер, - тут же ответил Браун, - я не вижу для себя лучшего начальника, чем генерал Вальтер Дорнбергер. То, что мы не всегда укладываемся в сроки, связано скорее с техническими проблемами, чем с чиновничьей волокитой. Ракета А-4 подобна цветку, и для того, чтобы он распустился, необходим солнечный свет, правильно рассчитанная доза удобрений и добросовестный садовник. То средство, которое предлагаете вы, аналогично жидкому свежему навозу. Такое удобрение, конечно же, очень эффективно, но вполне может и погубить наше нежное растение» [ 11 ].

Говорил он это Гиммлеру, как он это утверждает в своих записках - вопрос, но известно, что барон был покровителем любому проекту и человеку, с которыми его связывал труд, поэтому вряд ли бы он «сдал» своего шефа.

Три недели спустя фон Браун был арестован агентами гестапо. Он и несколько его подчинённых, включая младшего брата Магнуса, обвинялись в измене государственным интересам. Гестапо заявило, что фон Браун и его люди мечту о космических полётах ставят выше важной работы по созданию ракеты «ФАУ-2» для рейха. Арестованных продержали в застенках в Штеттине в течение двух недель, до того момента, пока вмешательство Вальтера Дорнбергера и ходатайство Альберта Шпеера не открыли им путь на свободу.

Фон Браун невольно оказался втянутым в разборки между вермахтом и СС, и после ареста его репутация у нацистов пошатнулась. Даже после освобождения многие из высокопоставленных нацистов были уверены в том, что для него исследования космоса имеют более высокий приоритет, чем служение делу национал-социализма. Но после окончания войны тот случай, когда гестапо объявило фон Брауна врагом Третьего рейха, стал для него спасательным кругом.

В истории с арестом фон Брауна и его коллег есть немало загадочного. Гестаповские палачи обычно не церемонились с арестованными, и даже с генералами вермахта. Обычно их пытали не только с целью выбить признание, но и для того, чтобы получить информацию о реальной подрывной деятельности в Третьем рейхе. Однако с Брауном и его людьми, если верить отчётам гестапо, в тюрьме обращались очень хорошо. В этих отчётах не было ни слова о том, что аресты офицеров вермахта или гражданских служащих, работавших на Пенемюнде, были следствием доносов, написанных фон Брауном или кем-либо из его коллег. Из всего этого можно сделать вывод, что фон Браун и его товарищи были пешками в хитроумной игре, которую Гиммлер вёл против генералов вермахта, и он, конечно же, был заинтересован в том, чтобы защитить фон Брауна и его людей и использовать их при случае ещё раз.

В конце концов Гиммлеру не удалось подчинить своему ведомству заводы и исследовательские лаборатории Пенемюнде, но под его началом оставался завод «Миттельверк», на котором производились ракеты «ФАУ-2». Последующими пусками ракет на мирное население Европы руководили офицеры СС.

«Миттельверк» - самый крупный военный подземный секретный завод в горном массиве Гарц около города Нордхаузен. Его постройка началась в августе 1943 года. Цель - производство ФАУ-2 и турбореактивных двигателей БМВ-03 и ЮМО-004, используемых на истребителях и бомбардировщиках. Серийное производство ракет фактически было - с января 1944 по март 1945, при этом при плане 13500 единиц было произведено 5946. Основной причиной невыполнения плана в отчётах указывался саботаж заключённых, работавших на производстве. В наказание - сотни людей были повешены и расстреляны. В целом же на производстве ФАУ-2 тысячи людей умерли от истощения и невыносимых условий труда. Рядом для нужд завода существовал концлагерь Бухенвальд, но потом были созданы более 40 собственных лагерей (например, Дора-Миттельбау). Важно отметить, что среди всех жертв ФАУ-2 были и немецкие вольнонаёмные рабочие, которые также, как и заключённые лагерей, умирали на производстве от истощения и ужасных условий труда.

Обобщающее заключение по сотрудничеству фон Брауна и его команды с нацистами или «кому война - а кому мать родна»

Прежде мы должны сказать о тех жертвах, которые понесла Западная Европа из-за деятельности фон Брауна за 13 лет работы его коллектива на Рейхсвер, Вермахт и Люфтваффе..

Нацистская пропаганда называла ФАУ-2 «Оружием возмездия». Ракеты направлялись на цели, находившиеся в Париже, Антверпене, Лондоне, других города Британии и Европы. От их взрывов за период с сентября 1944-го по март 1945-го погибло 2724 человека, несколько тысяч было ранено.

Число это в разы меньше, чем число жертв в лагерях и на заводе при строительстве ракет. Каждая человеческая жизнь бесценна, но как измерить вину разработчиков перед человечеством (а она несомненна, поскольку создатели знали как используются их творения), если они создавали не только орудие убийства, но и межпланетную ракету? Об этом мы не упоминали, но баллистическая ракета покидала земную атмосферу во время полёта к цели. Именно А-4 и другие разработки стали впоследствии теми ракетами, которые потом первыми полетели в космос в СССР и США. Возможно, именно благодаря тому, что завод «Миттельверк» попал в советскую зону оккупации, Сергей Павлович Королёв стал главным конструктором института «Нордхаузен» на базе завода.

Вопрос нами заданный о вине барона перед человечеством не так прост, как кажется. Легко его объявить нацистским пособником, исчадием ада и закрыть вопрос. Но нужно помнить, что сама тема нацизма - жупел (ярлык, которым отпугивают людей от какой-то информации). Но Вернер фон Браун, как учёный, ради науки готов был работать на кого угодно и в этом проявляется, конечно, его личное злонравие, его нечувствительность к боли и страданиям тех, кто трудился и умирал на заводах, но это не делает его 100% злодеем, хотя сам он нёс эту грязь работы на нацистов на себе всю жизнь. Но справедливости ради, надо сказать, что таковы в то время были многие учёные. И это проблема в целом всей западной науки, которая в её становлении и развитии вывела этичность за свои рамки. Оттуда многие бесчеловечные эксперименты над людьми (и не только над ними) нацистов и японцев (и не только их). Оценивая деятельность Вернера фон Брауна, нужно дать адекватную оценку всей западной науке. Только в последние годы начало появляться понимание, что некоторые эксперименты неэтичны, а потому не должны проводиться, либо должны находиться другие методы решения поставленных перед наукой задач. Только, когда общеконцептуальная основа культуры (особенно - культуры западной цивилизации) начала трещать по швам, тогда начала изменяться под давлением обстоятельств и нравственная основа науки, начали подниматься вопросы этики науки.

