Об участии советских войск в афганской войне написано много. Однако, несмотря на широкий круг тем, затронутых в публикациях, остаётся ещё немало белых пятен в её истории. В их числе — действия советского спецназа против вооружённой оппозиции в Афганистане.

И это понятно: в СССР всё, что связано с войсками спецназначения, естественно, было окутано завесой секретности.

Сегодня о некоторых эпизодах жёсткой, не знающей компромиссов борьбы спецназа с прорывавшимися на территорию Афганистана из сопредельных стран бандами моджахедов рассказывает ветеран боевых действий в этой стране, полковник в отставке Иван Иванович ТАРАНЕНКО.

В ИЮНЕ 1985 года, находясь в очередной спецкомандировке в Афганистане, по служебным делам я оказался в Асадабаде. Маленький город Асадабад — столица провинции Кунар — расположился на берегу реки, всего в 15 километрах от пакистанской границы. Это был самый восточный пункт дислокации советских войск. А за границей — сплошные тренировочные центры моджахедов. Южнее Асадабада душманов обучали советники из Пакистана, в районе Асмара — американцы и французы… Через провинцию Кунар проходило более 20 транзитных караванных маршрутов из Пакистана. Не случайно эти места называли «краем непуганых духов». Не на голом месте родилась солдатская поговорка: «Если хочешь пулю в зад — поезжай в Асадабад!»

Окрестности Асадабада. На берегу быстрой горной реки стоял батальон спецназа ГРУ (Главного разведуправления Генерального штаба ВС СССР). Зарылся в землю, в камень, оборудовал огневые позиции, ходы сообщения, наблюдательные посты, готов к любым неожиданностям.

На другом берегу серые скалы подходят прямо к воде. На нашей стороне сбитый МИ-24, подорван танк Т-75, несколько грузовых автомобилей, кругом — искорёженный металл. Одним словом, баррикады. Вдали еле различимы глинобитные афганские домики. Идёт по полю с волом крестьянин, нажимает на рукоятку сохи. Вол худющий, соха деревянная. Но борозды ровненькие, их уже много. Видимо, пашет не один день...

Вертолёт сделал над лагерем круг, завис над очищенной от валунов площадкой, над которой трепетал на шесте полосатый конус. Облако коричневой пыли на мгновение окутало наш МИ-8 и исчезло, открыв глазам штабную машину, антенну радиостанции, защищённые валунами огневые позиции. Рядом садятся ещё три МИ-8 и вертолёты прикрытия (МИ-24).

Нас встречает офицер в камуфляже, без знаков различия, под 190 сантиметров ростом, с классической атлетической фигурой.

— Капитан Быков, — представился он.

На плацу замер строй солдат и офицеров. Краткий инструктаж.

— Мужики! Главное в нашем деле не дрейфить, и мы победим! Вопросы есть?

— Вопросов нет, — отвечает сам себе комбат.

— По машинам!

Взлетаем, уже на борту спрашиваю командира о настроении личного состава.

— Не знаю, кто вы. Но если летите на операцию с нами, значит, наш человек, — и отвечает на вопрос: — Нужны одна-две успешные операции. Бойцы запуганы...

Я догадывался или ждал такого ответа…

Трагедия в Даридаме

…Трагическая история с этим батальоном произошла в конце апреля 1985 года. Батальон прибыл в Афганистан из Белоруссии. Вероятно, потому, что с первым настоящим противником они были едва знакомы, среди спецназовцев царило шапкозакидательское настроение в отношении моджахедов. «Да, мы спецназ, а эти «духи»...» Да и комбат майор Терентьев оказался заражён этой болезнью. Имея, видно, явно преувеличенное представление о собственных силах и занижая боевые возможности противника, он решил побыстрее втянуть отряд в боевую работу.

Километрах в трёх от начала ущелья находился нежилой кишлак Санган. По данным разведки, в этот кишлак «духи» на ночь выводили группу около десяти человек. Это был своеобразный душманский пост на входе в ущелье.

Первоначально именно уничтожение этой группы и планировалось. Задача вроде бы несложная. Самая подходящая для обучения в бою.

Первой моджахедов заметила группа лейтенанта Николая Кузнецова. Он связался с командиром роты и сообщил, что преследует двух моджахедов. Это была приманка.

Было уже около пяти утра, когда послышались первые выстрелы. Бой в самом начале нельзя было назвать ожесточённым. Но постепенно стрельба становилась всё интенсивнее. Из переговоров по радио стало ясно, что Кузнецов и Котенко ведут бой и их атакуют «духи». В этот момент в эфире наступил полный хаос. Одновременно на этой частоте начали работать все. Комбат пытался давать какие-то указания, но с его КП ничего не было видно. Артиллерию пытались наводить, но поскольку с самого начала с артиллеристами задачи не согласовали, это было малоэффективно. К одиннадцати часам бой в Даридаме стих.

Что же там случилось?

Даридам — довольно большой кишлак, состоящий примерно из ста дувалов. В нём никто не жил, часть строений была разрушена. Две группы общей численностью около двадцати человек не могли контролировать его в полной мере. Когда группы пошли обратно, часть «духов» вошли в кишлак и, что называется, «сели на хвост». Другая группа обошла кишлак слева и блокировала выход разведчиков в направлении Сангана.

Оказавшись в западне, не имея достаточного опыта ведения боевых действий в условиях Афганистана, разведчики Кузнецов и Котенко во главе с Цебруком отбивались как могли. Но помощи не было, боеприпасы заканчивались, росли потери. Из ближайших лагерей, находившихся на территории Пакистана, спешно прибыло подкрепление «духов» и бойцов пакистанского спецназа «Чёрные аисты». Прошло несколько часов, и почти все попавшие в кольцо были перебиты, а их трупы, раздетые донага, были преданы издевательствам и глумлению. Моджахеды добивали раненых «шурави» камнями.

Взорвал себя окружённый душманами лейтенант Николай Кузнецов. По-видимому, он, пожалев своих разведчиков, остался прикрывать их отход... Ему будет присвоено посмертно звание Героя Советского Союза. В этом же бою был совершён беспримерный в истории афганской войны подвиг: семеро спецназовцев — Владимир Бойчук, Юрий Гавраш, Александр Вакулюк, Василий Кухарчук, Вячеслав Марченко, Василий Музыка, Наиль Мустафин, — предпочтя смерть плену, когда у них закончились патроны, взорвали себя штурмовой гранатой, сделанной из мины ОЗМ-72. Все они награждены посмертно орденом Красной Звезды, а заслуживали звания Героя Советского Союза.

Капитан Быков

…После разбора с пристрастием, проведённого комиссией из ТуркВО и штаба 40-й армии, командира отряда майора В.Я. Терентьева и замполита майора В.С. Елецкого сняли с должностей и откомандировали обратно в Союз. Не было унизительнее наказания для военного человека. По сути, они тоже стали жертвами того боя.

На должность командира Асадабадского отряда был назначен капитан Григорий Быков. Будучи человеком волевым и неординарным, он сумел из почти деморализованного поражением отряда сделать настоящую боевую единицу. Три месяца личный состав в боевых действиях не участвовал, а под руководством своего комбата совершенствовал физическую и тактическую подготовку. Была отработана тактика штурмовых действий и внезапных налётов на укреплённые районы душманов.

Близость границы с Пакистаном, отсутствие возможности авиационной поддержки и применения вертолётов, разветвлённая сеть хорошо подготовленных противником укрепрайонов, многократное превосходство со стороны моджахедов — всё это привело к необходимости применения особой тактики действий.

Проходит совсем немного времени, и слева по курсу на вершине горы мы видим поднимающийся столб дыма, дальше — второй, третий... Целая цепочка дымов. Вряд ли это простое совпадение.