Таким образом, оставим на совести каждого право оценить этот период деятельности фон Брауна и его команды. Отметим, что разработчики, поймав на «хайпе» Гиммлера, а через него - Гитлера, сами того не ведая, приблизили победу над фашистским вермахтом, тратившим усилия и средства на создание «Орудия возмездия». И это не только наше мнение. О такой реакции есть упоминание от имени Бориса Чертока, который, вместе с Королёвым работал в институте «Нордхаузен». [ 10 ]

И чуть под другим углом. Пресловутая гонка вооружений является для конструкторов наилучшим источником финансирования, если свою пользу они сумеют объяснить военным. Об этом и поговорка:

«Кому война - а кому мать родна».

Само по себе ракетостроение вообще изначально избегало жертв человеческими жизнями:

«…То, что в противоположность авиации, бывшей прыжком в неизвестное, где техника пилотирования отрабатывалась со многими жертвами, полёты на ракете оказались менее трагичными, объясняется тем, что основные опасности были предсказаны и найдены способы их устранения» (Герман Оберт).

Но начало космонавтики как американской, так и советской омрачено жертвами завода «Миттельверк».

Полёт на ядре или камикадзе Люфтваффе

«Итак, мы осаждали какую-то крепость, и командующему крайне важно было получить точные сведения о том, что творилось за её стенами… При штабе не было ни одного подходящего человека, которого можно было бы послать в крепость на разведку с надеждой на успех. И когда я обдумывал все затруднения, какие пришлось бы преодолеть, чтобы пробраться через форпост, караулы и крепостные стены, у меня вдруг мелькнула мысль, нельзя ли добиться этого иным способом!.. И вот, не сказав никому ни слова о своём плане, я встал возле одного из самых крупных орудий и внимательно ждал того момента, когда раздастся команда: «Пли!» и канонир поднесёт к затравке фитиль… Как только ядро вылетело из дула, я вмиг вскочил на него, рассчитывая проникнуть на нём в крепость.

Однако пока я летел по воздуху, в голове у меня теснились всевозможные соображения. «Да уж! - думал я. - Туда-то я, положим, попаду; а как выбраться потом оттуда? И что будет со мной в крепости?.. В пылу рвения я не снял даже мундира, поэтому во мне тотчас же признают шпиона и повесят на ближайшем дереве… Нет! Это был бы первый представитель рода Мюнхаузенов, которого постиг бы такой конец!..»

Поэтому я быстро решил воспользоваться первым встречным ядром, брошенным из крепости, как обратным экипажем; а так как вскоре мимо меня летело одно из неприятельских ядер, то я не упустил случая, перепрыгнул со своего ядра на вражеское и таким образом вернулся назад, хотя и ничего не сделав, но зато целым и невредимым.

Мюнхгаузен! - крикнул султан, надрываясь со смеху. - Мюнхгаузен! Хотел бы я видеть эту картину! Это, должно быть, была забавная прогулка!..

Конечно, ваше высочество! - ответил я. - И я рад, что дело кончилось благополучно, потому что я чуть было не погиб. Ядра - страшно гладкие, и мне с трудом удавалось сохранять равновесие. Но счастье - удел молодости!..» [ 3 ]

…А в Люфтваффе была такая барышня - Ханна Райч, лётчик-испытатель и валькирия по-совместительству.

И пишут, что у них с бароном, одно время, был роман, но потом Ханна гораздо круче взяла, говоря по-ихнему, ранверсман сделала. Так вот, она шибко носилась с идеей камикадзе. Под проект даже название выделили - «Эскадрон Леонида». По примеру подвига трёхсот спартанцев. И все крупные мужи Рейха эту идею рубили на корню, и Гитлер рубил… но не запрещал.

И отобрали не триста, а двести добровольцев и говорят: «Вернер фон Браун построил для вас 175 крылатых ракет V-4. Будем учится в кабину залезать»

Ну, они возмущаться стали: «Нас - 200, а ракет - 175! Как так! Давайте в «русскую рулетку» играть, кто не полетит!» А один возьми, да и спроси: «Извините, панове, а катапультироваться будем учиться?» А ему отвечают: «Катапульта не предусмотрена, парашют - невозможен». Спартанцы закисли и пошли самолётов просить. Самолёты им дали, но как-то бездарно они их использовали в мае 45-го. Нужно было свои мосты уже уничтожать. Так только на подрыве одного моста тридцать пять касатиков сгинуло.

Между крокодилом и львом

Когда раскаты советских орудий уже слышны были на острове Узедом, барону пришлось принимать решение, кому сдавать в плен свою команду. По обстоятельствам рождения и вытекающей из него сословной морали выбор падал в пользу Америки, а по соображениям уникальности его технического таланта… опять же на Америку. Вернер знал, в Советской России у него есть двойник - Сергей Королёв. А в США Годдард был уже не у дел и в августе того же года - скончался. Поэтому, решает барон, к нашим звёздам мы полетим через те же тернии вооружений. Работали на «немецкого дракона», теперь предложим свои услуги «англосаксонскому льву». Где наша не пропадала!