— Душман сигнал подаёт, — говорит возбуждённо Акирамад (представитель ХАД — афганской госбезопасности).

Подполковник Владимир Целовальник, сидевший с минуту назад раскованно, весь подобрался, крепче сжал ручку управления. Руки бортмеханика старшего лейтенанта Николая Марченко застыли на рукоятке пулемёта: в любой момент из-за скал может ударить душманская очередь или зенитная ракета.

Штурман старший лейтенант Александр Гуськов предупреждает: скоро будем у цели. И вот вертолёт пролетает над кишлаком, делает круг, вновь ложится на заданный курс. Земля теперь кажется ещё ближе. Видно всё как на ладони — убегающие со всех ног в укрытие куры, а в развалинах домов, из-под дувалов хорошо различимы короткие, будто там работают электросварщики, вспышки. Это автоматы и пулемёты.

— Командир! — кричит бортмеханик, — по нам работают.

— Спокойно, Коля! Работай в ответ.

Старший лейтенант бьёт из курсового пулемёта длинными очередями. В это время мимо нас проносится пара МИ-24 — это вертолёты прикрытия. Как красив их полёт! Знакомый мне командир афганского вертолётного полка полковник Асадулла рассказывал, что душманы, завидев МИ-24, с воплем «Летит шайтан арба!» разбегаются врассыпную. Залп! Ещё залп! Со скрежетом к ближайшей горе устремляются огненные снаряды, выпущенные вертолётами. Душманские пулемёты подавлены с первого захода.

Садимся на выгоревшее поле. Рядом за дувалом горит переспевшая пшеница. Над жёлтыми строениями и деревьями бесшумно, как-то совсем по-мирному время от времени прочерчивают след красные трассеры. Выстрелов, очередей из-за шума двигателей не слышно.

Вечером мы сидели под огромным деревом, ветки которого спускались до земли. Жара спала. С предгорья слышались одинокие выстрелы, иногда очереди крупнокалиберных пулемётов.

На фоне звёзд проступали вершины Чёрных гор. Разговор с Григорием Быковым шёл самый мирный. О доме, о сынишке, который остался в Новосибирске, о детишках — наших и афганских. И о той большой и ответственной миссии, которая выпала на долю советских воинов здесь в Афганистане, — оказывать помощь дружественному народу и в то же время обезопасить южные рубежи своей Родины...

На счету Быкова было более 120 боевых выходов. Командиров с таким боевым опытом не только в Союзе, но и в мире можно было по пальцам перечесть. Он умел из простых мальчишек, которые поначалу были не способны просто дойти в горах до противника, делать выносливых и умелых разведчиков. Почти всегда он точно угадывал, где нужно поставить засаду, и душманский караван выходил на неё. Потому что хорошо изучил местность. В некоторых районах бывал по два-три раза и знал, за какой кочкой спрятаться, где тропинка, по которой можно прокрасться незаметно даже для глазастых местных жителей.

В бою Быков чувствовал себя, как в родной стихии: действовал азартно, на изменение обстановки реагировал мгновенно, решения принимал за считаные секунды, в сложнейших ситуациях был хладнокровен. Вместе с солдатами рисковал и комбат, всем хорошо известны были его личное мужество и отвага...

Провинившихся или проявивших моральную неустойчивость комбат назначал в разведдозор — идти впереди подразделения, в неизвестность, возможно, и в засаду, на минные поля. При этом заявлял:

— Если погибнешь, то как герой, а живым останешься — станешь человеком!

Страшна судьба командира на войне. Выбирать, когда нет выбора, искать выход в бесконечном лабиринте жизни и смерти. Бросать под пули подчинённых, которые вчера спасли тебе жизнь. Что это — жестокость, бесчеловечность, страшный закон войны? А может, наоборот — высшая справедливость?..

В то время в советской печати вообще не писали о спецназе ГРУ. Зато о мастерстве, мужестве и боевых подвигах спецназовцев командира 334-го отряда майора Григория Быкова заговорили тогда уважительно американские и западноевропейские специалисты, работавшие советниками на базах подготовки афганских моджахедов в Пакистане. Кем-то из них отряду Быкова было дано громкое название «Асадабадские егеря», подхваченное вскоре местным населением и моджахедами сначала в провинциях Кунар и Нангархар, а позже по всему Афганистану. В то время в частях спецназа не было более популярной личности, чем командир 334-го отряда майор Григорий Васильевич Быков. Да и у душманов он «пользовался авторитетом». Ведь не за красивые глаза один из душманских лидеров Гульбеддин Хекматияр обещал три миллиона афганей за голову командира Быкова.

Старлей Олег Якута

Под стать комбату были и офицеры. Одним из талантливых воспитанников Быкова был начальник разведки старший лейтенант Олег Якута, который попал в Афганистан двадцатилетним лейтенантом. За первые пять месяцев службы здесь он прочно завоевал авторитет офицера, обладающего завидным хладнокровием, изобретательной хитринкой и острой смекалкой разведчика. Неоднократно эти качества спасали жизнь ему и его подчинённым, да и всему 334-му отряду.

Ярким подтверждением тому стала операция, состоявшаяся 3 декабря 1985 года, когда в ходе ожесточённого боя группа Якуты оказала помощь спецназовцам, попавшим в засаду моджахедов. Действуя самоотверженно, дерзко и решительно, лейтенант Якута в том бою спасает от неминуемой гибели своих товарищей. Реальная смерть висела и над головой молодого лейтенанта. Плотность огня противника была такова, что сам командир группы за несколько минут боя получил два пулевых ранения — в руку и колено. Несмотря на ранения, лейтенант продолжал умело руководить боем и вынудил превосходящую по численности группу «духов» отступить. За этот бой лейтенант был представлен к ордену Красной Звезды. А сколько было таких боёв!.. В апреле 1986 года в районе Чайшан-Масти (провинция Кабул) спецгруппа Якуты в ходе скоротечного боя захватила в плен девять видных деятелей моджахедов, а десятерых охранников уничтожила. В ходе этого боя Якута получил контузию.

В целом же Якута, командуя группой захвата, взял в плен 20 главарей и заместителей командиров четырёх крупных бандформирований, участвовал в захвате и уничтожении нескольких крупных складов с оружием и боеприпасами в хорошо охраняемых душманами укреплённых районах Карера, Гошта и других, находящихся в тылу противника на границе с Пакистаном.

Ну а самым, считаю, выдающимся личным подвигом лейтенанта Якуты стала организация им разведки и оборонительных боёв в районе Нуристана, контролируемого бандформированием Сарвахином, в рядах которого находились более 3 тысяч моджахедов.

Неприступная крепость Барикот

25 декабря 1986 года лейтенант Якута во главе группы разведчиков под прикрытием афганских беженцев был переброшен на вертолётах афганских ВВС в город Барикот.

Как выяснилось позже, по данным агентурной разведки, появление нашего разведчика в Барикоте совпало по времени с началом крупной операции, спланированной ЦРУ и спецслужбами Пакистана совместно с лидером моджахедов Гульбеддином. Суть планируемой ими операции под условным названием «Сердце Азии» заключалась в стремительном захвате области Нуристан с объявлением нового государства Сердце Азии со столицей в Барикоте.

Наступление моджахедов началось через несколько дней после десантирования Якуты в город. В ночь с 27 на 28 декабря 1986 года моджахеды уничтожили или рассеяли два батальона пограничного полка афганской армии, прикрывавших город с востока и севера. Тяжёлый кровопролитный бой вёл 3-й батальон, наиболее боеспособный и преданный командиру полка. Начались паника и попытки массового дезертирства и предательства со стороны афганских солдат — сарбозов. В этой обстановке лейтенант Якута, находясь в рядах обороняющихся, вместе с командиром пограничного батальона увлёк личным примером остатки сарбозов на отражение атак моджахедов, чем и спас ситуацию в самый критический момент её развития.