«…После короткого отдыха я в одиночестве тронулся дальше и скоро добрёл до бурного потока; я хотел было присесть здесь, как раздавшийся за моей спиной шум заставил меня повернуть голову и осмотреться. И что же я увидел? Здоровенного льва, который уверенно шёл прямо на меня. Не задумываясь над тем, что мой заряд самой мелкой дроби может лишь пощекотать царю зверей ноздри, я схватил ружьё и спустил курок…

Величественный хищник остановился лишь на мгновенье, тряхнул головой и, готовясь к прыжку, испустил грозный рёв. К своему стыду, я должен сознаться: молодой барон Мюнхаузен до того потерял голову, что решил искать спасения в бегстве… Я повернулся, и… - у меня до сих пор ещё дрожь пробегает по телу, когда я вспоминаю этот момент… - в нескольких шагах от меня стоит омерзительный крокодил, уже раскрывший свою страшную пасть, чтобы проглотить барончика!.. Представьте себе, друзья мои, весь ужас моего положения!.. За мной - лев, передо мной - крокодил, слева - бурный поток, справа - пропасть, кишащая ядовитыми змеями. Мне кажется, и с Геркулесом в таком положении случилось бы то же самое, что со мной: я тотчас же потерял сознание и замертво упал на землю, будучи уверен, что мне пришёл конец или на зубах крокодила, или в львиной пасти!

Благодарю вас за участие, которое при мысли о моем незавидном положении, как я вижу, покрыло ваши лица мертвенной бледностью… Однако успокойтесь!.. Спустя несколько секунд я очнулся от сильного, но непонятного звука. Я отважился приподнять голову - и что же вы думаете?.. Разъярённый лев перескочил через меня и попал прямо в пасть крокодила. Голова одного завязла в глотке второго, и оба стараются изо всех сил отделаться друг от друга. Я проворно вскочил на ноги, вытащил нож и одним ударом отсек льву голову, так что его туловище рухнуло возле моих ног. Затем прикладом ружья я ещё глубже забил львиную голову в пасть крокодила, который от этого задохнулся и околел». [ 3 ]

Далее, приходит спасительный звонок от Ганса Каммлера, который предписывает эвакуировать документацию и самим выдвигаться в район завода на юг Германии. Но самое удивительное, что канал связи с заводом на тот период носил название «Мюнхаузен» [ 7 ]. То есть звонит «Мюнхаузен» и голосом Каммлера торопит в лапы американцев, которые наступают на юг…

В марте 1945 года Вернер фон Браун отправился в Берлин на совещание. Но не доехал. Водитель уснул за рулём, машина перевернулась и барон сильно повредил руку. Поэтому, когда он попал к американцам, на руке его была повязка.

Что говорят нам от имени Мюнхаузена?:

«…Я упоминаю об этом деле только потому, что в результате чрезмерного напряжения во время боя моя правая рука так разошлась и непроизвольно продолжала рубить направо и налево даже после сражения, и мне пришлось целую неделю держать её в повязке. Воспользовавшись этим, турки врасплох напали на меня из засады и, безоружного, захватили в плен».

Правда, у Вернера загипсована левая рука.

Но и это ещё не всё.

Поскольку барон сдаёт американцам команду в районе «Миттельверка», они забирают с собой в Америку целые ракеты ФАУ-2 (около ста штук), оставляя Королёву разобранные ракеты и документацию завода, спрятанную в шахте!!! [ 4 ]

По физике (1934)

Вернер Магнус Максимилиан фрайхерр фон Браун (нем. Wernher Magnus Maximilian Freiherr von Braun ; 23 марта , Вирзиц , провинция Позен , Пруссия - 16 июня , Александрия , Виргиния , США) - немецкий, а с конца 1940-х годов - американский конструктор ракетно-космической техники , один из основоположников современного ракетостроения, создатель первых баллистических ракет , член НСДАП с 1937 года, штурмбаннфюрер СС . В США он считается «отцом» американской космической программы.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Инженер-конструктор про бардак в РОСКОСМОСЕ, про Илона Маска, Рогозина и упавший Союз #КОТЕЛЬНИКОВ

✪ ИСТОРИЯ РАКЕТОСТРОЕНИЯ | Королев VS Браун, Вернер фон

✪ Профессия. Инженер в области ракетостроения

✪ КосмоСториз: САМАЯ БОЛЬШАЯ РАКЕТА В МИРЕ

✪ Главный конструктор. 1973г 1-я часть Разбег. Док. фильм СССР.

Субтитры

Биография

Вернер фон Браун родился в городе Вирзиц в провинции Позен тогдашней Германской империи (ныне - Выжиск в Польше). Он был вторым из трёх сыновей в семье, принадлежавшей к аристократическому роду, и унаследовал титул «фрайхерр » (соответствует баронскому). Его отец, Магнус фон Браун (1878-1972), был министром продовольствия и сельского хозяйства в правительстве Веймарской республики . У его матери, Эмми фон Квисторп (1886-1959), обе линии предков восходили к королевским семьям. У Вернера был младший брат, которого также назвали Магнус фон Браун. На конфирмацию мать подарила будущему ракетостроителю телескоп, что дало ему толчок к увлечению астрономией .

После Первой мировой войны Вирзиц был передан Польше, а его семья, подобно многим другим немецким семьям, выехала в Германию. Фон Брауны осели в Берлине, где 12-летний Вернер, вдохновлённый рекордами скорости Макса Валье и Фрица фон Опеля, осуществлёнными на автомобилях с ракетными двигателями , вызвал большое смятение на переполненной улице, взорвав игрушечный автомобиль, к которому прикрепил множество петард. Маленького изобретателя забрали в полицию и держали там, пока его отец не пришёл за ним в участок.

Фон Браун был музыкантом-любителем, получил соответствующее образование, мог по памяти играть произведения Баха и Бетховена . Он с раннего возраста научился играть на скрипке и фортепиано и первоначально мечтал стать композитором. Он брал уроки у Пауля Хиндемита , знаменитого немецкого композитора. Сохранилось несколько юношеских сочинений фон Брауна, и все они напоминают произведения Хиндемита.

В 1930 году начал работать над ракетами на жидком топливе в Германии. В 1932 году принят в военную ракетную научную группу Дорнбергера . В 1932-1933 годах на полигоне близ Куммерсдорфа осуществил запуск нескольких ракет на высоту 2000-2500 метров.