Командир афганского погранполка, четверо советских советников и часть комендантской роты предприняли попытку выехать из Барикота в сторону Асадабада. Но лейтенант Якута принял решение не оставлять пункт постоянной дислокации, а организовать оборону на территории старой крепости (где дислоцировался штаб полка) с использованием всех имеющихся средств, в том числе новейших мин «Охота-2», которые разведчики привезли с собой для минирования караванных маршрутов моджахедов.

Афганцы и наши советники полностью подчинились боевому чутью разведчика. И не ошиблись. Способ обороны крепости, выбранный Якутой для отражения штурма массовых сил противника, профессионально подготовленная система огня и минно-взрывных заграждений позволили отразить атаки превосходящих сил моджахедов. Непрерывный бой продолжался трое суток.

Не сумев взять крепость с первого штурма, моджахеды понесли существенные потери, в том числе и на минах, установленных ночью лично лейтенантом Якутой. Затем началась длительная осада. Обстреливая крепостное сооружение реактивными снарядами, артиллерией и миномётами, моджахеды вновь и вновь повторяли атаки, но встреченные губительным огнём обороняющихся откатывались назад.

Со слов советников С.М. Бекова и А.П. Вавилова в этот период лейтенант Якута был душой обороны. Он демонстрировал спокойствие и уверенность в своих силах и в устойчивости созданной обороны. В сумерках лейтенант скрытно выходил из крепости и минировал вероятные пути движения противника от переправы к городу. При этом, пользуясь бесшумным оружием, уничтожал «духов», уцелевших после подрывов. Несущие ощутимый урон моджахеды начали паниковать и отказывались идти на афганскую территорию. Американские советники, получившие информацию о действующем в крепости «шурави-шайтане», устроили за «ночным охотником» настоящую контр-охоту, но удача была на стороне Якуты, который стал ещё более осторожен и изощрён.

За неделю боёв в Барикоте слухи об отважном лейтенанте дошли до Джелалабада и Кабула. Генерал армии В.И. Варенников вылетел в Джелалабад в штаб 15-й бригады спецназа ГРУ и заслушал комбрига Старова о развитии ситуации в Барикоте. После того как было принято решение об эвакуации из города наших советников и группы разведчиков Якуты, Варенников всё-таки вызвал лейтенанта на связь и выслушал его мнение о целесообразности дальнейших боевых действий. Якута доложил генералу армии, что, на его взгляд, город оставлять нельзя, а целесообразно закрепить ситуацию в нашу пользу, удерживая город. Варенников согласился с доводами лейтенанта, и вскоре для поддержки защитников крепости в Барикот было десантировано на 20 вертолётах подразделение элитного афганского президентского командос.

Кровопролитные бои в Барикоте продолжались ещё трое суток, противник повсеместно был выбит с занимаемых позиций и вернулся на пакистанскую территорию. Как позже выяснилось из агентурных источников, моджахеды потеряли в боях под Барикотом убитыми и ранеными более 600 человек. По личному распоряжению генерала армии Варенникова лейтенант Якута был представлен к званию Героя Советского Союза.

Возвращение героев

Правда, Героя лейтенант Олег Якута так и не получил. Кадровики в штабе ТуркВО посчитали, что хватит с него и трёх орденов Красной Звезды...

За два года боевой службы в Афганистане в неполные двадцать три года он был представлен к пяти орденам и вот, возвратясь «из-за речки» домой в разваливающуюся в ходе «перестройки» армию, оказался невостребованным и уволился в звании майора.

В расцвете лет оказался ненужным армии — это ли не верх безразличия к людям в погонах!

Трагически сложилась послеафганская биография командира «асадабадских егерей» майора Григория Быкова. В июне 1987 года комбат по личному указанию генерала армии Варенникова был принят на учёбу в Военную академию имени М.В. Фрунзе. После успешного завершения обучения на разведфакультете попал служить в ГРУ. Но служба в высоких кабинетах не пришлась ему по душе. Начавшийся развал Союза и армии подтолкнул его к увольнению в запас. Когда началась война в Югославии, он в первых рядах воинов-добровольцев поехал помогать сербам и, как говорят, отлично командовал интернациональным отрядом спецназначения.

Жизнь этого легендарного офицера оборвалась нелепо и не на войне. В июле 1995 года, вернувшись со второй войны на Балканах, он, потрясённый изменениями на Родине, развенчанием идеалов, которым служил, застрелился. Остались после него ордена Красного Знамени и Красной Звезды, которыми был награждён этот боевой офицер, да ещё добрая память друзей.

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Сергей Викторович Баленко

Спецназ ГРУ в Афганистане

Уникальным явлением ХХ века в истории вооруженных сил планеты Земля навсегда останется непобедимая и легендарная Советская армия. Каждому, кто в ней служил, есть чем гордиться, есть что вспомнить и о чем рассказать, тем более если он служил в легендарном спецназе ГРУ ГШ.

Сегодня, спустя 30 лет, хочется вспомнить об одной из самых ярких, поистине уникальной операции, проведенной спецназом ГРУ совместно со спецгруппами КГБ СССР в декабре 1979 года.

Конечно, многое из самих событий и предшествующего периода забылось. Об этой операции высказывалось и высказывается до сих пор много различных суждений, причем порой самых невероятных. Даже участники тех событий по-разному воспринимают их. Многое недосказывается или опускается вообще.

Даже сейчас трудно дать однозначную оценку правомерности наших действий с точки зрения политической целесообразности и необходимости. Велик соблазн рассматривать те события с точки зрения того, что известно сейчас, когда всем и все можно говорить, когда появилось множество описаний афганской эпопеи. Главное в том, что все они в той или иной мере противоречат друг другу, изобилуют неточностями.

Человеческое восприятие уникально и неповторимо: одни и те же люди, наблюдавшие одни и те же события, могут совершенно искренне и «объективно» описывать их совершенно по-разному. Так уж устроен человек. Но, с другой стороны, возможно ли объективно реконструировать события прошлого?

В нашей стране так уж повелось, к сожалению, что с приходом к власти нового политического лидера всегда первым делом «исправлялась» и «переписывалась» заново история, которая с каждым новым политическим «сдвигом» становится все запутаннее и недостовернее…

В результате мы имеем то, что имеем. Ведь порой «официальные факты» истории бывают схожи с действительно имевшими место событиями только некоторыми датами да еще местом событий. Но, исходя из «политических принципов» и «воспитательных соображений», можно изменить и даты и места! Можно забыть о погибших, о своих руководителях. А можно вообще опустить сами эти события.

В последнее время в печати и на телевидении появляются сюжеты самовыпячивания, самовосхваления. И получается так, что вот только мы (конкретные участники передачи или герои очерка) и, никто другой, сделали это. Муссируются версии вечного спора о первенстве между КГБ СССР и ГРУ ГШ по реализации совершенно фантастической операции – взятия дворца Тадж-Бек в декабре 1979 года. И не исключен вариант, что когда умрут их последние очевидцы – окажется, что этих событий и не было, что все забыто и кануло в Лету…

Ведь тогда, в декабре 1979 года никто не думал о наградах, о геройстве, о смерти. Все были молоды, энергичны и простодушны. Как спецы из КГБ, так и спецназовцы гордились своей причастностью к элитным подразделениям, гордились и за себя, и за державу. Прикрывали друг друга в том бою.

Зачем же сейчас, по прошествии почти 30 лет, отделять себя от других, тянуть одеяло на себя. Все вы – участники операции «Шторм-333», – должны помнить о неповторимом чувстве боевого братства, которое зарождается между бойцами, испытавшими тяготы и лишения, пережившими сражение, видевшими кровь и трупы, побывавшими на грани между жизнью и смертью.