Работа над Фау-2 в нацистской Германии

Вернер фон Браун работал над своей диссертацией, когда в 1933 году к власти пришёл Гитлер и НСДАП . Ракетостроение практически немедленно стало важным вопросом повестки дня. Капитан артиллерии Вальтер Дорнбергер , фактически курировавший разработку ракет в рейхсвере , организовал предоставление Брауну от департамента артиллерийского вооружения гранта на исследования. С того времени Браун работал рядом с существовавшим Куммерсдорфским опытным полигоном Дорнбергера для твердотопливных ракет. Ему была присвоена степень доктора физических наук (ракетостроение) 25 июля 1934 года от Берлинского университета за работу, озаглавленную «Об опытах по горению», его куратором был немецкий физик Эрих Шуман . Но это была только открытая часть его труда, полная диссертация, датированная 16 апреля 1934 года, называлась «Конструктивные, теоретические и экспериментальные подходы к проблеме создания ракеты на жидком топливе». Она была засекречена по требованию армии и не публиковалась до 1960 года . К концу 1934 года его группа успешно запустила две ракеты, которые достигли высоты 2,2 и 3,5 км.

В то время немцы были крайне заинтересованы в разработках американского физика-ракетчика Роберта Годдарда . До 1939 года немецкие учёные эпизодически связывались с Годдардом напрямую для обсуждения технических вопросов. Вернер фон Браун использовал схемы Годдарда, публиковавшиеся в разных журналах, и объединил их при строительстве серии ракет Aggregat (A). Ракета A-4 больше известна как Фау-2 . В 1963 году Браун, размышляя над историей ракетотехники, так отозвался о работе Годдарда: «Его ракеты… по сегодняшним меркам могли показаться весьма примитивными, но они оставили заметный след в развитии и уже имели многие элементы, которые используются в самых современных ракетах и космических кораблях» .

В 1944 году, незадолго до того, как нацисты начали бомбардировать Англию при помощи Фау-2 , Годдард подтвердил, что фон Браун воспользовался его работами. Опытный образец Фау-2 улетел в Швецию и разбился там. Кое-какие части от ракеты были переправлены в США, в лабораторию в Аннаполисе , где Годдард проводил исследования для ВМФ Штатов. Видимо, Годдард исследовал обломки ракеты, которая 13 июня 1944 года в результате технической ошибки персонала ушла на неверный курс и разбилась неподалёку от шведского городка Беккебу. Правительство Швеции обменяло обломки неизвестной ракеты англичанам на истребители Спитфайр . В Аннаполис попала только какая-то часть обломков. Годдард опознал те детали ракеты, изобретателем которых он являлся, и сделал вывод, что плод его трудов превратили в оружие .

С момента, когда Общество космических путешествий VFR прекратило в 1933 году свою работу, в Германии не осталось объединений ракетчиков, а новый нацистский режим запретил гражданские опыты по ракетостроению. Ракеты позволялось строить только военным, и для их нужд был построен огромный ракетный центр (нем. Heeresversuchsanstalt Peenemünde ) в деревне Пенемюнде на севере Германии, на Балтийском море . Это место было выбрано отчасти по рекомендации матери фон Брауна, вспомнившей, что её отец любил в тех местах охотиться на уток. Дорнбергер стал военным руководителем полигона, а Браун - техническим директором. В сотрудничестве с люфтваффе центр в Пенемюнде разрабатывал ракетные двигатели на жидком топливе , а также реактивные ускорители взлёта для самолётов. Также там разрабатывали баллистическую ракету дальнего радиуса A-4 и сверхзвуковую зенитную ракету «Вассерфаль» .

После войны, объясняя, почему он стал членом НСДАП, Браун писал:

«От меня официально потребовали вступить в национал-социалистическую партию . В то время (1937 год) я уже был техническим директором военного ракетного центра в Пенемюнде… Мой отказ вступить в партию означал бы, что я должен отказаться от дела всей моей жизни. Поэтому я решил вступить. Моё членство в партии не означало для меня участие в какой-либо политической деятельности… Весной 1940 года ко мне в Пенемюнде приехал штандартенфюрер СС Мюллер и сообщил мне, что рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер прислал его с приказом убедить меня присоединиться к СС. Я немедленно позвонил своему военному начальнику… генерал-майору В. Дорнбергеру . Он мне ответил, что… если я желаю продолжить нашу совместную работу, то у меня нет другого выбора, кроме как согласиться.»

Это утверждение Брауна оспаривается некоторыми биографами, потому что в 1940 году Ваффен-СС ещё не выказывало никакого интереса к работам, проводившимся в Пенемюнде . Также оспаривается утверждение, что людей с положением фон Брауна подталкивали к вступлению в НСДАП и СС . Комментируя своё фото, где он позирует в униформе СС позади Гиммлера , Браун говорил, что надел форму только для того случая. Однако в 2002 году бывший офицер СС в Пенемюнде Ernst Kütbach рассказал Би-би-Си, что фон Браун регулярно появлялся на официальных мероприятиях в эсэсовской форме . Вначале фон Браун получил чин унтерштурмфюрера , впоследствии Гиммлер три раза повышал его в звании, в последний раз в июне 1943 года до штурмбаннфюрера СС. Браун заявлял, что это было автоматическим повышением, уведомление о котором он получал каждый год по почте .

К тому времени английские и советские разведывательные службы были осведомлены о ракетной программе и команде разработчиков в Пенемюнде. В ночь с 17 на 18 августа 1943 года английская бомбардировочная авиация провела операцию Гидра. 596 самолётов взяли курс на Пенемюнде и сбросили на ракетный центр 1800 тонн бомб. Тем не менее, уцелел и сам центр, и основная группа разработчиков. Но в ходе рейда погибли конструктор двигателя Вальтер Тиль (Walter Thiel) и главный инженер Вальтер (Walther), что задержало ход немецкой ракетной программы .

Первая боевая A-4, в целях пропаганды переименованная в V-2 (Vergeltungswaffe 2 - «Оружие возмездия 2»), была выпущена по Великобритании 7 сентября 1944 года, спустя всего 21 месяц после того, как проект был официально принят.

Проводившиеся в то же время эксперименты Гельмута Вальтера с ракетами на пероксиде водорода привели к созданию лёгких и простых реактивных двигателей Вальтера , удобных и для установки на самолёт. Фирме Гельмута Вальтера в Киле рейхсминистерство авиации также поручило создать ракетный двигатель для He 112. И в Нойхарденберге испытания прошли два разных ракетных двигателя: двигатель фон Брауна на этиловом спирте и жидком кислороде и двигатель Вальтера на пероксиде водорода и перманганате кальция в качестве катализатора . В двигателе фон Брауна реактивная струя создавалась в результате непосредственного сжигания топлива, а в двигателе Вальтера использовалась химическая реакция, при которой возникал раскалённый пар. Оба двигателя создавали тягу и обеспечивали высокую скорость . Последующие полёты на He 112 происходили на двигателе Вальтера. Он был более надёжным, проще в управлении и представлял меньшую опасность как для лётчика, так и для самолёта .

Использование рабского труда

15 августа 1944 года Браун написал письмо Альбину Саватцки (Albin Sawatzki), руководившему производством V-2, в котором соглашался лично отобрать работников из концлагеря Бухенвальд , которые, как он якобы признал в некоем интервью 25 лет спустя, находились в «ужасном состоянии».

В книге «Вернер фон Браун: рыцарь космоса» (англ. Wernher von Braun: Crusader for Space ) Браун неоднократно утверждает, что он находился в курсе по поводу условий работников, но чувствовал себя абсолютно неспособным изменить их. Его друг приводит слова фон Брауна по визиту в Миттельверк:

Это было жутко. Моим первым побуждением было поговорить с одним из охранников СС, на что я услышал резкий ответ, что мне надлежит заниматься своим делом или я рискую оказаться в такой же полосатой тюремной робе!… Я понял, что любая попытка сослаться на принципы гуманности будет совершенно бесполезной.

Стр. 44 английского издания

Когда участника команды Брауна Конрада Данненберга в интервью «The Huntsville Times» спросили, мог ли фон Браун протестовать против ужасных условий содержания подневольных работников, он ответил: «Если бы он это сделал, то, я думаю, его могли расстрелять на месте» .

Другие обвиняли фон Брауна в том, что тот принимал участие в бесчеловечном обращении или позволении такого отношения. Ги Моран (Guy Morand), французский участник Сопротивления, бывший пленником в концлагере Дора, в 1995 году засвидетельствовал, что после явной попытки саботажа:

Даже не заслушав мои объяснения, (фон Браун) приказал Майстеру (Meister) дать мне 25 ударов… Затем, решив, что удары не были достаточно сильны, он приказал, чтобы меня выпороли более жестоко… фон Браун приказал перевести мне, что я заслуживаю худшего, что на самом деле я заслужил, чтобы меня повесили… Я считаю, что его жестокость, жертвой которой я стал лично, стала красноречивым свидетельством его нацистского фанатизма.

Biddle, Wayne. Dark Side of the Moon (W.W. Norton, 2009) pp. 124-125.

Другой французский заключённый Робер Казабон (Robert Cazabonne) утверждал, что был свидетелем, как фон Браун стоял и смотрел, как заключённых вешали на цепях подъёмников . Сам Браун заявлял, что он «никогда не видел никакого жестокого обращения или убийств» и только «доносились слухи…, что некоторые из заключённых были повешены в подземных галереях» .

Арест и освобождение при нацистах

По данным французского историка Андре Селье, прошедшего через концлагерь Дора-Миттельбау , Гиммлер в феврале 1944 года принял фон Брауна в своей штаб-квартире Гохвальд в Восточной Пруссии . Чтобы усилить свои позиции в иерархии нацистской власти, Генрих Гиммлер устроил заговор, чтобы при помощи Каммлера взять в свои руки контроль над всеми немецкими программами по вооружениям, включая разработку Фау-2 в Пенемюнде . Поэтому Гиммлер посоветовал Брауну более тесно сотрудничать с Каммлером в решении проблем Фау-2. Однако, как утверждал сам фон Браун, он ответил, что проблемы с Фау-2 чисто технические и он уверен, что решит их с помощью Дорнбергера .

По всей видимости, фон Браун с октября 1943 года состоял под надзором СД . Однажды был получен отчёт о том, как он и его коллеги Клаус Ридель и Гельмут Греттруп вечером дома у инженера высказывали сожаление, что они не работают над космическим кораблём и все они полагают, что война не идёт хорошо. Это расценивалось как «пораженческие настроения». Об этих высказываниях доложила молодая женщина-стоматолог, бывшая одновременно агентом СС . Вместе с ложными обвинениями Гиммлера о симпатии фон Брауна коммунистам и о якобы его попытках саботажа программы Фау-2, и принимая во внимание, что Браун имел диплом лётчика и регулярно летал на предоставленном государством самолёте и, таким образом, мог убежать в Англию - всё это стало причиной ареста фон Брауна гестапо .

Не ожидавший ничего плохого Браун был арестован 14 или 15 марта 1944 года и был брошен в тюрьму гестапо в Штеттине . Там он провёл две недели, не зная, в чём его обвиняют. Только с помощью абвера в Берлине Дорнбергер сумел добиться условного освобождения фон Брауна, а Альберт Шпеер , рейхсминистр вооружений и военной промышленности, убедил Гитлера восстановить Брауна в должности, чтобы программа «Фау-2» могла продолжаться . Шпеер, цитируя в своих мемуарах «Führerprotokoll» (протоколы заседаний Гитлера) от 13 мая 1944 года, пишет, что Гитлер сказал в заключение беседы: «Что касается Б., я вам гарантирую, что он будет освобождён от преследования до тех пор, пока он будет вам необходим, несмотря на общие затруднения, которые могут последовать».