Для широкой общественности долго оставалось тайной, что же произошло тогда в Кабуле, в канун нового, 1980 года. Суммируя различные версии и факты, ссылаясь на рассказы очевидцев, руководителей этой операции: В.В. Колесника, Ю.И. Дроздова, О.У. Швеца, Э.Г. Козлова и других, – можно попытаться восстановить определенную картину того времени. Только попытаться, так как ни одна версия не будет полностью отражать истинную хронологию тех событий. Сколько участников, столько мнений, суждений, версий. Каждый человек видит все по-своему. И все же…

Основная задача была выполнена.

Бой продолжался 43 минуты.

Утром 28 декабря, вспоминал впоследствии офицер «мусульманского» батальона, прозвучали последние выстрелы операции по ликвидации аминовского режима, в ходе которого армейский спецназ, впервые появившийся в Афганистане, сказал свое веское и решительное слово. Тогда никто из батальона не подозревал, что отгремевший ночной бой был лишь дебютом, после которого предстоит участие в сотнях операций, еще более кровопролитных, чем эта, и что последний солдат спецназа покинет афганскую землю лишь в феврале 1989 года.

Страна уже втянулась в конфликт, и у нас еще долгие месяцы скрывали, что происходят события, которые уносят жизни где-то в Афганистане.

В тот вечер в перестрелке погиб общий руководитель спецгрупп КГБ полковник Г.И. Бояринов, которого заменил подполковник Э.Г. Козлов. Потери спецгрупп КГБ СССР составили 4 убитых и 17 раненых.

В «мусульманском» батальоне из 500 человек погибло 5, ранено – 35, причем 23 человека, получившие ранения, остались в строю.

Много лет бытовало мнение, что дворец Тадж-Бек брали спецгруппы КГБ СССР, а армейский спецназ только присутствовал при этом. Это мнение абсурдно. Одни чекисты ничего не могли бы сделать (14 человек из ПГУ и 60 из спецгрупп). Но справедливости ради надо отметить, что по уровню профессиональной подготовки спецназовцам трудно было в то время соперничать со спецами из КГБ, но именно они обеспечили успех этой операции.

Эту точку зрения разделяет и генерал-майор Ю.И. Дроздов: «Когда штурмовые группы разведчиков-диверсантов ворвались во дворец и устремились к своим объектам внутри здания, встречая сильный огонь охраны, участвовавшие в штурме бойцы «мусульманского» батальона создали жесткое непроницаемое огневое кольцо вокруг объекта, уничтожая все, что оказывало сопротивление. Без этой помощи потерь было бы много больше. Ночной бой, бой в здании требуют теснейшего взаимодействия и не признают выделения каких-либо ведомств». Этим сказано все.

Большое человеческое спасибо, Юрий Иванович, за объективную и справедливую оценку.

Ввод войск в Афганистан, вне всякого сомнения, был ошибкой. Очаг опасности для нашей страны там был, данных на этот счет имелось достаточно. Но разрешать кризисную ситуацию следовало путем переговоров. Критикуя тогдашнюю власть за эту недальновидность, у нас заодно подвергли поруганию труд солдата, выполнявшего приказ военно-политического руководства с верой в его справедливость. Естественно, это больно ударило по самолюбию людей и ослабило боеспособность армии. Оскорбив и унизив солдата, лидеры государства и общество лишили себя права на защиту с его стороны.

Все участники штурма дворца Тадж-Бек достойны Славы, Почета и Уважения. Независимо от принадлежности к структурному подразделению, цвету погон и знакам различия. Главное – вы всё сделали профессионально, не уронив чести Солдата.

Этому Солдату спецназа и посвящен мемориал «Доблесть и память спецназа», открытый 8 сентября 2007 года в парке Боевой Славы подмосковного городка Химки.

Труд солдата на Руси исстари был в почете. Опасность, нависшая сегодня над страной, настоятельно требует исправить эту вторую ошибку. Пока не поздно, пока…

Все мы, и это естественно, рано или поздно уйдем в вечность, а история спецназа должна остаться с теми, кто придет после нас, с военнослужащими спецназа будущего. В этой истории много поучительного, и половина ее написана кровью наших бойцов.

Известный советский писатель Юлиан Семенов справедливо заметил по этому поводу: «Кто контролирует прошлое, не растеряется в настоящем, не заблудится в будущем».

Да, когда-то мы были единым спецназом Советского Союза. И несмотря на то что сегодня мы разорваны границами «независимых» государств и различных ведомств, мы мыслим и чувствуем одинаково.

Мы родом из спецназа!

Мы помним вас, братишки!

Мы служим спецназу!

С.М. Беков. ПАТРИОТИЗМ – ИДЕОЛОГИЯ СОЛДАТА

Приходится читать и слышать суждения об афганской войне 1979–1989 годов (указываю годы, потому что в этой несчастной стране войны не кончаются) как о войне «ошибочной», «непродуманной», «странной», «ненужной» и т. д. Исходя из этих предпосылок, иные авторы делают далеко идущие выводы о зря потерянных на этой войне солдатах и офицерах, о ни за что ни про что искалеченных телах и душах. Когда встречаюсь с таким умозаключением, у меня в душе не просто поднимается волна протеста – обжигает стыд и гнев как при виде надругательства над могилами. Да, можно понять убитую горем мать, которая вопрошает: «За что? Дед погиб на фронте за Родину, а внук – за что?» И ей ничего не ответишь, потому что ее горе не примет никакого объяснения. Но у нас есть страна, есть армия, есть человек, которому государство вручает оружие. И должна быть единая патриотическая идеология гражданского долга. Как присяга. Причем эта идеология касается не только солдата, но и гражданского государственного чиновника, каждого журналиста, каждого гражданина по его отношению к солдату. Чтобы каждый «человек с ружьем» знал, что рискует жизнью не ради себя, а ради Родины. Эта идеология проста, стара и неизменна для каждого способного любить. Эта идеология называется патриотизмом. «Человек с ружьем» без патриотизма – уже не солдат, а бандит.

Вот на эту тему в преломлении к Афганистану и 30-летию операции «Шторм-333» мне хочется высказаться, поскольку мой опыт участия в этой войне и сроки двух командировок (1982–1984, 1986–1988), как мне кажется, позволяют свидетельствовать со знанием дела. В эти годы я был советником ЦК КПСС в провинции Нангархар и советником в зоне оперативно-войсковой ответственности «Восток». Оперативно-войсковая зона «Восток» была создана на границе с Пакистаном, именно там, где на противоположной ее стороне были сосредоточены до 70 % душманских лагерей, баз, объектов их хранения и госпиталей. Мне приходилось осуществлять постоянные контакты с руководством ДРА, военным командованием, представляя интересы советской стороны. Много и практически круглосуточно работал с командованием советских воинских частей и разведывательных органов КГБ СССР и ГРУ ГШ. Я принимал участие во всех оперативно-войсковых операциях в зоне ответственности. За этот период у меня сложились добрые товарищеские отношения с командирами и политработниками советских воинских частей и соединений, боевая работа которых, безусловно, обеспечивала стабильность республиканской власти на местах и безопасность жителей, населяющих три провинции – Нангархар, Кунар и Лагман.