Сдача в плен американцам

В марте, будучи в деловой поездке, Браун сломал левую руку и плечо из-за того, что его шофёр уснул за рулём. Перелом оказался осложненным, но Браун настоял, чтобы ему наложили гипсовую повязку и он мог бы больше не оставаться в больнице. Конструктор недооценил травму, кость стала сращиваться неправильно, месяц спустя ему пришлось снова лечь в больницу, где ему снова сломали руку и наложили повязку по новой .

В апреле войска союзников проникли достаточно глубоко в Германию. Каммлер приказал научной команде сесть на поезд и отправиться в Обераммергау в Баварских Альпах . Здесь они находились под тщательной охраной СС, которой было приказано ликвидировать всех ракетчиков при угрозе попадания их к врагу. Однако фон Браун сумел убедить майора СС Куммера рассредоточить группу по ближайшим деревням, чтобы не стать лёгкой мишенью для американских бомбардировщиков .

2 мая 1945 года, заметив американского солдата из 44 пехотной дивизии, брат Вернера и по совместительству его коллега инженер-ракетчик Магнус догнал его на велосипеде и сказал ему на ломаном английском: «Меня зовут Магнус фон Браун. Мой брат изобрёл Фау-2. Мы хотим сдаться» . После пленения Браун сказал прессе:

«Мы знаем, что мы создали новое средство ведения войны и теперь моральный выбор - какой нации, какому победившему народу мы хотим доверить наше детище - стоит перед нами острее, чем когда-либо прежде. Мы хотим, чтобы мир не оказался бы вовлечённым в конфликт, подобный тому, через который только что прошла Германия. Мы полагаем, что только передав такое оружие тем людям, которых наставляет на путь Библия, мы можем быть уверены, что мир защищён наилучшим образом».

Высшие чины командования США хорошо знали, сколь ценная добыча попалась им в руки: фамилия фон Брауна возглавляла «Чёрный список» - кодовое наименование перечня немецких учёных и инженеров из числа тех, кого американские военные эксперты хотели бы допросить как можно скорее. 19 июля 1945 года, за два дня до запланированной передачи территории в зону советской оккупации, майор американской армии Роберт Б. Стэвер, шеф отдела реактивного движения Исследовательской и разведывательной службы Артиллерийского корпуса армии США в Лондоне и подполковник Р. Л. Уильямс посадили фон Брауна и руководителей его отделов в джип и доставили из Гармиша в Мюнхен . Затем группу перевезли по воздуху в Нордхаузен , а на следующий день - на 60 км юго-западнее, в городок Витценхаузен , находившийся в американской зоне оккупации . Фон Браун ненадолго задержался в центре допросов «Дастбин» (англ. Dustbin , «Мусорный ящик»), где представителей элиты Третьего рейха в области экономики, науки и техники допрашивали английские и американские разведслужбы . Изначально он был завербован для работы в США по программе Операция «Беспросветность» (англ. Operation Overcast ), позднее ставшей известной под названием Операция «Скрепка» .

Карьера в США

Армия США

Послевоенное время

Несмотря на внимание, которое стали уделять власти США после запуска СССР первого искусственного спутника Земли в 1957 году космическим полетам, первым человеком в космосе в 1961 г. снова стал не американец. Полет Юрия Гагарина послужил причиной провозглашения Джоном Кеннеди программной речи, в которой он заявил, что для престижа нации необходимо обеспечить высадку американского астронавта на Луну до 1970 года. Вернер фон Браун стал руководителем лунной программы США.

С 1970 года - заместитель директора NASA по планированию пилотируемых космических полётов, с 1972 года работал в промышленности на посту вице-президента фирмы «Фэрчайлд спейс индастриз» в Джермантауне, штат Мэриленд.

Его проектам лунной станции не суждено было реализоваться в связи со свёртыванием борьбы двух держав (США и СССР) за превалирование в освоении Луны. Результаты его работы стали мощной основой для покорения космоса другими конструкторами ракетной техники.

Смерть

После ухода из НАСА в 1972 году прожил всего пять лет и умер от

"Самый молодой доктор технических наук Германии, отец всего ракетостроения, создатель Фау-2, “виновник” американской космической программы и экспедиций на Луну и Марс, штурмбанфюрер СС, знакомьтесь, барон Вернер фон Браун. Каким образом один и тот же человек полжизни служил нацистам, а вторую половину - самой передовой демократии, так и осталось загадкой.

В 1933 году к власти в Германии пришел Гитлер. Фюрер высоко ценил ученых, способных создавать новое оружие. Однако ему требовались абсолютно лояльные и желательно расово чистые кадры. Вернер фон Браун, барон и истинный ариец, был прекрасной находкой.

В том же 1933 Вернер фон Браун, как и еще две тысячи немецких ученых, вступил в СС. После этого он легко защитил диссертацию - без обсуждения, так как тема была объявлена закрытой. 27 июня 1934 года он стал самым молодым в Германии доктором технических наук: ему было всего 22 года. Ему выделили лабораторию в Куммерсдорфе и патент на все ракетные разработки.

В конце 1934 года фон Браун и Ридель запустили с острова Боркум две ракеты А-2, прозванные "Макс и Мориц" по имени популярных комиков. Ракеты взлетели на полторы мили - это был успех! Через год лабораторию посетил командующий сухопутными войсками генерал фон Фрич. Впечатлившись, он добился у фюрера выделения 20 миллионов марок на новые опыты. А в 1936 году началось строительство сверхсовременной военной базы Пенемюнде в устье реки Пене вблизи рыбацкой деревеньки на острове Узедом в Балтийском море, где еще прадед Вернера охотился на уток.

Оружие возмездия

На окруженной тройными рядами колючей проволоки базе днем и ночью кипела работа. Близилась война, и фюрер требовал от ученых создания оружия, способного поражать дальние цели. Мечты о космических полетах пришлось на время забыть.

В Пенемюнде в подчинении фон Брауна оказалась целая армия рабочих и инженеров - до 20 тысяч человек. Он командовал ими четко, добиваясь максимальной отдачи и эффективности. Как и в советских "шарашках", в его лабораториях скрывались ученые, которым угрожали лагерь или фронт. Пока они делали дело, фон Браун держал их у себя, но лень или небрежность сразу лишали их покровительства Зевса - такую кличку получил барон.

В конце 1937 года ракетчикам удалось создать 15-метровую ракету А-4, которая могла перенести тонну взрывчатки на 200 километров. Это была первая в истории современная боевая ракета. Ее прозвали "Фау". Позже другой уже доктор, доктор Геббельс, разъяснит всем, что название “Фау” пошло от первой буквы немецкого слова Vergeltungswaffee (что переводится как "оружие возмездия"). Накануне войны, в марте 1939 года, в Пенемюнде приехал Гитлер, которому показали испытания ракеты. Позже фон Браун признался, что при первой встрече фюрер не произвел на него впечатления. Похоже, другая сторона тоже осталась недовольна: после визита ассигнования на ракеты были урезаны наполовину. Тогда Гитлер еще надеялся быстро захватить Англию путем высадки десанта.

Все изменилось, когда операция "Морской лев" была отложена. Перед ракетчиками поставили задачу как можно быстрее создать оружие, способное наносить удары с большого расстояния. На это не жалели денег: в 1942 году, в разгар войны, на Пенемюнде тратилось всего вдвое меньше средств, чем на производство танков. Сегодня очевидно, что военный результат ракет "А-4" на европейском театре войны был почти нулевым. Ракетная программа нанесла военно-промышленному потенциалу Рейха существенный урон, что невольно сделало фон Брауна нашим "союзником": на Восточный фронт не были переброшены тысячи дополнительных самолетов и танков.

Наперегонки с группой Брауна работали их конкуренты из ВВС, которые в своей лаборатории в Гроссендорфе создавали крылатые ракеты, или самолеты-снаряды. Фон Браун всегда отдавал предпочтение ракетам баллистическим: они были в десять раз дороже, но били точнее и на большее расстояние.

Летом 1943 года на побережье Франции выстроили бетонные бункеры для запуска ракет. Гитлер требовал к концу года засыпать ими Лондон. Карты спутала работа английской разведки. Фон Браун был мастером маскировки, и долгое время самолеты союзников просто не залетали в прибалтийские дюны Пенемюнде. Однако в июле 1943 года польские партизаны сумели достать и переправить в Лондон чертежи "Фау" и план ракетной базы. Через неделю в Пенемюнде прилетели 600 английских "летающих крепостей". В огненной буре погибли 735 человек и все готовые ракеты. Для кого угодно это был бы крах, но фон Браун был железным человеком. Он (с благословения фюрера, естественно) перенес производство ракет в известковые горы Гарца, где в подземном лагере Дора работали тысячи заключенных. Фон Браун не раз приезжал туда, спускался в штольни и проходил мимо штабелей трупов узников, погибших от голода и непосильного труда. Казалось, он не замечал их, думая то ли о космических полетах, то ли об успешном выполнении задания фюрера. В Пенемюнде остались только лаборатории - там разрабатывали ракеты и проводили испытания. Испытывать ракеты над густонаселенной Германией никому в голову не приходило.

Гибель богов

Конкуренты из ВВС успели раньше. 16 июня 1944 года 294 самолета-снаряда вылетели в Лондон. Эффект применения этих ракет, тут же названных "Фау-1", был невелик: они редко попадали в цель, их было легко сбить. Сильнее оказалось психологическое воздействие: ведь теперь о бомбардировке нельзя было узнать заранее и от нее не спасали ни облачность, ни маскировка. Скоро, однако, английские ученые научились при помощи радиоволн выводить из строя пилотный механизм ракет и заставлять их падать в море.

Вскоре союзники высадились во Франции и захватили площадки запуска "Фау". Пришло время фон Брауна, ведь его ракеты летели дальше и вполне могли запускаться с территории Голландии или даже самой Германии. Еще в ноябре 1943 года "Фау-2" испробовали на польских селах, из которых для конспирации не выселили жителей. После успешных испытаний непосредственный начальник фон Брауна Дорнбергер сказал: "Мы вторглись в космос нашей ракетой и впервые доказали, что ракетная тяга годится для космического путешествия... но, пока продолжается война, нашей главной задачей может быть только быстрое совершенствование ракеты как оружия". Кстати, тогда ракеты не попали в цель, но немцы утешали себя тем, что в такую большую цель, как Лондон, попасть легче.

И попадали - с сентября 1944 по март 1945-го по Лондону и Антверпену выпустили 4300 ракет "Фау-2", которые убили 13029 человек. Нетрудно понять, что жертв было бы гораздо больше, если бы осуществился приказ Гитлера запускать по тысяче ракет в день.

В отличие от "А-4" ряд проектов немцам вообще не удалось реализовать. Наиболее интересны из них: подводный старт "А-4" - "Лафференц" (спасательный жилет) и двухступенчатая межконтинентальная ракета "А-9/10" с дальностью полета 5000 км (!), крылатый прототип верхней ступени которой ("А-9") -"A-4b" "Wasserfall) - прошел испытания в 1944-45 гг. В конце января 1945 г. к Пенемюнде приближалась Советская Армия. Русских немцы боялись, "своих" - тоже: прошел слух, что Гиммлер приказал ликвидировать специалистов ракетной техники. Команда ракетчиков во главе с Брауном и Дорнбергером тайно перебирается на юг Германии, где 2 мая 1945 года сдается американским войскам.

Его, штурмбанфюрера СС, запросто могли расстрелять или взять под арест. Даже его будущий начальник генерал Медарис, штурмовавший в рядах союзников Берлин, позднее признался, что, попадись ему Браун в 1945-м, он бы, не задумываясь, его повесил. Но время, как писал русский писатель Юрий Трифонов, как огонь: когда ты в нем, то не замечаешь жара. Со временем ко всему относишься спокойнее и холоднее. Да к тому же Браун попал в руки совсем других людей из американской миссии "Пейперклип" ("скрепка"), занимавшейся поиском немецких ракетчиков. "Ракетного барона" и его команду со всеми почестями переправили за океан как особо ценный груз.