В провинциальном центре г. Джелалабад на постоянной основе дислоцировались советские мотострелковые и авиационные воинские части. Когда проводились боевые операции, то к нам перебрасывались дополнительно части мотострелковых и парашютно-десантных войск. В феврале 1984 года из Айбека в Джелалабад была передислоцирована первая часть спецназа – отдельный батальон 15-й бригады специального назначения ГРУ. Это был легендарный 154-й отдельный отряд специального назначения («мусульманский» батальон), которым командовал энергичный майор Владимир Портнягин. Само управление бригады со штабом прибыло из Чирчика в марте 1985 года и сразу окунулось в боевую работу. Спецназ по праву считался ударным отрядом Ограниченного контингента. Ни в коей мере не принижая роли мотострелков и летчиков, я расскажу подробнее о спецназовцах, поскольку с ними пришлось работать в более тесном контакте. Этим уникальным соединением в Афганистане командовали два толковых командира: до апреля 1986 года подполковник В.М. Бабушкин, а затем его сменил полковник Ю.Т. Старов, который, пожалуй, был одним из самых старших по возрасту, талантливых и опытных командиров спецназа ГРУ, возглавлявший коллектив бригады до конца 1990 года. Спецназовцам была выделена 800-километровая полоса ответственности вдоль афгано-пакистанской границы. Часто к операциям спецназа привлекались группы из оперативных батальонов ХАДа и агенты ХАДа на местах, работавшие как наводчики.

Моя советническая деятельность охватывала контакты как с руководством ДРА и местными органами власти, так и с не зависимыми от властей пуштунскими племенами, откуда «духи» в основном рекрутировали моджахедов. От расположенности вождей этих племен зависело многое. При этом я принимал участие практически во всех оперативно-войсковых операциях в зоне «Восток». Война есть война! Так что в моем арсенале памяти сотни названий кишлаков и уездов, где проходили бои, номера войсковых соединений, сотни, а может, и тысячи имен командиров, как афганских, так и советских (надо ведь все время иметь в виду, что мы помогали Афганской народной армии). Особенно дружеские отношения у меня сложились с командирами соединений и воинских частей специального назначения и разведывательных органов, такими как Ю.Т. Старов, С.С. Шестов, В.Н. Кириченко, В.Н. Коршунов, которые возглавляли группы «Каскад», «Тибет», с С.Г. Оздоевым, командиром «Вымпела» капитаном первого ранга Э.Г. Козловым, подполковником А.Н. Листопадом и многими другими. Их не перечислить всех, кто сегодня всплывает в памяти, на которых я хочу опереться в своих суждениях.

При всех противоречивых оценках как самого ввода Ограниченного контингента советских войск в Афганистан, так и отдельных аспектов этой войны, по мере удаления того события в историю вдруг исторически неожиданно, казалось бы, парадоксально всплывают глубинные народные оценки. Журналистские репортажи из современного Афганистана доносят до нас голоса простых жителей, вчерашних «душманов», боровшихся с нами: «Брежнев и Наджибулла были лучшими руководителями», «шурави» не только воевали, но и строили заводы, дороги, плотины…» То есть «в осадке» у афганского народы нет ожесточения и ненависти к нам как к «оккупантам».

В том и состоял смысл моей советнической миссии (как и всего многочисленного корпуса советских советников), чтобы наше пребывание в стране по просьбе правительства Афганистана ни в коем случае не расценивалось бы как «вторжение», «оккупация», а только помощь. Интернациональная помощь. Интернациональный долг.

Кто-нибудь из тех умников, любителей выискивать ошибки задним числом, учитывает эту сторону нашей деятельности? Или вместе с высокими понятиями типа «интернациональный долг» отбросили и чисто человеческие, дружеские отношения, которые неизбежно возникали в процессе межгосударственного, межнационального общения? В том-то вся суть, что мы не разделяли афганский народ на враждующие стороны и, помогая одной, волей-неволей становились врагами для другой стороны. А ведь помощь наша в виде продовольствия, техники, стройматериалов, организации и охраны их доставки во все регионы предназначалась всему афганскому народу. И то, что об этом благодарно помнят сейчас и бывший царандоевец, и бывший моджахед, говорит о не прошедших зря усилиях, затратах и потерях.

Мы сами свои ошибки знаем лучше тех «умников». Надо было или не надо было совершать этот ввод– не будем сегодня высоколобо задним числом подменять собой Политбюро ЦК КПСС и советское правительство того времени, целиком охваченное логикой «холодной войны». Свершился факт истории. И внутри этого факта мы все, направленные туда, в пекло, вели себя достойно в самых экстремальных, парадоксальных, экзотически-инородных условиях, на ходу делая дополнительные ошибки и находя наиболее приемлемые для обеих сторон выходы, решения. Кстати, пуштунские племена, веками живущие в свободной зоне, находящейся между Афганистаном и Пакистаном, в известной нам истории никем не были покорены – ни войсками Александра Македонского, ни Англией. Все попытки окончились полным провалом. Их население составляет более 20 миллионов человек. Короли Афганистана всегда уважительно относились к их вождям, их кодексу чести «Пуштунвали», который по сегодняшний день является альфой и омегой поведения и жизненных принципов этого народа. Устную договоренность с вождем племени, численность которого, как правило, от 10 до 200 тысяч человек, можно было считать договором, скрепленным печатями власти, и по вине племени она не нарушалась. Именно пуштунские племена были основой движения мятежников. Мы, советские люди, пришедшие в Афганистан по приказу нашей страны, там сражались за их революцию. Это была наша идеология, наше воспитание.

Командующий 40-й армией, ныне губернатор Московской области Б.В. Громов отмечает в своей книге «Ограниченный контингент», что войска практически столкнулись с неизвестным советской науке театром военных действий. Ни в училищах, ни в академиях, ни в уставах, ни в наставлениях не «проходили» и не приводили примеров, похожих на афганскую действительность. Я сам был свидетелем комической ситуации, когда в штабе 66-й мотострелковой бригады приехавший из Москвы корреспондент спрашивает начальника штаба подполковника Князева: «Далеко ли до противника?» По афганским меркам, вопрос абсурден. Поэтому начальник штаба ответил под хохот присутствующих: «Двести метров в любую сторону».

Мне довелось побывать практически во всех крупных гарнизонах советских войск, и могу сказать, что вопрос обустройства войск в зоне «Восток» решался хуже, чем в северных районах или в Кабуле, Шинданде и Герате, где все дивизии располагались в стандартных военных городках по единому плану. Строительство осуществлялось специализированными отрядами военных строителей. Прибывающие для проверки военные руководители и начальники порой не вникали в особенности боевых действий и обеспечение материальными средствами, боеприпасами, но нередко обходили казармы и рассматривали, как заправлены солдатские кровати и стоят ли рядом с тумбочкой тапочки. А один большой генерал устроил разнос командиру батальона за то, что у его подчиненных были не покрашены ободранные в походах каски. Не занимаясь показухой, мы старались сделать все для оказания помощи командирам, и хотя быт многих частей был неказист – особенно у спецназа, люди не жаловались и благодарили за помощь. Я помню, как пришлось принимать и размещать 154-й отряд специального назначения. В полукилометре от Самархеля под мощными эвкалиптами находились развалины шести каменных строений бывшего консервного завода. Вот туда-то и решили посадить спецназовцев. Собственными силами, без привлечения строительных подразделений спецназовцы оборудовали комфортабельный военный городок. Благоустройство территории шло непросто. Мне пришлось самому не один раз объезжать предприятия, ирригационный узел и комбинат железобетонных изделий. Просил дать десантникам в долг необходимые материалы. Первое время батальон большее время занимался хозяйственными делами. Воевать днем невозможно. Жара адская. Однако на реализацию разведданных группы выходили регулярно. Особое внимание уделялось провинции Кунар. Там размещение асадабадского батальона спецназа шло еще труднее. Там в палатках, кунгах и землянках прожил личный состав до вывода. Скромный архитектурный портрет – несколько модулей, сборных железных конструкций под столовые и складские помещения, деревянные будки туалетов и рукомойников, автопарк. Самым священным местом в городках были бани. Хотя банные постройки имели непритязательный вид. Часто это были землянки, состоящие из нескольких помещений, с небольшими подслеповатыми окнами. Несмотря на спартанские условия жизни, спецназовцы быстро привыкали к своим городкам и любили их. Даже строили для души небольшие бассейны, облагораживали священные места – самодельные обелиски и памятные знаки в честь погибших сослуживцев.

Карта афганского театра военных действий напоминала бы шкуру леопарда, если бы не менялась ежедневно. А так ее и сравнить не с чем. В зависимости от возникающих задач оперативной обстановки проводились локальные операции с привлечением тех или иных частей и соединений. Так вот, по свидетельству генерала Б.В. Громова, ни одна из этих воинских операций с участием советских соединений не была проиграна. Как не была проиграна и вся афганская кампания. От чего нашему русскому «человеку с ружьем» опускать стыдливо голову? Он не посрамил славы русского (советского) оружия. Он вышел из сопредельной территории по решению своего Верховного главнокомандования с улыбкой радости, с гордо развевающимися знаменами. Он не запятнал свою душу преступлениями против человечности, типа выжженной напалмом территории, стертых с лица земли кишлаков, массовых расстрелов и других зверств, на которые, к несчастью, иногда срывались воюющие стороны.

За свои ошибки платили своею кровью. Число предателей, перебежчиков ничтожно мало. Даже случаев так называемой «дедовщины» я, например, не припомню. В общем, наш воинский контингент в Афганистане, несмотря на известные стратегические просчеты, локальные издержки и даже неудачи, показал себя миру организованным, дисциплинированным, квалифицированным, гибким, высокоморальным. Американцы, большие специалисты все калькулировать и выводить коэффициенты рентабельности или индексы эффективности, давно уже подсчитали, что русская кампания в Афганистане, оказывается, была высокоэффективной с точки зрения соотношения воинских потерь.

Кстати, американцы же сразу заметили и оценили соединения специального назначения, проявившие свои великолепные качества в Афганистане. «Единственные советские войска, которые воевали успешно, – это силы специального назначения, доставлявшиеся на вертолетах», – писала газета «Вашингтон пост» 06.07.1989. Разумеется, это похвала «сквозь зубы», отсюда и словечко «единственные». Ныне чуть ли не во всех академиях изучается афганский опыт советского спецназа, особенно первая операция «Шторм-333», которой командовал полковник В.В. Колесник. Отряд спецназа ГРУ, неофициально называемый «мусульманским», потому что укомплектован был выходцами преимущественно из республик Средней Азии и Казахстана, и спецподразделения КГБ СССР «Зенит» и «Гром» в течение 45 минут выполнили поставленную задачу. В общем, воистину «воины-интернационалисты». Все они были отмечены наградами Советского Союза.

В рамках статьи не рассказать о многочисленных случаях героизма, самоотверженности, взаимовыручки наших солдат и офицеров, которые после учебных полигонов впервые подверглись испытанию настоящим огнем. Тем не менее не так уж редки случаи мужественной стойкости даже в безнадежных ситуациях: смерть от последней гранаты в окружении врагов.

Так что всякие попытки принизить дух воина-интернационалиста, навязать ему некий «афганский синдром» наподобие «вьетнамского» у американских солдат – изначально лукавы; они исходят не от реальности, а от навязанной определенной идеологической установки – чохом отрицать, очернять, осквернять все советское прошлое. А это в корне неверно не только потому, что тени без света не бывает, но и потому, что мы не должны уподобляться «иванам-не-помнящим-родства» и предавать самих себя и наших прекрасных юношей-воинов, которые прощались с жизнью в Афганистане, будучи свято верными присяге своей великой Родине.

Кстати, отметим еще одну особенность афганской войны: возвращение тел погибших за границей на родину, к семье, что прежде не практиковалось. Похороны печальная, но и наиболее эмоциональная торжественная процедура. А уж похороны воина, павшего в бою, – особенно. Но припомните, с какой трусливой таинственностью, секретностью проводились эти необходимые ритуальные мероприятия в начале войны воинскими и местными властями. В дальних углах кладбищ, без огласки. И как постепенно была сметена эта страусиная практика. Сметена народным вниманием и уважением к памяти солдата, отдавшего жизнь на войне. Порой у могил собиралось все население поселка, на траурную процессию выходили завод, школа, институт и т. д. «Это надо не мертвым, это надо живым». И те, кто сопровождал печальный «груз-200», и оставшиеся воевать в Афгане друзья, видя заботу Родины о «последних почестях», только укреплялись в своих патриотических чувствах. А это, в свою очередь, подпитывало ту «самую кровную, самую смертную связь» солдата с Родиной, которая и зовется духом армии, самым эффективным ее оружием.

Прошедшие за 10 лет через горнило Ограниченного контингента десятки и сотни тысяч молодых людей Советского Союза благодаря общему для них «духу» сплотились в новое военно-ветеранское движение, продолжающее традиции ветеранов-победителей в Великой Отечественной войне. Их «афганские» организации стали заметной частью общественной жизни страны. И хотя «нелегкая досталась доля» этому поколению – возвращаться в мирную жизнь во время социально-политической перестройки, «афганские» организации проявили себя и умелыми защитниками индивидуальных судеб, и помощниками бывшим воинам, родителям погибших, инвалидам в их многочисленных стычках с идеологически размагниченным и дезориентированным чиновничеством. Они же стали инициаторами упорядочения законодательства о воинах-интернационалистах.

Мощное «афганское» общественное движение – показатель патриотической стойкости и нравственной чистоты прошедшей через это испытание части советской молодежи, которая уезжала за границу Советского Союза, а вернулась уже в другую страну. Было отчего впасть в синдром. Думается, именно самоорганизация «афганцев», их послеафганская спайка и дружба предотвратили эпидемию «афганского синдрома». Чтобы убедиться в отсутствии такового, достаточно обратиться к довольно обширному и популярному «афганскому фольклору», самодеятельному и профессиональному художественному творчеству. В многочисленных романах, повестях, стихах и поэмах, в кинофильмах и песнях отражена мужественная, нравственно-красивая суть массового «афганца», воспеты воинские подвиги, увековечена память павших.

Солдатский патриотизм выражается не в словах, хотя и они важны. Солдат доказывает свою любовь к Отечеству самым серьезным «аргументом» – жизнью, и перед таким неоспоримым доказательством всякое умничанье о зря или не зря понесенных потерях просто кощунственно. А у солдата в «командировке» за границей, как у нашего воина-интернационалиста, появлялась дополнительная ответственность перед Родиной: ты теперь уже не сам по себе, ты – «шурави», и от тебя зависит, будет ли это слово проклятием или уважительным обращением. И то, что оно даже сейчас произносится беззлобно, уважительно большинством афганцев, свидетельствует о том, что наши интернационалисты пронесли там такую ответственность достойно.

Там, в Афганистане нашего времени, Правительством СССР и ЦК КПСС перед всеми нами, советскими людьми, ходившими по минным и караванным тропам, и выполнявшими свою миссию в кабинетах высшего руководства этой страны, была поставлена главная стратегическая задача – иметь рядом с нашей государственной границей дружественную страну, и этой задаче были подчинены все наши действия. И свой вклад в это внесли соединения и воинские части специального назначения ГРУ ГШ ВС СССР.

С.М. Беков

Член Совета Федерации Федерального собрания

Российской Федерации.

Генерал-полковник таможенной службы

8 августа 1949 года скончался самый сильный человек XX века - борец и атлет Иван Поддубный. Он собирал самые большие залы Лондона, Парижа, Рима, Берлина, Будапешта и Нью-Йорка. Его называли «чемпионом чемпионов» и «русским богатырем». Он выступал на арене до семидесяти лет.

Биография

Иван Поддубный родился в Полтавской губернии в 1871 году в семье запорожских казаков. Свою силу он унаследовал от отца. Крестьянина, который был привычен в тяжелому физическому труду и приучал к нему своих детей.

Уже будучи взрослым мужчиной, Иван Поддубный скажет, что сильнее его только отец.