В 1945-50 гг. команда Брауна знакомит американских специалистов с ракетной техникой, запуская ракеты "А-4" ("V-2"). Ракетчикам-профессионалам было мучительно собирать уже устаревшие "А-4" вместо того, чтобы создавать что-то новое.

Через генералов к звездам

До 1955 года, когда фон Браун стал гражданином США, упоминать о нем в печати запрещалось. Он постоянно находился под наблюдением разведки - сначала в Эль-Пасо, потом в Хантсвилле, штат Алабама, где под его руководством американские инженеры колдовали над вывезенными из Германии "Фау-2".

Уже в 1945 году компания "Конвейер" изготовила ракету МХ-774, где вместо одного мотора "Фау" было установлено четыре. В 1951-м лаборатория фон Брауна, состоящая из 130 немецких ракетчиков и 800 американских рабочих разработала баллистические ракеты "Редстоун" и "Атлас", которые могли нести ядерные заряды. К тому времени в СССР уже производилась боевая ракета М-101 с ядерным зарядом. Советские ракеты были громоздкими и недешево стоили разоренной войной стране, но Сталин приказал: "Делайте! Меня не интересует, сколько это будет стоить". Уже тогда многие поняли, насколько успешным и в военном, и в психологическом плане может стать запуск ракеты в космос.

4 октября 1957 года в небо взмыл первый советский спутник, что сильно подорвало престиж американцев. Американский "Эксплорер" был запущен лишь 119 дней спустя, а советские лидеры уже намекали на скорый полет человека в космос. Так началась космическая гонка.

Запуск ракет в США перешел из единоличного ведения Пентагона в руки государственного агентства НАСА. При нем был создан космический центр имени Джона Маршалла в Хантсвилле под научным руководством Вернера фон Брауна. Теперь у Брауна было еще больше денег и людей (теперь под его началом работают уже 2 тысячи человек, начальники всех 30 отделов - немцы, которые в 1955 получили гражданство США, чем в Пенемюнде, и он смог наконец осуществить давнюю мечту о космических полетах.

Первый американский астронавт Джон Гленн попал в космос через десять месяцев после Юрия Гагарина. Так и пошло: на запуск американцами двух космонавтов наши отвечали запуском трех, на станцию "Скайлэб" - станцией "Мир". К Венере американцы поспели всего на два дня позже, зато первыми оказались на Марсе. Им удалось вырваться вперед, только когда ракету-носитель "Атлас" заменили более мощным "Титаном", а потом и "Сатурном". Именно последняя 16 июля 1969 года доставила на Луну "Аполлон-11", и весь мир, затаив дыхание, наблюдал первые шаги Нейла Армстронга и американский флаг на Луне.

Программу "Аполлон", как и предыдущие космические полеты, разрабатывал Вернер фон Браун. Все эти годы он жил в двухэтажном особняке в Хантсвилле, окруженном аккуратным цветником. Журналисты, писавшие о бароне, называли его "образцовым джентльменом": он был всегда корректен, вежлив, умел поддержать компанию. Выходил он из себя, только когда ему напоминали о службе в СС и о том, что его "Фау" несли смерть женщинам и детям. Он не любил ездить в Европу, где таких напоминаний было больше. В Англии, где фон Брауна избрали почетным доктором, толпа забросала его машину тухлыми яйцами. В Америке отношение к нему было совсем другим, особенно в Хантсвилле, где большая часть жителей работала в его центре.

Жил он на широкую ногу, по-баронски: каждый год менял "кадиллаки", летал на Багамы, заказывал в Европе антиквариат и коллекционные вина. Еще в 1947 году он женился на выписанной из Германии кузине Марии фон Кисторп, с которой был обручен с довоенных времен. Его дочери Ирис и Маргрит позже вышли замуж за инженеров-ракетчиков, сын Питер пробовал заняться бизнесом в той же сфере, но быстро прогорел и канул в неизвестность.

Семейная жизнь барона была безупречной, как и весь самолично созданный им образ. Ни одна книга и даже статья о фон Брауне не могла выйти без его тщательной цензуры. Ему удалось замолчать щекотливые моменты своей биографии, например создать миф о своем антифашизме. Вообще, в своих книгах барон предпочитал писать не о себе, а о ракетах. Тут его посещало подлинное вдохновение - он издал почти дюжину научно-популярных книг, которыми поколение 60-х зачитывалось так же, как когда-то он сам зачитывался книгами Жюля Верна и Германа Оберта. Похоже, за все эти годы в фанатичном экспериментаторе так и не умер мальчик, что когда-то глядел из окна родовой усадьбы на звезды, мечтая об их покорении.

Вершины своей карьеры Браун достиг в 1972 году - он стал заместителем директора НАСА и начальником космодрома на мысе Канаверал. Однако уже в 1972 году в условиях экономического спада ему предложили отменить дорогостоящие полеты на Луну и заняться более выгодными программами - запуском разведывательных и технических спутников. Видимо, фон Браун не послушался, поскольку вскоре его отправили в отставку. Тут же лунные полеты были прекращены, не состоялась и готовившаяся фон Брауном отправка пилотируемого корабля к Марсу. На проводах было сказано много теплых слов, но барон, как всегда, ничем не выдал своих чувств. Он стал вице-президентом перспективной компании "Фэйрчайльд", производящей аэрокосмическую технику. Работа была необременительной, и фон Браун много времени проводил с семьей. На публике он, как и раньше, почти не появлялся, и гости в его особняке бывали нечасто. За все годы в Америке он так и не приобрел близких друзей.

В 1973 году Вернер фон Браун переносит операцию по поводу рака. В 1974 году он работает над проектом спутника, а свободное время отдает полетам на планере. В мае 1976 года проходит курс лечения в больнице, а в декабре уходит с работы. В июне 1977 года фон Брауна поместили в госпиталь Александрии, штат Вирджиния, с тяжелым заболеванием почек. Курс интенсивной терапии оказался бесполезным, и 16 июня "ракетный барон" умер. Похоронили его в Хантсвилле торжественно, но без особой пышности. С тех пор его слава никем не оспаривается, но продолжает оставаться в тени.