Уйти будущего спортсмена из отчего дома заставила первая любовь. Иван влюбился в дочь зажиточного хозяина Алену. Но отец девушки был против свадьбы, поскольку не хотел выдавать дочь за бедняка.

Поддубный отправился на заработки в Севастополь. Он устраивается грузчиком в греческую компанию. В Севастополе он знакомится с моряками. Именно от них узнает о том, что существует система тренировок.

Кроме того, в город приехал цирк, с афиш выступлений которого красовались атлеты и борцы. Все желающие могли помериться силой с артистами. Попробовал себя в этом соревновании и Поддубный, однако в одной из категорий потерпел поражение. Именного тогда он понял, что природных физических данных мало. С этого момента тренировки становятся неотъемлемой частью жизни Поддубного.

Будущий спортсмен еще раз попытал свое счастье и превзошел их в борьбе «на поясах». Это был поворотный момент в жизни Поддубного. Он становится борцом, артистом цирка.

С 1922 спортсмен работал в московском госцирке, затем в петроградском. Он много гастролировал, причем, не только по России, побывал в Германии и США. В Америке Поддубный произвел настоящий фурор, ему даже предлагали остаться в этой стране, но он не захотел.

Спортсмен вернулся в Россию, женился и переехал с семьей в Ейск.

В ноябре 1939-го в Кремле ему за действительно выдающиеся заслуги «в деле развития советского спорта» был вручен орден Трудового Красного Знамени и присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

Во время Второй мировой войны Ейск оккупировали немцы. Поддубного вызвали в гестапо и предложили отправится в Германию, чтобы тренировать немецких спортсменов. Поддубный отказался. Когда оккупация прекратилась, спортсмен вновь отправился на гастроли. В 1947-м он выступал с программой «50 лет на арене цирка».

8 августа 1949 года Иван Поддубный скончался от инфаркта. Его похоронили в родном Ейске. На его могиле высечено: «Здесь русский богатырь лежит».

В этот день вспоминаем интересные факты из биографии спортсмена:

1. Иван Максимович Поддубный обладал достаточно крупным телосложением. Вес у него был 120 килограммов, рост — 184 сантиметров, объем груди — 130 сантиметров, талии — 100 сантиметров, шеи — 48 сантиметров, бицепса — 46 сантиметров.

2. Еще в молодости Поддубный установил себе жесткий режим: ежедневно он выполнял упражнения с 32-килограммовыми гирями, 112 - килограммовой штангой, обливался холодной водой и принимал пищу строго по часам.

3. Иван Поддубный был вегетарианцем. И при этом, очень сильным человеком. Спортсмен придерживался углеводной диеты - он в большом количестве употреблял крупы, мучные изделия, фрукты, мед.

4. Спорсмен никогда не курил и не употреблял алкоголь.

5. Когда началась Великая Отечественная война, Поддубному было семьдесят лет. Чтобы как-то прокормить семью, спортсмен пошел работать маркером в бильярдную. Рядом с заведением располагался военный госпиталь, откуда и приходили игроки. Поддубный нередко вышвыривал за дверь перебравших посетителей, выполняя таким образом роль и вышибалы. Кстати, среди гостей заведения были и немецкие солдаты. Говорят, что они гордились тем фактом, что из бильярдной их выгонял сам Поддубный.

«Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом…»

Он словно вышел из мифов о Геракле или из былин об Илье Муромце. История его жизни у многих вызывает скепсис - ну не может такого быть, неправдоподобно это.

Он родился в Российской империи, блистал на аренах Европы и Америки, пережил немецкую оккупацию, а в конце жизни был удостоен звания заслуженного мастера спорта СССР… Как всё это вместилось в жизнь одного человека - уму непостижимо.

Но, пройдя тяжелые испытания, познав большую славу, пережив любовь и предательство, Иван Поддубный оставался тем же, кем был вначале, - богатырём с простодушием и наивностью ребёнка.

Род Поддубных славился физической силой и мощью, и Ваня пошёл в предков. Но если от отца ему достались сила и выносливость, то от матери - тонкий музыкальный слух. Это впоследствии поражало современников - не сочеталась эта музыкальность с внешностью силача.

Сила рода Поддубных не сделала их богатыми, потому с малых лет Иван приобщился к тяжёлому физическому труду, с 12 лет батрачил.

В двадцать с небольшим лет Иван отправился искать счастья в городе. По легенде, виной тому стала несчастная любовь - богатый сосед наотрез отказался выдавать замуж за «голодранца» свою дочь.

Силач Поддубный с лёгкостью устроился на работу портовым грузчиком сначала в Севастополе, а затем в Феодосии, и не помышлял о какой-то другой карьере.

Жажда борьбы

Как это часто бывает, всё изменил случай. В Феодосию приехал цирк Ивана Бескаравайного. Неотъемлемой частью цирковых представлений рубежа XIX–XX веков были выступления силачей и борцовские схватки. Вот и в цирке Бескаравайного были свои борцы, с которыми предлагалось посоперничать всем желающим.

Иван, уверенный в том, что силачам из цирка он не уступит, попробовал свои силы и… безоговорочно проиграл.

Был ли Поддубный самым сильным? →

Тут-то он и понял, что борьба - это не просто соперничество крепких от рождения людей, а целая наука.

Ивана захлестнул азарт и желание доказать, что он может стать лучшим.

Он начал систематически тренироваться, изучать технику борьбы, и вскоре вновь вышел на цирковую арену, где одержал несколько побед над известными в ту пору атлетами.

После этого его приняли на работу в качестве профессионального борца в цирк Энрико Труцци. Так в 27 лет началась блистательная карьера Ивана Поддубного.

Как и большинство борцов в ту пору, он совмещал несколько амплуа. Поддубный демонстрировал силовые трюки, например, такой: ему на плечи клали телеграфный столб, на котором повисали с обеих сторон по десять человек и, в итоге, как правило, ломался… столб. Публика ахала в восторге.

Но основным зрелищем, конечно, была борьба. О Поддубном вскоре заговорила вся Россия, поскольку равных в традиционной русской борьбе на кушаках ему не было.

Судья - негодяй!

Источник:

Однако в мире куда большую популярность имела французская борьба, которую позднее называли сначала классической, а затем греко-римской. Поддубный переключился на неё, и в 1903 году получил предложение представлять Россию на мировом первенстве в Париже.

Условия турнира, в котором участвовали 130 борцов, были весьма жёсткими - проигравший хотя бы одну схватку выбывал. «Русский медведь» Поддубный ураганом прошёлся по 11 соперникам, пока не встретился с кумиром французской публики Раулем ле Буше.

Схватка с французом едва не отвратила Поддубного от борьбы навсегда. Бои в ту пору могли длиться и по несколько часов, пока один из соперников не будет уложен на лопатки. Француз, не сумев взять Поддубного первым натиском, стал от него откровенно бегать. К тому же оказалось, что он обмазан жировым веществом, мешающим делать захваты, - этот нечестный метод, кстати, у борцов в ходу до сих пор. Когда же Поддубный обратил на это внимание судей, те лишь пожали плечами. А через час схватки победу отдали ле Буше «за красивые и умелые уходы от острых приёмов».

Такое решение разгневало даже французскую публику, а Поддубный, потрясённый подобной нечестностью, хотел вовсе завершить борцовскую карьеру.

Друзьям и коллегам с трудом удалось переубедить гиганта. Но надо сказать, что Поддубный в силу своего характера был крайне неудобен для организаторов борцовских схваток - «договорных» поединков он принципиально не проводил и взяток не брал. Из-за этого пару раз его противники даже пытались организовать убийство Поддубного, но, к счастью, эти планы сорвались.

Почему Поддубный не был олимпийским чемпионом?

Воздалось ле Буше на международном чемпионате в Петербурге, где он снова встретился с Поддубным. Месть была жестокой - русский борец вертел французом как хотел. В течение двадцати минут он продержал соперника, простите, в коленно-локтевой позе, под свист и улюлюканье публики, пока над ле Буше не сжалились судьи. После этого поражения у французского борца произошла настоящая истерика.

Турнир выиграл Поддубный, в финале в двухчасовой схватке победив другого француза - чемпиона мира Поля Понса.

С титулами в ту пору всё обстояло довольно непросто. В профессиональной борьбе то в одном, то в другом городе объявляли турнир «чемпионатом мира». Поддубный побеждал практически везде, но понять, сколько именно раз он был чемпионом мира, довольно непросто.

Но известно, что в период с 1905 по 1908 годы он неизменно выигрывал самый престижный из турниров - чемпионат мира по французской борьбе в Париже.

В ту пору уже набирали популярность Олимпиады, в программе которых была и борьба, но путь туда Поддубному был заказан. Олимпиады тогда были исключительно уделом спортсменов-любителей, а Поддубный был профессионалом.

«А с личным… Ну вот только с личным - привет…»

К 1910 году борец, выигравший всё, что можно, заработавший немалые деньги, устал от мира профессиональной борьбы и решил завершить карьеру. Он уехал на родину, купил дом, землю и стал вести хозяйство.

Однако бизнесмен из Поддубного был никудышный, к тому же, запросы жены быстро сокращали его финансовые капиталы.

Вообще в любовных делах гиганту не везло катастрофически. В самом начале своей карьеры в цирке Поддубный влюбился в 40-летнюю венгерскую канатоходку, женщину опытную и темпераментную. Иван готов был на ней жениться, но венгерка скоро нашла себе нового ухажёра.

Затем был роман с гимнасткой Машей Дозмаровой. Это была удивительная пара - огромный силач и хрупкая, почти воздушная девушка. Но накануне свадьбы случилась трагедия - Маша упала из-под купола цирка и разбилась насмерть.

Первой женой Поддубного стала Антонина Квитко-Фоменко, и именно она разбазарила всё, что заработал муж, а в разгар Гражданской войны и вовсе сбежала, прихватив с собой часть медалей супруга.

В 1922 году Поддубный женился на матери молодого борца Ивана Машонина Марии Семёновне и в этом браке наконец обрёл личный покой. Памятник Ивану Поддубному в Ейске. Фото: Commons.wikimedia.org / Karachun

Американский вояж «русского медведя»

Накануне Первой мировой войны Поддубный, финансы которого благодаря Антонине пели романсы, вернулся в цирк и вновь стал одерживать победу за победой.

Выступал он и в годы Гражданской войны, хотя это время в его биографии является, пожалуй, самой загадочной страницей. Точно известно только одно - простодушный гигант был слишком далёк от политики, чтобы присоединиться к какой-либо из сторон, и при этом его одинаково тепло приветствовали и белые, и красные, и зелёные.
Уже в самом конце войны в Одессе Поддубного едва не расстреляли красные - чекисты спутали его с организатором еврейских погромов по фамилии Поддубнов, но, к счастью, вовремя разобрались.

В 1922 году Иван Поддубный начинает выступать в Московском цирке. Врачи осматривают 51-летнего борца и разводят руками - претензий нет, здоровье отменное.

В 1924 году Иван Поддубный получил разрешение выехать на длительные гастроли по Германии и США.

Удивительно, но факт - борец, которому было далеко за 50, ни в чём не уступал соперникам, годившимся ему не то, что в сыновья, но даже во внуки.

В США, где правила борьбы были далёкими от европейских и более походили на уличную драку. Поддубный, тем не менее, быстро освоился и продолжил побеждать, собирая полные залы в Чикаго, Филадельфии, Лос-Анджелесе, Сан-Франциско.

«Намедни ужинал с Поддубным - человеком огромной силы и такой же глупости», - эту характеристику атлету дал не кто-нибудь, а знаменитый русский писатель Александр Куприн. Великий борец действительно был невероятно наивен, чем пользовались окружающие. Когда скучавший по родине Поддубный собрался домой, американцы фактически лишили его заработанных гонораров - говорят, они и по сей день остаются где-то на счетах в американских банках.

Как Поддубный у немцев вышибалой работал

Тем не менее, в СССР Поддубного встречали как героя. По возвращении борец объявил, что завершил карьеру и отныне будет заниматься популяризацией борьбы.

Объявил, и… не завершил. Свою последнюю схватку на борцовском ковре он провёл в 1941 году, в возрасте 70 лет. Другого подобного примера спортивного долголетия в этом виде спорта история не знает.

Поддубный участвовал в параде физкультурников на Красной площади, и в том же году он был награждён орденом Трудового Красного Знамени. Эту награду Поддубный носил с гордостью, практически не снимая, что спустя несколько лет едва не стоило ему жизни.
Он поселился в маленьком городе Ейске на берегу Азовского моря. От многолетних перегрузок начало пошаливать сердце, но к врачам Поддубный не обращался, предпочитая народную медицину. Когда началась война и немцы оккупировали Ейск, борец отказался куда-либо эвакуироваться, сказав, что жить ему осталось немного и бегать смысла нет.

Однажды немецкий патруль задержал на улице Ейска немолодого гиганта с советским орденом на груди. Гитлеровцы опешили от подобной наглости, но ещё больше опешили, когда узнали, кто перед ними.

Слава Поддубного была настолько велика, что оккупанты не тронули ни его самого, ни его награду и, более того, предложили переехать в Германию, чтобы там тренировать немецких атлетов.

Будь Поддубный хитрее, он, наверное, подумал бы, прежде чем отказываться, но силач ответил сразу решительным «нет».

Немцы пожали плечами и… оставили Поддубного в покое. Более того, для того, чтобы силач мог заработать на пропитание, выделили ему место маркера в бильярдной.

По совместительству Поддубный работал вышибалой в баре для гитлеровских военных.

Это, конечно, был полный сюрреализм: пожилой гигант с советским орденом на груди одной рукой вышвыривает на улицу перепивших солдат фюрера. А протрезвевшие наутро арийцы бегут не расправляться с «русской свиньёй», а писать письмо жене: «Знаешь, дорогая, меня вчера вышвырнул на улицу сам Иван Поддубный!».

Великана подкосил голод

После освобождения Ейска органы госбезопасности проводили проверку по поводу сотрудничества Поддубного с немцами и… не нашли криминала, посчитав, что отставной борец никоим образом Родине не изменил, а «коммерция - это просто коммерция».

Более того, в 1945 году Ивану Максимовичу Поддубному было присвоено звание заслуженного мастера спорта СССР. Это было уже второе звание Поддубного - в 1939 году он как артист цирка был удостоен звания заслуженного артиста РСФСР.

Увы, все эти звания не помогли Поддубному в послевоенные годы. Нет, его не преследовали по политическим мотивам, беда была в другом - для нормальной жизни гиганту нужно было значительно больше продуктов, чем обычному человеку, а при карточной системе решить эту проблему было почти невозможно.

Поддубный обращался к местным властям, те помогали, чем могли, но этого было явно недостаточно. В последние годы Поддубный распродавал свои медали, чтобы купить продукты.

Возможно, если бы он жил в Москве, всё сложилось бы иначе, но в маленьком Ейске борец оказался предоставлен сам себе.

Однажды, возвращаясь с базара, он упал, получив перелом шейки бедра. С тех пор прославленный богатырь ходил только на костылях.

Иван Максимович Поддубный умер от инфаркта 8 августа 1949 года и был похоронен в городском парке, рядом с могилами воинов, павших в Великую Отечественную.

Позднее на его могиле установили большой гранитный камень, на котором написано: «Здесь русский богатырь лежит».